The Mad Scientist’s Guide to World Domination/ Руководство по захвату мира для безумных ученых (антология)

Составитель: Джон Джозеф Адамс

Жанр: фантастика, пародия, антиутопия

Издательство: Tor Books

Год: 2013

Похожие произведения:

• антология «Франкенштейн» (составитель Стивен Джонс)

 

«Что же до профессора Раппачини, то о нем говорят, что он заботится более о науке, нежели о человечестве… И он принесет в жертву жизнь любого человека, – и даже свою собственную, – или что угодно для него драгоценное, лишь бы добавить хоть крупицу к накопленным им знаниям».

Натаниель Готорн, «Дочь Раппачини».

 

Говорят, что история движется по кругу, и человечество обречено вечно поклоняться тем же героям и пугаться тех же бук, что придумало себе еще при рождении. Возможно, так оно и есть. Ведь что такое «безумный ученый», если не средневековый алхимик, идущий против законов божьих? Кто-то, выбивающийся из общего строя, не желающий принимать общепринятые «правила» и «мораль» и неподконтрольный никому. Человек, бросающий вызов окружающей его реальности. Только раньше люди говорили «магия» или «происки дьявола», нынче говорят – «кванты». В остальном же, получается, ничего не изменилось: от многих знаний многие печали, много знать будешь – скоро состаришься, и вообще, меньше знаешь – крепче спишь. А умный человек – странное существо, таящее в себе угрозу. Ну как же, молчит, смотрит, думает. Наверняка же что-нибудь замышляет!

Но злодеи часто оказываются привлекательнее героев именно потому, что могут позволить себе находиться вне той системы, что сковывает «хороших парней». А уж умного злодея (пусть и с некоторым изъяном по части здравого смысла) вообще грех не полюбить. Поэтому безумные ученые – пожалуй, один из самых популярных образов к литературе и кино, как серьезного, так и юмористического толка. Со «злой» стороны, кроме самых известных и сразу приходящих на ум Франкенштейна или Моро, можно припомнить, например, Феликса Хониккера из «Колыбели для кошки» Воннегута или инженера Гарина, созданного А. Толстым. Встречаются, пусть и гораздо реже, положительные персонажи вроде Эмметта Брауна из кинотрилогии «Назад в будущее». А также те, кто, следуя своими зловещими путями, тем не менее, приносят скорее добро, чем зло, как Император Моллюск из недавней книги А. Ли Мартинеса.

«Главных героев» антологии Джона Джозефа Адамса можно условно разделить на три типа: комиксовый суперзлодей («луч смерти», тайная личность, подземное убежище), безответственный экспериментатор (белые халаты, лаборатории, неосторожные опыты) и маг (алхимия, сочетание научного и оккультного). Отнюдь не все они стремятся к захвату или уничтожению мира. Более того, некоторые как раз стараются спасти его. Своими, разумеется, методами, так что в итоге порой и не знаешь, как отличить зло-деяние от добро-деяния.

Первые два рассказа, Professor Incognito Apologizes («Извинения профессора Инкогнито») Остина Гроссмана и Father of the Groom («Отец жениха») Гарри Тертлдава, настраивают читателя на легкомысленный лад. Это юмористические произведения без какой-либо «задней мысли», построенные целиком на общих местах, в первом случае о супергероях и суперзлодеях, во втором – увлеченных, но несколько рассеянных экспериментаторах. Тем неожиданнее оказывается третий, Laughter at the Academy («Насмешники в Академии») Шеннон Макгвайр, представляющийдовольно мрачную картину мира, где безумные ученые (второго типа по нашей классификации) – страшная реальность. В мире, созданном автором, каждый ученый определенного уровня и определенной специализации должен регулярно проходить проверку. Потому что один безответственный эксперимент безумца – и погибнут сотни людей. В лучшем случае! Но что делать, если обнаруживается безумный гений, способных «заражать» других ученых свои безумием? Да, рассказ в какой-то мере предсказуем и использует все те же клише «ученого – безответственного экспериментатора» и «безумного непризнанного гения», но попытка представить их как нечто общераспространенное превращает пародию в трагедию.

