Наверное, можно сказать, что эта серия фильмов уже стала легендой. Не всегда удачные, во многом излишне театральные, кое-где чересчур манерные, до неприличия дешевые, они имели неповторимую атмосферу, викторианский шарм (даже там, где речь шла о веке эдак XVI) и ненавязчивую наркотичность. Одни и те же актеры, кочующие из фильма в фильм декорации и неизменные строчки По в финале – посмотреть новую картину из этой серии было равносильно тому, чтобы вернуться в когда-то покинутый уютный дом.

Подозревал ли Эдгар По, что его безумные идеи и агрессивные галлюцинации можно будет трактовать именно так? Вряд ли.

Понравилось бы ему, что его змее юмора вырвали зубы и превратили в плюшевое боа? Да черт его знает.

Но это нравится нам – и это самое главное.

 

 

Не накаркай! («Ворон», 1963)

После эпизода «Черный кот» из «Историй ужаса» Корману и Мэтисону безумно понравилось работать над черными комедиями, так что неудивительно, что не за горами была новая комедийная адаптация По. Немного смущало некоторых лишь то, что в качестве материала не был взят собственно юмористический текст: смягчить ядовитые иронию и сарказм По Корману и Мэтсону было вполне по силам. Да и выбор именно стихотворения «Ворон» в качестве сценарной основы казался сомнительным. Стихотворение, позже столь блестяще препарированное самим же По в его статье «Философия творчества», еще менее сюжетно, чем рассказ «Колодец и маятник». Здесь даже не переживания души и разум, медленно катящийся в безумие, нет – здесь всего лишь унылый разговор отчасти с птицей, отчасти с самим собой. Ну что тут можно высосать из пальца?

И Мэтисон доказал – да что угодно!

От, собственно, самого «Ворона» остались лишь несколько строчек в начале да неизменная закрывающая фильм цитата. А дальше сюжет поскакал по кочкам, представляя шокированному от треска ломающихся шаблонов зрителю разухабистую комедию про трех волшебников разной степени незадачливости. Нет, вы можете себе представить? Натуральных волшебников, которые затеяли свару из-за перебежавшей от одного к другому неверной жены? У По? У того самого, который Эдгар Аллан? Если да, то у нас с вами какие-то разные По.

Корман создает классическую, чуть ли не образцовую комедию характеров, в которой нет ничего от По (и дело вовсе не в том, что сама история не имеет ничего общего с «Вороном», нет, эта история не имеет так же ничего общего и с тем По, который известен литературной традиции, – слишком желчным и неврастеничным, мизантропичным и одержимым смертью), но именно она является квинтэссенцией По-цикла Кормана.

Опять в наличии вдовец – 1 шт., покойная, но не совсем, жена – 1 шт., появление не до конца умершей жены – 1 эпиз., готический замок со всем прилагающимся – 2 шт., куча странных и мутных в разной степени персонажей – 4 шт.

Кстати, в роли одного из таких мутных персонажей, сына самого незадачливого волшебника, засветился знаменитый ныне Джек Николсон. Начинавший у Кормана, он с удовольствием хватался за любое предложение, где мог научиться чему-то. Вот и на съемках «Ворона» он чуть ли не хвостом ходил за Прайсом и Борисом Карлоффом (да-да, звезда «Юниверсал» на склоне лет с удовольствием снималась и в фильмах категории Б. И дело вовсе не в нехватке ролей, а в том, что Карлоффу было интересно пробовать что-то новое), обучаясь у одного дикции, а у другого – интонации. Кроме того, Корман признавался, что в последний день съемок ему пришлось срочно покинуть площадку, и Николсон самолично отснял несколько сцен.

Прайс и Лорре, уже сдружившиеся на предыдущем фильме, превращали эпизоды со своим участием в постоянные импровизации. Поневоле в эту игру оказывался втянут и Карлофф. Воспитанный студией «Юниверсал», где поощряли шутки лишь вне съемок, он был не то, чтобы раздражен, но чувствовал себя несколько некомфортно. В его привычках было тщательно готовиться к тому или иному эпизоду, и раз от раза вся эта тщательная подготовка разбивалась в прах после очередной реплики не по сценарию. Карлофф подхватывал игру, да, и весьма успешно (как-никак опыт!), но от его последующего брюзжания Прайса и Лорре это не спасало.

