DARKER

онлайн журнал ужасов и мистики

О жуках, о людях, о любви

Мы привыкли к своим телам. Две руки, время от времени делающие что-то полезное, ноги, послушно несущие нас от одной точки до другой, глаза, уши, нос… Мы раздражаемся от выскочившего на видном месте волоска или прыщика. При признаках недомогания мы привычно выполняем набор определенных действий: принимаем таблетки, втираем мази, ложимся отдыхать в прохладном и темном месте. Мы изучаем наши тела, привыкаем к ним, начинаем воспринимать их как нечто, само собой разумеющееся. Да и как иначе? Ведь наши материальные воплощения так же неотделимы от нас, как и наши личности, души, если угодно. Но в каждом человеке живет подспудный страх, пожалуй, один из самых древних и распространенных. Это боязнь однажды лишиться своего привычного физического воплощения. И не так уж важно, что послужит причиной потери: несчастный случай, болезнь или чудовищные изменения в сознании, такие сильные, что затронут и внешний облик.

Эта тема, как и многие другие, отнюдь не нова и множество раз поднималась, к примеру, в мировой литературе. Вспомнить хотя бы Маяковского и его замечательный стих «Как я стал собакой». Многим знакомо чувство, что от ярости вот-вот прорежутся острые собачьи клыки под человеческими губами! Не стоит забывать и Гоголя с его сюрреалистичной абсурдной повестью «Нос». Или родившегося в Австро-Венгрии немецкоязычного писателя Франца Кафку, в 1912 году явившего миру маленькую повесть «Превращение». О киновоплощениях этого сюжета мы сегодня и поговорим.

О маленьких людях и больших жуках

Сюжет «Превращения», как и многих других произведений Кафки, строится вокруг нереалистичной, почти комедийной ситуации, которая постепенно разворачивается в настоящую трагедию. Лучше всего описать его одной фразой, открывающей повесть: «Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое». У этого превращения, на первый взгляд, нет никаких причин, автор никак его не объясняет, и это замалчивание, вкупе с резким стартом, отлично передает состояние главного героя, его шок и растерянность. Такое событие, разумеется, выбивает из колеи всю семью Замза, привыкшую жить за счет единственного добытчика. Постепенно осваиваясь в новой роли, роли запертого в дальней комнате чудовища, герой наблюдает за тем, как меняются его родные и их к нему отношение, претерпевая превращения куда более сильные, чем даже его собственное.

Сестра Грегора, Грета, постепенно осознает, что она вовсе не нежный цветок в выстроенной заботливым братом оранжерее, а вполне взрослый и дееспособный человек. Господин Замза-старший вновь примеряет на себя роль главы семейства и вдруг обнаруживает, что еще на многое способен. А мать несчастного в то же время впервые в жизни осознает и исследует свою любовь к сыну. Да и сам герой, оказавшись запертым в отвратительном теле, занят исследованиями – себя, окружающих, пугающего и сложного мира вокруг…

Однако умело описанная трагедия добытчика, лишившегося возможности обеспечивать зависящих от него людей и ставшего вдруг чудовищно неудобным для всех, это еще не все, за что стоит любить и ценить небольшую повесть Кафки. Выворачивая перед читателями темные закоулки человеческой души, немецкоязычный автор, едва ли предполагая такой эффект, сделал еще одно большое дело: заставил читателей по всему миру посмотреть в глаза страху внезапных сильных и необратимых перемен в собственном организме. Страху проснуться однажды утром и вместо привычного тела увидеть непонятное хитиновое нечто, судорожно шевелящее тоненькими лапками. Страху быть не принятым собственной семьей, казалось бы, совсем недавно такой прочной и любящей.

Стоит ли говорить о том, что кинематографисты со всего мира, включая трудящихся на ниве хоррора, не смогли обойти стороной такой многогранный сюжет?

А был ли жук?

Начать, пожалуй, стоит с тех лент, создатели которых не стали понимать каждое слово Франца Кафки буквально, но и не отошли от оригинальной истории слишком уж далеко. Акцент в этих лентах сделан не на визуальном ряде, а на психологизме, драме истории.