Instead of a Loving Heart («Взамен любящего сердца») Джереми Толберта описывает самого что ни на есть злого гения, скрывающегося от закона в древнем замке среди неприступных скал и втихаря сооружающего чудовищные механизмы уничтожения. Было, конечно же, было!.. И все же исподтишка рассказ успевает задать читателю несколько вопросов, касающихся творчества, любви и, возможно, души. Его легко было бы превратить в начало приключенческого романа в жанре альтернативной истории, но зачем? Рассказ хорош и таким, какой он есть.

The Executor (в данном случае «Душеприказчик»), написанный Дэниэлом Уилсоном, рассказывает даже не о самом безумном ученом, а о его далеких потомках, продолжающих страдать от его эксцентричности. Построен он на еще одном потертом образе: «последний из рода, которому суждено всех преодолеть» – и потому так же предсказуем, как и большинство других рассказов сборника. Но есть в нем преданность и любовь отца к своему ребенку, которые помогают преодолеть и неуверенность в себе, и страх перед смертью. Не выделяясь из ряда прочих силой сюжета или неожиданными его поворотами, этот рассказ однозначно является лидером по части эмоциональности!

А вот рассказ Хизер Линдсли The Angel of Death Has a Business Plan («У Ангела смерти тоже есть бизнес-план») назвать совсем уж предсказуемым нельзя: он предлагает совершенно фантастическую (даже для чисто комиксовой вселенной) идею «консультанта для начинающих суперзлодеев». Это легкое и увлекательное чтение, несмотря на то, что финал, все-таки, «немного предсказуем».

Главного героя идущего следом «Homo Perfectus» (автор Дэйв Волвертон) вообще нельзя назвать «безумным ученым», как бы ни старался составитель во вступлении втиснуть его в эти рамки. Он не безумен, не таит никаких зловещих планов по захвату или уничтожению мира и не страдает от того, что кто-то когда-то не принял его необычный гений всерьез. Короче, он вообще никак не вписывается в рамки заявленного стандарта. Рассказ – внезапно – обращается к идеям трансгуманизма, который обещает избранным человекам переход на новую ступень развития уже не стараниями природной эволюции, но научного опыта. (Правда, из всего огромного количества способов этого перехода, он выбирает лишь один, фармацевтический.) И представленный в рассказе образ нужно рассматривать именно с этой точки зрения, иначе он теряет не только глубину, но и смысл. С другой стороны, не вписываясь в общие рамки, рассказ однозначно выделяется среди остальных произведений сборника – в лучшую сторону.

А вот Ancient Equations («Древние уравнения») Лесли Бэнкс трудно назвать серьезным и достойным чтением – и достойной авторской работой, если уж на то пошло. Замахнувшись для затравки на идею объединения научных методов и древнейших оккультных практик, коснувшись по ходу повествования нескольких болезненных на сегодняшний день тем (вроде ответственности человека перед природой и противостоянием личности и «общества потребления»), автор закончила все гэгом про спермотоксикоз. Конечно, если с самого начала не ожидать ничего особенного, сильного разочарования в финале не будет. Но предыдущий рассказ устанавливает такую высокую планку, что сложно просто расслабиться и насладиться «неожиданным поворотом сюжета».

К счастью, Rural Singularity («Деревенская сингулярность») Алана Дина Фостера оказывается идеальным способом отвлечься от печальных (и серьезных) размышлений. Легкий юмористический рассказ неуловимо напоминает истории Каттнера о семейке Хогбенов: тот же колорит депрессивного американского захолустья, внешне простоватые (если не сказать больше, дегенеративные) персонажи и незавидная судьба пришельца «извне».

The Mad Scientist’s Daughter («Дочь безумного ученого») Теодоры Госс – не рассказ даже, а сборник заметок, написанных от лица девушки с несколько необычной биографией. Если перечислить имена участвующих лиц, станет понятнее, в чем заключается эта необычность. В одном доме вместе с рассказчицей (мисс Кэтрин Моро) живут: мисс Жюстина Франкенштейн, мисс Беатрис Раппачини, мисс Мэри Джекилл и мисс Диана Хайд. Кроме того, присутствует их подруга, миссис Артур Майринк (урожденная Хелен Реймонд). Возможно, их имена не слишком известны миру, но уж фамилии их отцов несомненно на слуху у большинства читателей!