Снималась, по сути дела, не просто сказочная комедия. По большому счету, в этом фильме отыгрывались в ироничном ключе все приемы и шаблоны, образы и личины классических хорроров. Нет, никакой фильм конкретно не пародировался – для этого у Кормана не было ни цели, ни времени, ни желания – но умный и внимательный зритель подмечал перверсии тех или иных тематик. У героя Прайса в доме есть подвал, оставшийся в наследство от отца? А в том подвале какие-то странные магические приспособления? Господь с вами, он туда не ходит! Незачем, да и страшновато как-то. Назойливая и в высшей степени подозрительная готическая красавица в исполнении Хейзел Корт (Стивен Кинг в «Пляске смерти» с нежностью вспоминал ее вечно сползающее с плеч декольте) настолько подозрительна, что уж лучше б она померла, пока не довела до греха. И ведь довела-таки!

Особенно порезвились в выворачивании наизнанку шаблонов Прайс и Карлофф – тем более что этих самых шаблонов у них было в избытке своих собственных. И, что характерно, во всем этом не было никакой натуги или наигранности – просто веселая и ироничная компашка перемещалась из закулисья на съемочную площадку, и так же легко и свободно уходила развлекаться, пока есть еще время и возможность, обратно.

Увы, «Ворон» стал последним фильмом, снятым в сотрудничестве Кормана с Ричардом Мэтисоном. К последующим фильмам цикла сценарии писали уже разные люди.

С тех пор из По-серии исчез легкий и искрометный юмор, необычные ракурсы интерпретаций оригинальных сюжетов, да и вообще, стало что-то не то.

Кажется, это было начало конца.

 

Чужие призраки («Призрачный замок», 1963)

Вообще, изначально Корман хотел снимать экранизацию произведения Лавкрафта «Случай Чарльза Декстера Варда»  и даже и не собирался делать этот фильм частью По-цикла. Однако руководители AIP настояли на том, чтобы сделать переклички с По, заставили Кормана сменить название и использовать, цитаты из, собственно, «Призрачного замка» (стихотворение из «Падения дома Ашеров»), в фильме. Маркетинг такой маркетинг, да.

Ну, собственно, почему бы и нет? – решил Корман. Для него это оказалось своеобразным вызовом: сможет ли он вписать чужой, чуждый и чужеродный текст в свою (именно свою!) вселенную Эдгара По? Будет ли место порождениям Лавкрафта среди старинных замков и домов, прогнивших склепов, надежно хранящих своих не всегда до конца умерших постояльцев? Достаточно ли у Лавкрафта будет тлена, ужаса, тумана, запустения и безумия? Как поведет себя хтонический ужас, вступивший в реакцию с уютной семейной готикой?

Оказалось, что весьма неплохо. Родовые проклятья, поднятые из гроба возлюбленные, они, знаете ли, объединяют.

Бессменный Винсент Прайс, особо не вникавший в студийные дрязги, был весьма доволен предложенной ему ролью. Еще бы, ведь ему предлагалось сыграть аж двух диаметрально противоположных персонажей – колдуна Кервина и его приличного и законопослушного потомка. Эдакая очередная вариация темы двух разумов и душ в едином теле. Прайс, которому все больше и больше нравилось играть мимикой, с радостью ухватился за возможность поэкспериментировать.

А вот другая звезда предыдущего кормановского фильма, Борис Карлофф отказался от роли слуги Варда, сославшись на болезнь. Свободное место занял его коллега по юниверсаловскому хоррору, Лон Чейни-младший, когда-то прославившийся в роли Человека-волка, увы, теперь растерявший свою популярность и стремительно теснимый молодыми кадрами.