И первым из этой категории фильмов было бы вполне справедливо рассмотреть «Превращение» Валерия Фокина, вышедшее на экраны в 2002 году. К повести Кафки Валерий Владимирович отнесся с изрядным уважением. Образы перенесены на экран с минимальными изменениями (да и те лучше назвать адаптацией), а сюжет следует первоисточнику практически слово в слово. Грегор Замза – крохотный винтик в машине торговой компании, зациклившийся на своей роли «добытчика», его сестра – тепличный ребенок, родители – потерявшие самих себя пенсионеры… Даже удивительно, насколько целостно и правдоподобно выглядят эти образы. И, что даже немного пугает, все они узнаваемы даже в современных реалиях.

Снята картина настолько минималистично и бедно в плане спецэффектов, что невольно возникают ассоциации с театральной постановкой, перенесенной на экран. К слову о бедности спецэффектов, играть чудовище не доверили ни компьютерной графике, ни кукле из папье-маше. Внешне никакой метаморфозы не происходит вовсе. Евгений Миронов, сыгравший Грегора, остается в кадре, и чудовищный жук постепенно появляется в воображении зрителя, благодаря отличной игре, пластике и мимике артиста. И этот ход, безусловно, идет картине на пользу, переворачивая историю с ног на голову, но в то же время позволяя понять ее глубже, полностью осознавая, что личность Грегора никуда не девается. Прием прост, но он эффективно открывает новые грани сюжета. Понять родственников, боящихся гигантского насекомого, легко. Но легко ли понять тех, кто боится человека, являющегося насекомым лишь в своем воображении?

Впрочем, достаточно скоро Замза-жук обнаруживает способность ползать по стенам и потолку, градус безумия нарастает, отношение к несчастному становится все хуже. И в какой-то момент закрадывается вопрос: кто же сошел с ума по-настоящему? Грегор или весь окружающий мир?.. Словом, эта картина достойна того, чтобы с ней ознакомиться. От хоррора в ней нет ровным счетом ничего (если не считать нескольких довольно неожиданных сцен), но достоинств ленты это, естественно, не умаляет. Вот только повесть лучше прочесть до просмотра, чтобы понимать суть происходящего.

А вот некоторыми другими экранизациями можно насладиться и без знания первоисточника, даже в некоторой степени вместо чтения. К примеру, актеры фильма-спектакля «Превращение» (Metamorphosis, 1987) пересказывают повесть весьма подробно, то демонстрируя зрителю образы героев, то прерываясь на монологи, слово в слово повторяющие книжный текст. Жука в театральной постановке, само собой, также демонстрируют без применения компьютерной графики: в ход идут грим, замечательная работа со светом и выдающаяся пластика исполнителя главной роли. И получается поразительно точно, жутко и впечатляюще.

Эти два фильма – яркий пример того, как переосмысляется классика. Пытаясь удержать в фокусе эмоции и мысли персонажей, режиссеры до предела упростили визуальный ряд, при этом наполнив свои творения замаскированными и явными символами, воспринимаемыми как сознанием, так и подсознанием зрителя. Смотреть их может быть тяжело, а в качестве расслабляющего зрелища – и вовсе невозможно. Но стоит признать, что именно с таким подходом экранизация Кафки может выглядеть наиболее осмысленной. Что, конечно же, не означает, что следует обходить вниманием другие картины, вдохновленные «Превращением».

В буквальном смысле слова

Не менее любопытными выглядят творения, в которых сюжет повести был понят буквально. Хотя, конечно, не все. Повесть с оригинальным сюжетом полюбилась многим, в том числе непрофессионалам. Стоит только копнуть в этом направлении, как становится ясно, что видеохостинги не то, чтобы наводнены, но хранят изрядное количество экранизаций «Превращения» самого разного качества. Впрочем, далеко не все эти творения достойны упоминания. Так что в рамках статьи разумнее будет упомянуть два наиболее впечатляющих экземпляра, в которые их создатели по-настоящему вложили силы и душу. И, разумеется, фантазию.

И первой в этой категории достойна быть мультипликационная короткометражка «Превращение мистера Замзы» (The Metamorphosis of Mr. Samsa, 1978). Короткий, мрачный, депрессивный и сюрреалистичный мультфильм сжато пересказывает историю Грегора. В сюжетном отношении он не содержит никаких открытий или интересных переосмыслений и выглядит, скорее, как эксперимент с визуальными приемами. За что его по-настоящему стоит ценить – это атмосфера, темная и гнетущая. Так же, как Кафка быстро, с места в карьер, начинает свою повесть, создатели мультфильма буквально выплескивают зрителю в лицо ощущение безумия и чудовищной неправильности происходящего. Режиссер, сценарист и продюсер короткометражки Кэролайн Лиф, несомненно, проделала отличную работу. Жаль только, что она уложила свое видение в столь скромный хронометраж – всего около десяти минут. Хотя, возможно, попробуй она растянуть повествование, лента потеряла бы большую часть своего очарования и стала бы чересчур тяжела для восприятия.