Идущая следом повесть Space Between («В пространстве между») Дианы Гэблдон, занимающая едва ли не треть книги, оказывается перед читателем неожиданно и некстати. Она самым отчаянным образом выбивается из ряда прочих рассказов – не только объемом, но и временем действия, совершенно несовременной запутанностью сюжетов и размеренностью повествования. В ней, как в настоящем романе, с самого начала заявляется множество имен, часть которых так и не разъясняется, действующих лиц, загадочные устремления которых так и не становятся понятны к концу произведения, и средневековый антураж, в котором очень трудно порой не усомниться. Ошарашенный читатель и без того-то с трудом продирается через все это великолепие, к которому он был совершенно неподготовлен. А тут еще оказывается, что персонажи говорят то на чистом английском, то на шотландском диалекте, то и вовсе на французском! А в финале не лишенная амбиций история заканчивается чем-то вопросительно романтическим, едва не лишив Ancient Equations титула «главное разочарование книги».

Рассказ Кэрри Вог с длинным названием Harry and Marlowe Meet the Founder of the Aetherian Revolution («Гарри и Марлоу встречают основателя Этерианской Революции») примечателен только тем, что написан с намеком на стимпанк. Возможно, будь произведение подлиннее, чтобы хватило места для подробного описания и истории мира, а также для технологий пришельцев (которые свалились на землю не где-нибудь, а прямо посреди викторианской Англии) и для любовной линии, вышло бы что-нибудь замечательное. Рассказ же оказывается слишком тесен, чтобы распробовать все эти возможности.

Зато Blood and Stardust («Кровь и звездная пыль») Лэрда Баррона, хоть и не может похвастаться вычурным заголовком, радует необычайным рассказчиком – этаким «Игором» женского пола. Вот только этот ассистент ученого-безумца вовсе не так туп, как того желал бы его создатель. Все штампы в наличии, но автор жонглирует ими так залихватски, что читатель невольно разинет рот от удивления.

A More Perfect Union («Более совершенный Союз») Лиланда Экстона Модезитта – второй рассказ, лишь условно вписывающийся в общий ряд. Слишком уж он современный и неприятно актуальный. Мир ближайшего будущего, который описывается как бы походя между перечислениями достижений «политического ученого», непроходимо мрачен. И самое печальное, что он вполне может стать нашим будущим, потому что все описанные в нем катастрофы и трагедии прямо проистекают из сегодняшней бездумной деятельности человечества.

Про We Interrupt This Broadcast («Мы прерываем нашу программу») Мэри Коваль трудно сказать что-то особенное. Рассказ не впечатляет и не запоминается, хотя и делает вялую попытку выбиться из шаткого общего строя и сказать нечто важное и заумное. Возможно, он терпит неудачу именно из-за того, что слишком старается.

The Last Dignity of Man («Остатки человеческого достоинства») от Мэрджори Лиу отдает фанфикшеном в жанре «слеш». (Но давайте будем честными: образ Супермена – нарочито маскулинный персонаж в обтягивающем трико и красными трусами поверх лосин – буквально напрашивается на такую трактовку.) Но не пугайтесь, поборники морали, в рассказе нет «ничего такого», лишь слабый намек. Но и его более чем достаточно, чтобы читатель, вместо того чтобы вдумчиво кивать над «серьезными философскими вопросами», поневоле прятал улыбку и сдерживал хихиканье. Тем не менее одну победу автору все-таки стоит зачесть: изображение созданных учеными червей, питающихся ядовитыми отбросами, способно по-настоящему встревожить воображение читателя, вызывая одновременно чисто органическое отвращение и ужас перед последствиями подобной «игры в бога».

