DARKER

онлайн журнал ужасов и мистики

Рассказ ужасов умер, часть первая

Цвет зла / The Dark Descent 1: The Colour of Evil (антология)

Составитель: Дэвид Г. Хартвелл

Жанр: ужасы, мистика

Издательство: Клуб семейного досуга

Год издания: 2016 (в оригинале — 1987)

Переводчик: О. Малая

Похожие произведения:

  • «Century's Best Horror Fiction» (антология, ред. Джон Пилан)
  • «American Fantastic Tales: Terror and the Uncanny» (антология, ред. Питер Страуб)
  • «The Weird: A Compendium of Strange & Dark Stories» (антология, ред. Энн и Джефф Вандермееры)
  • «Родословная тьмы» (именно так приводится название антологии «Dark Descent» в русскоязычном издании) была, наверное, первой попыткой составить всеобъемлющую итоговую антологию хоррора. Уже потом были огромного формата книги «Лучший хоррор XX века» Джона Пилана, «Американские фантастические рассказы: ужас и неведомое» Питера Страуба, наконец, «Вирд» супругов Вандермееров (хотя последняя уходит в несколько иное русло, но упомянем и ее для порядка). Три последних опубликованы в новом веке, в то время как труд составителя Дэвида Хартвелла увидел свет еще в 1987 году! Спустя три года эта внушительная книга в тысячу с лишним страниц была переиздана в трех томах — и удобства ради, и из идейных соображений. Вот этот-то трехтомник и издает «Клуб семейного досуга». Первая книга называется «Цвет зла» и представляет мистический хоррор от Натаниэля Готорна и Ле Фаню до Кинга и Чарльза Гранта.

    Однако прежде чем со страниц книги на нас посыплются непосредственно ужасы, составитель предлагает ознакомиться с довольно-таки объемной то ли статьей, то ли эссе, в которой он пытается обосновать фундаментальность и итоговость «Родословной тьмы» (вступление написано для всей антологии в целом, не только для «Цвета зла»). Фундаментальность тут видна сразу — уже по одним только годам первого издания вошедших в сборник произведений. Мастера мистической прозы XIX века соседствуют с творцами палп-эпохи 30–40-х годов XX столетия, а к ним примыкают и современные авторы (напомним, книга вышла в конце 1980-х годов). А итоговость составитель обосновывает следующим образом: век рассказов прошел, сейчас в почете романы ужасов. И, оглядываясь от наших дней на историю развития жанра, с этим, в общем, можно согласиться, с одним только дополнением, что хотя произведения малой и средней формы за последние годы и сдали прежние позиции, но все-таки еще вполне неплохо себя чувствуют.

    Дэвид Хартвелл во вступлении предпринимает попытку классифицировать произведения жанра, относя их к одной из трех разновидностей:

    — аллегорический хоррор (вторжение сверхъестественного зла в обыденную реальность);

    — психологический хоррор (общий для произведений тип персонажа: полностью безумный человек или существо);

    — фантастический хоррор (описание неопределенности самой природы реальности, отсутствие объяснений происходящему).

    «Цвет зла» вмещает в основном те произведения, что Хартвелл определяет в первую разновидность «страшных» историй. Мистика, столкновение обывателей со сверхъестественным — вот какие темы правят бал в первом томе «Родословной тьмы». Собственно, поэтому книга пестрит именами и названиями, давным-давно известными любителям ужасов.