Зато не ограничился кратким пересказом Ян Немец, соотечественник писателя, экранизировавший «Превращение» в 1975 году. Любопытно, что в некоторых источниках этот фильм упоминается как «Преобразование» (в оригинале Der Verwandlung), что не совсем точно передает суть картины, но является прямым переводом названия с немецкого. Впрочем, найти эту ленту на русском в любом случае достаточно сложно под любым именем. С другой стороны, знание книжной истории может позволить насладиться этим творением и на языке оригинала, благо сюжет значительных перемен не претерпел.

А любопытно «Преобразование», в первую очередь, операторской работой. Дело в том, что, несмотря на буквальное понимание превращения Грегора в жука, чудовище в кадре так и не появится. Произойдет это по одной простой причине: все действо снято от первого лица. И это поразительно удачный ход! Во-первых, чешскому режиссеру удалось избежать необходимости демонстрировать общественности гигантского жука. Воссоздать монстра достоверно и в то же время так, чтобы он не смотрелся чужеродно – задача не из легких, и неудача поставила бы крест на всей картине. И, во-вторых, возможность смотреть на происходящее глазами виновника трагедии, «подслушивая» его мысли – это крайне любопытный и впечатляющий опыт. Тем более что почти сорок пять лет назад такой прием вполне можно было назвать новаторским и смелым.

Приведенные картины, такие разные, но в то же время схожие, берущие своей атмосферой и настроением, уже куда ближе к жанру ужасов. Мерзкие, одуряющие и немного страшные – таковы эти воплощения старой истории. Их создатели не ставили себе цели запугивать зрителя, но, тем не менее, им удалось задеть те же струны, что давным-давно задел и Франц Кафка: струны подспудного, затаенного ужаса перед необратимыми и необъяснимыми превращениями.

Кафкианские мотивы

Мотивы «Превращения», кроме прямых экранизаций повести, угадываются во множестве других произведений. Ее «следы» можно обнаружить даже в произведениях признанных мастеров литературы ужасов, таких, к примеру, как Стивен Кинг. И, разумеется, связью с этой повестью может похвастаться огромное количество кинофильмов.

К примеру, частично размышления Кафки воспроизводятся в фантастическом триллере «Невероятно худеющий человек» (The Incredible Shrinking Man, 1957). Двигателем, толкающим историю вперед, является довольно пугающая для тех времен ситуация: главный герой, случайно попав в радиоактивное облако, начинает уменьшаться в размерах. На первый взгляд такой сюжетный поворот может показаться заделом для комедии вроде «Дорогая, я уменьшил детей» (создатели которой, возможно, в свою очередь вдохновлялись именно данной картиной), но на деле это нешуточная драма о человеке, потерявшем свое место в мире. Все начинается с пустяковой проблемы, вроде спадающих штанов, и беспокойства по этому поводу, продолжается битвой с котом, а завершается вполне серьезными размышлениями о человеке нового рода, способном проникнуть в суть вещей и достичь единения с вселенной.

С повестью Кафки «Невероятно худеющего человека» объединяет, в первую очередь, мотив утраты своего места в социуме в результате неожиданных и сильных изменений, произошедших с организмом. Герой картины, как и Грегор Замза, переживает шок и отчаяние, ведь для американского мужчины того времени быть кормильцем и добытчиком означало, собственно, быть мужчиной. До самого финала он надеется на помощь ученых, без устали работающих над вакциной, надеется вернуть свое положение в обществе… Но хэппи-энда, что неожиданно для ленты тех лет, не будет. Вместо того чтобы объявить зрителям, что у героя все снова стало чудесно, создатели фильма сворачивают на другую дорожку. Герой смиряется со своей бедой и принимает себя вместе со своим горем. И именно в таком финале по-настоящему слышны кафкианские депрессивные нотки, хотя и разбавленные изрядной долей пафоса.