Обязательную готическую красавицу на этот раз играла Дебра Пейджит, уже отмеченная По-циклом в роли жены мистера Вальдемара в «Историях ужаса». К сожалению, «Призрачный замок» оказался ее последним фильмом, после которого она ушла из профессии.

Уроды и калеки, которые выползают из густого синего тумана и окружают на ночной улице героя с женой – наследники теней и призраков, которые являлись персонажам в безумных видениях, начиная с «Дома Ашеров» и точь-в-точь так же тянули загребущие руки, скалили зубы и пучили глаза. Бесплотные у По демоны подсознания, искаженные через призму Лавкрафта, становятся весьма телесными – даже кое-кто чересчур – монстрами. И тут что-то было не так. В витиеватый, выхолощенный, практически стерильный от любого, кроме морально-психического, уродства мирок По-серии ворвались чужие чудовища. Ненужные здесь, лишние, они разрывали привычную ткань неспешного повествования. Закрутись сюжет исключительно на внутренней борьбе Варда с сущностью колдуна, и мощный призрак «Дома Ашеров», вставший за плечами, смог бы вывернуть ощущения на нужные рельсы.

Но нет, Корман хотел снимать Лавкрафта и не собирался уступать По ни пяди.

Он пытается демонстративно сломать свои же клише, открывая фильм сценой пожара и закрывая его потом пожаром же. Он создает иллюзию натурных съемок, и это теперь уже клаустрофобия не дома, – нет, это клаустрофобия узких улочек и затянутого туманом леса. И да, в этом фильме побеждало зло. Торжествовало окончательно и неминуемо.

Да, это был неплохой эксперимент, результатом которого стал очень качественный и добротный фильм, занявший достойное место в череде экранизаций… Только вот кого? По? Лавкрафта? Его нельзя отнести ни к первой вселенной, ни ко второй. Да, в нем есть ажур, маньеризм и тонкость По-серии, ее психологическое напряжение и нотки безумия, в которое втягивают и зрителя. Но тут же разворачивается и вселенная Лавкрафта, насыщенная именами и названиями, более богатая и объемная, нежели аутистический мирок По. В сосуд влили не предназначенную для него жидкость, равно как и жидкость поместили в чуждый для нее сосуд. Итог? Любопытная, необычная, неожиданная и весьма гармоничная в своей легкой уродливости штука. Эдакое творение Франкенштейна, которое при всей своей неидеальности, весьма…ммм… обаятельно!

Через десять лет «Призрачный замок» неожиданно обретет новую жизнь. В фильме 1974 года, «Сумасшедший дом» (Madhouse, реж. Джим Кларк) кадры в том числе из него будут изображать ранние роли героя Винсента Прайса, актера хоррор-фильмов.

 

Смерть прошла мимо («Маска Красной Смерти», 1964)

Наверное, этот фильм должен был выйти гораздо раньше. Во всяком случае, сам Корман считал «Маску Красной Смерти» и «Падение дома Ашеров» лучшими историями у По. И как только стало ясно, что «Падение...» ждет успех, Корман понял, что не может не снять и «Маску...».

Уже в 1961 году он стал планировать съемки «Маски Красной Смерти» по сценарию Чарльза Бомонта, но остановился, еще даже не приступив к подбору актеров. Позже он объяснил замораживание проекта тем, что увидел слишком много схожего с «Седьмой печатью» Ингмара Бергмана, вышедшей в 1957 году, и испугался обвинений в воровстве. В этом была своя логика: пересуды о плагиате не самый лучший вариант для продолжения кинокарьеры, тем более в то время, когда безработных режиссеров, способных левой пяткой смастрячить что-то, что сойдет для категории  В, было в избытке на учете в голливудской службе занятости.

Однако Корман понимал, что это всего лишь оттягивание времени: желание экранизировать именно этот рассказ у него было слишком велико. Как позже признавался режиссер – а может быть, выдавал за действительное – призрак Маски Красной Смерти все время маячил у него за спиной, не давая забыть, настойчиво напоминая о своем существовании.