В рассказе Pittsburg Technology («Питтсбургская технология») Джеффри Форда описывается мечта любого неудачника и лентяя: вот бы вдруг случилось что-то такое, из-за чего он стал бы богатым, талантливым и привлекательным! Вот только неожиданная «удача», как правило, оборачивается какой-нибудь пакостью. Или обходится куда дороже, чем можно было предположить. Впрочем, этот факт никогда не останавливает охотников до чудес…

В Mofongo Knows («Мофонго знает») Грейди Хендрикса мы встречаем вполне «классического» злого гения: он мечтает о покорении планеты, строит невероятные машины уничтожения и имеет заклятого врага. Отличает его от всех прочих только то, что Мофонго – горилла. Разумная, разумеется. Произведение в целом скорее пародийное, но иногда трудно сказать, какой образ оно обыгрывает – злобного гения или вечного охотника за приключениями вроде Дока Севиджа и Индианы Джонса. И «пародия» выходит совсем не смешная, потому что герой, переживший свою славу, представляет из себя печальное зрелище.

Последний рассказ, The Food Taster’s Boy («Сын дегустатора») Бена Уинтерса, хоть и показывает нам совершенно эталонного злодейского злодея, предлагает взглянуть на него с неожиданной стороны. Уже давно отгремели все сражения, повержены в прах все враги, напуганные подданные даже не помышляют о непокорности, и злодей оказывается один на один с непобедимой противницей: скукой. И решать эту проблему он берется теми способами, которые для него ближе и понятнее всего (то есть неоправданно жестокими и извращенными). К концу сборника произведения становятся все менее смешными, и последний рассказ, пожалуй, превосходит все остальные своей жестокостью и безысходностью.

Не упомянутые раньше Letter to the Editor («Письмо редактору») Дэвида Левина, Captain Justice Saves the Day («Капитан Справедливость спасает положение») Женевьевы Валентайн и Rocks Fall («Падают камни») Наоми Новик – слишком уж проходные рассказы, чтобы писать о них что-то особенное. Они недостаточно забавны, чтобы быть пародией, и чересчур поверхностны, чтобы претендовать на переосмысление. Они идеально вписываются в тематику сборника и, возможно, именно поэтому совершенно ничем не примечательны.

Отдельно хочется сказать о вступлении Криса Клэрмонта и текстах, написанных самим составителем.

Во время чтения предисловия возникает опасение, что тем, кто не достаточно близко знаком с американским культом супергероев, читать сборник вообще не имеет смысла. Уж очень охотно и пространно рассуждает автор о некоторых событиях из известных ему комиксов и снятых по ним фильмов – видимо, предполагая как само собой разумеющееся, что любой нормальный человек с ними знаком не понаслышке.

Впрочем, вскоре оказывается, что знать о супергероях (а также о книжных и киношных злодеях), чтобы проникнуться рассказами сборника, можно ровно столько, сколько заложено в клише, наверняка знакомых каждому. Супергерои носят нелепые обтягивающие костюмы, называют себя странными именами и почти всегда умеют или летать, или поднимать тяжелые предметы, или пулять лазерами из глаз (или все вместе и еще чего-нибудь вдобавок). Злые ученые носят белые халаты, строят лаборатории в древних замках, имеют помощников по имени Игор и говорят «муа-ха-ха». У каждого суперзлодея есть своя печальная история, приведшая его на путь злодеяний, которую он непременно расскажет своему противнику, хочет тот того или нет. Et cetera.

Небольшие вступления, написанные к каждому рассказу, хороши далеко не всегда. Часть рассказов лишь с большим трудом вписываются в общую концепцию сборника, и составителю приходится из кожи вон лезть, чтобы объяснить читателю, что именно он должен в них увидеть.

И все-таки, несмотря на все неровности, в целом антология получилась удачной. Хорошая пародия – та, что может стоять на своих двух ногах, не используя оригинал как подпорку. Она берет оригинал и переосмысливает его, умудряясь сказать более того, что было в первоисточнике. Так что, хотя каждый рассказ сборника по-своему плох, книга производит благоприятное впечатление именно потому, что представляет нам не пародии даже, а зачастую совершенно новые трактовки старых образов.