А всего год спустя, в 1958, на экраны вышел фильм «Муха» (The Fly), в котором отзвуки литературного наследия Кафки столь же явно слышны, но уже в другой тональности: на этот раз речь идет о том, что происходит с душой человека, когда он теряет свой человеческий облик. Да, строго говоря, этот классический фильм – экранизация новеллы «Муха», написанной годом ранее Джорджем Лангелааном. Но и сама лента, и ее литературная основа создавались явно под влиянием знаменитой повести Кафки: есть и связь с насекомыми, и семейная драма, и рассуждения о возможности любить чудовище, с каждым днем все меньше походящее на родного когда-то человека.

«Муха» – это уже полноценный хоррор, явно нацеленный на то, чтобы вызвать у зрителя страх и отвращение, хотя вплоть до финала (по тем временам очень яркого) в повествовании все же преобладает драма, да и сам стиль съемки характерен больше для драматических лент. Зато одноименный ремейк 1986 года уже куда ближе к тому, что сегодня понимается под страшным фильмом (да он и по-настоящему страшен, даже тридцать два года спустя), но от повести Кафки он все же куда дальше.

Не обошла стороной когда-то поднятая немецкоязычным писателем тема и азиатские страны. Как пример, можно привести фильм «Хен-ге» (Henge, 2011). Азиаты подошли к вопросу с присущей им оригинальностью и выпустили на экраны по-своему трогательную историю любви женщины и ее мужа, постепенно превращающегося в кровожадного монстра. Любопытно, что героиня, в силу особенностей японского менталитета, сохраняет верность своему супругу до последнего и даже помогает ему охотиться.

Обернута эта история любви в жесткую шкуру трешевого ужастика с обязательным для Страны восходящего солнца гигантским монстром в конце. Удивительно, но безумный коктейль жанров и стилей не выглядит бессмысленной эксплуатационной жвачкой и временами по-настоящему заставляет задуматься о превратностях судьбы и безграничной верности. Снята лента добротно и весьма сдержанно в плане азиатского колорита (то есть насилие над мозгом зрителя начинается только в самом конце), поэтому вряд ли отпугнет даже не привыкшего к таким зрелищам человека.

Продолжать список фильмов, сюжеты которых в той или иной степени перекликаются с идеями, изложенным Кафкой в его «Превращении», можно долго. Это будет и китайский фильм «Куколка» (The Chrysalis, 2012), в котором героиня также претерпевает множество изменений, правда, скорее, внутренних, чем внешних. Те же мотивы рассуждений о людях и чудовищах присутствуют и в одной из весьма пристойных экранизаций Рэя Брэдбери (читал ли Брэдбери Кафку?) – «Превращении» (Chrysalis) 2008 года, причем в этом случае есть и сходство в плане «вовлеченности» в происходящее насекомых.

Хотя и с небольшими допущениями, но к этой же категории относятся некоторые фильмы о вервольфах. Яркий пример тому – картина «Оборотень» (Ginger Snaps), увидевшая свет восемнадцать лет назад. Несмотря на антураж, явно навеянный классическими легендами, в основе сюжета все же находятся взаимоотношения двух сестер-подростков Джинджер и Бриджит. И пока одна из них развлекается в лучших традициях трешевых ужастиков, сокращая поголовье одноклассников, вторая переживает моральную бурю, решая, осталась ли ее сестренка собой, или в ней больше нет ничего человеческого…

Вечные темы

Подводя итог, стоит снова сказать несколько слов о Кафке. К творчеству знаменитого писателя можно относиться по-разному. Его тяжеловесный стиль и общее для всех произведений депрессивное, хотя и разбавленное толикой абсурда, настроение далеко не всем могут прийтись по вкусу. Кафка зануден, порой слишком уж обращен к внутреннему миру героев, а некоторые используемые им решения попросту не поддаются логике.

Но в то же время нельзя отрицать, что его влияние на современную культуру огромно. Сложно сказать, все ли создатели картин, перечисленных в последней части статьи, находились под непосредственным влиянием классика, но несомненно другое: Кафка, творя свои безумные и мрачные произведения, создал некое направление мысли, актуальное и по сей день. Ведь, если отбросить развлекательный антураж, все упомянутые картины объединяет одно: размышления о свойствах человеческой натуры, о границе между человеком и чудовищем… И о социуме, так легко избавляющемся от непохожих.

Комментариев: 0 RSS

Оставьте комментарий!
  • Анон
  • Юзер

Войдите на сайт, если Вы уже зарегистрированы, или пройдите регистрацию-подписку на "DARKER", чтобы оставлять комментарии без модерации.

Вы можете войти под своим логином или зарегистрироваться на сайте.

(обязательно)