Через год поползли слухи о том, что успех экранизаций По обратил на себя внимание «конкурирующих организаций», и другие режиссеры тоже не прочь попастись на лужайке «кузена летучая мышь». Слухи, конечно, слухами, но когда было четко названо несколько имен – «Маска Красной Смерти», «компания Woolner Brothers», «продюсер Алекс Гордон» и «Винсент Прайс в главной роли» – Корман понял, что со своими рефлексиями и моральными терзаниями по поводу возможных обвинений в плагиате он дождется того, что у него перехватят как рассказ, так и главную звезду.

И он решился.

Первоначальный сценарий от Бомонта его, в принципе, устраивал, особенно трактовка образа принца Просперо как лукавого и жестокого сатаниста, но все равно чего-то не хватало. Бомонт по состоянию здоровья уже не мог работать, поэтому Корман нанял Роберта Райта Кэмпбелла, с которым как раз в тот момент сотрудничал при создании фильма «Секретное вторжение» (The Secret Invasion, 1964). Именно Кэмпбелл и предложил включить в сюжет «Маски Красной Смерти» небольшой рассказ По «Прыг-Скок».

Студия увеличила Коману бюджет и предложила снимать в Англии, так что он имел в своем распоряжении аж пять недель вместо стандартных трех. Однако все равно потом сокрушался, что так и не успел толком отснять финальное появление Маски, и винил во всем «слишком медленную» английскую съемочную команду.

Однако были и плюсы: например, ему перепали практически бесплатно декорации от только что отснятого фильма «Бекет» (Becket, 1964). С учетом финансовых ограничений, весьма не мелочь, и от этого еще более приятная.

Увы, столь тяжело выношенный фильм хоть и не провалился в прокате, но оказался не настолько успешным, как остальные кормановские экранизации По. Руководитель AIP, Сэм Аркофф, сказал, что от него «чересчур несет эстетикой», а ужаса практически и нет. Корману пришлось с сожалением признать, что вся вина за эту неудачу (с точки зрения киностудии) лежит целиком на нем, ведь его подход к интерпретации По как раз и предполагал «больше эстетики, больше психологизма, меньше чистого бу-хоррора».

Возможно, Корман, ослепленный удачей предыдущих фильмов, несколько и перестарался: гипнотическая эстетика «Маски Красной Смерти» чересчур самобытна и выбивается даже из привычного для По-серии безумия цвета. Этого следовала ожидать: сам первоисточник очень много внимания уделяет описанию цветовой дифференциации… нет, не штанов, а залов в замке Просперо, так что неудивительно, что Корман захотел еще больше усилить роль цвета, превратить его в самостоятельного персонажа, как когда-то, четыре года назад, сделал единственным и настоящим злодеем дом. Макабрическая пляска здесь как раз не в звуках, не в музыке Дэвида Ли, не в причудливой хореографии и даже не в мимике и жестикуляции неизменного Прайса – она в палитре красок. Темно-синий лес, в котором мелькает ярко-красный балахон; желтая, фиолетовая, белая, красная залы замка; кровь на лицах умирающих от Красной Смерти – вот те несуществующие актеры, та свита, которая и сыграла здесь короля.

Кстати, Просперо – единственная роль Прайса в По-серии, и одна из немногих в его обширной карьере вообще, где он воплощает безусловное зло без вариантов амбивалентности. Во многом это объяснимо тем, что в принципе, антропоморфное абсолютное зло мало устраивало зрителей. За тупую кровожадность прекрасно сходили всяческие крабы-монстры, уродливые инопланетяне из глубин космоса и прочие существа, которые не могли вызвать и тени симпатии.

Маленький, но очень любопытный факт – Стивенг Кинг включил «Маску красной Смерти» в свой список наиболее значимых произведений жанра с 1950 по 1980 год. А ведь хороша, чертовка, вышла!

 

Могильная плита опустилась («Гробница Лигейи», 1965)

Несмотря на относительную неудачу «Маски Красной Смерти», кредит доверия Корману со стороны студии был еще открыт, да и английской стороне понравилось работать с режиссером.

Поэтому следующий – и заключающий По-серию – фильм, «Гробница Лигейи», тоже снимался в Англии.

Однако в нем уже мало что осталось от изначального духа серии. Исчезли павильонные съемки, воссоздающие неповторимую удушливую клаустрофобическую атмосферу – им на смену пришли роскошные развалины и пейзажи Норфолка.

Корман понимал это и не старался переливать старое вино в новые мехи. Коли уж иные декорации, тогда, может быть, и другая звезда на главную роль? Тем более, что Прайс слишком стар для персонажа: тому должно быть двадцать пять-тридцать лет, а актеру уже за пятьдесят. Может быть, молодого и милого Ричарда Чемберлена? Тем более, что и «Преждевременные похороны» снимались без Винсе… Вот как раз не очень удачный опыт «Преждевременных похорон» и заставил студию настоятельно намекнуть Корману на то, что без Прайса фильма не будет, а вот без Кормана – вполне состоится.

Тот спорить не стал.

Тем более, что и так нововведений хватало.

Натурные съемки не только изменили цветовую гамму картины – в ней наконец-то появился солнечный свет, а не неверное колышущееся пламя свечей или тусклые отблески от закопченного лампового стекла – но и раздвинули границы мира, в котором существуют персонажи.

Только вот при солнечном свете и среди зеленых просторов эти самые персонажи стали выглядеть нелепо и от этого невероятно жутко, как глубоководная рыба, которую случайно выбросило на берег.

Лишь во второй половине фильма, когда все действие перемещается в замок, они – плоть от плоти земли и камня – наконец-то чувствуют себя в своей стихии. И мы видим старую добрую привычную По-серию Кормана. Вот он, милый ужас, вот она, теплая и уютная безысходность.

Новыми стали не только декорации, изменился и тип съемки: появились панорамные кадры, которых раньше просто не могло быть, мизансцены стали подаваться под необычными ракурсами, искаженные кадры шагнули из сферы галлюцинаций в реальность персонажей. Это было… непривычно.

Иллюзия уюта и той, теплой, ламповой серии еще поддерживалась за счет постоянных отсылок, аллюзий и просто невозбранно перетащенных с тамошних съемочных площадок предметов. Очки, которые носит главный герой, Верден Фелл, до этого уже мелькали в паре научно-фантастических фильмов Кормана, да и сами симптомы его недуга – непереносимость яркого света – напоминают персонажа Прайса пятилетней давности. А эти отношения любви-ненависти с женой? Кстати, тоже то ли совсем умершей, то ли не до конца умершей – этих неупокоенных дам хватило бы уже на целый кладбищенский девичник. И колокол раскачивается точь-в-точь как когда-то маятник над своей жертвой, и черный кот мяукает так знакомо и угрожающе… Цитаты, цитаты, милые сердцу намеки, детальки и ощущения – «Гробница Лигейи», словно становилась последним фильмом, завершающим цикл, замыкающим круг. Знал ли Корман, что так и произойдет, специально ли он прощался с серией? Кто теперь скажет…

Как и большинство фильмов По-серии, «Гробница Лигейи» приобрела своих ярых поклонников.

Например, Стивен Кинг и ее внес в свой список наиболее значимых произведений жанра с 1950 по 1980 год. А Мартин Скорсезе не только неоднократно признавался в любви к этой картине, но и попросил у Кормана разрешения использовать кадры из «Гробницы Лигейи» в своем фильме «Злые улицы» (Mean Streets, 1973), а это тоже что-то да означает.

Но, увы, студийные боссы думали иначе.

Ожидаемого кассового успеха у «Гробницы Лигейи» уже не было. Конечно, бюджет фильм отбил, но на фоне успеха предыдущих картин, это выглядело по меньшей мере жалко.

На этом По-серия была закончена.

 

Через три года, в 1968 году, Майкл Ривз снимет фильм «Великий Инквизитор» (Witchfinder General) с Винсентом Прайсом в главной роли. AIP настоит на том, чтобы в США фильм шел под названием «Червь-победитель» (The Conqueror Worm) в тщетной попытке привязать картину к По-серии.

 

Но это уже будет без Кормана.

И вне нашей истории.