    В очередной раз рассказывать, чем хорош «Ясень» М.Р. Джеймса, или «Зов Ктулху» Лавкрафта, или «До встречи, Потрошитель» Блоха, или «Люди толпы» Брэдбери — надо полагать, дело неблагодарное. Все вышеперечисленное давно и прочно вошло не только в золотой фонд каждого из авторов, но и в «зал славы» англоязычного и мирового литературного хоррора. Есть в книге и произведения, которые тоже, без сомнения, относятся к классике, но известность получили меньшую: тот же «Славный малый Браун» Готорна или «Его честь судья Харботтл» Ле Фаню — прекрасные образчики «страшной» прозы позапрошлого века. «Свадьба Джона Чаррингтона» Эдит Несбит и «Новая мать» Люси Клиффорд поддерживают викторианские традиции и представляют самые классические сюжеты. И если первая из вышеуказанных дам обращается к совершенно избитой теме, которая была избита уже на излете XIX века, то вторая разрабатывает тему поучения детей через страшные сказки. Вроде бы «Новая мать» — самая обычная сказка, но есть в ней какой-то шарм, какая-то изюминка, которая позволяет с большим удовольствием читать это произведение не только детям, но и взрослым. Согласитесь, один только образ матушки с деревянным хвостом, который стучит по полу при ходьбе — уже неплохо!

    Еще одна женщина, присоединившаяся к «Цвету зла», — Ширли Джексон. В книге представлен ее рассказ «Летний домик», в котором нет мистики, чем, впрочем, и отличается творчество этой писательницы. Она всегда предпочитала пробуждать в читателе чувство тревоги и страха иными средствами, минуя сверхъестественное. Кстати, рассказ Стивена Кинга «Плес» имеет немало общих черт с «Летним домиком». Оба произведения повествуют об одиночестве и закате — в разных смыслах этого слова. Надо сказать, что такой параллелизм наблюдается в «Цвете зла» не единожды. «Бег бешеных псов» Харлана Эллисона имеет общие ниточки с «Людьми толпы» Рэя Брэдбери, разве что рассказ последнего более мягок. Хотя, если дело касается равнодушного сборища людей, стоит ли вообще говорить о какой-либо мягкости?..

    Вообще, тему одиночества с разных позиций рассматривают несколько произведений антологии. «Вечерний первоцвет» Джона Кольера повествует об одиночестве относительном: пусть герой и уходит от общества, скрываясь в универмаге, но живет он там не один! Хотя в итоге и в новое общество не вливается... А вот в рассказе «Длинной-длинной тропинкой в лесу» Рассела Кирка одиночество персонажа продолжительное и гнетущее, но он не особенно расстраивается по этому поводу. У бродяги всегда есть возможность выжить, особенно если опыт бродяжничества — несколько десятков лет! Одиночество ощущают, каждый по-своему, все члены семьи в произведении Чарльза Гранта «Если Дэймон найдет тебя». Жена любит мужа, сын любит отца, а вот сам мужчина... Тут поставим знак вопроса, хотя некоторые намеки дают возможность приподнять завесу над чувствами героя. А любовь, как известно, бывает сильнее смерти, и, следовательно, поскольку мужа и отца есть кому любить, он, по всей видимости, не будет одинок...

    Самое объемное произведение книги — «Вскрытие» Майкла Ши — в какой-то мере тоже об одиночестве. Но тут автор ставит вопрос следующим образом: а надо ли лишать этого одиночества? В свете событий, о которых повествует Ши, ответ вырисовывается отрицательный. Странная, необычная повесть, навевающая в качестве ассоциаций фантастические киноужастики. Нетривиальным выглядит и «Переплетение ветвей» Карла Эдварда Вагнера — один из самых прославленных рассказов этого писателя и уж точно самый известный его хоррор. Автор обращается к искусству рисования, а именно — к удивительным картинам Ли Брауна Койя, представляющим фигуры из палок. Принимает эстафету странных историй Роберт Эйкман в рассказе «Что-то большее». Через скучное, обычное собрание, этакий почти научный форум интеллектуалов с многочисленными философскими разговорами, питием благородных напитков и поглощением изысканных блюд автор приводит читателя к кошмарному финалу, где... а собственно, что там случилось? Кто-нибудь видел? Нет, только намеки, только туман, и ничего конкретного. Что ж, такова манера Роберта Эйкмана.

    Вот в произведении «Экспресс «Берген-Бельзен»» Фрица Лейбера тоже далеко не все рассказано прямым текстом, тем не менее ясности гораздо больше. Хотя история довольно проста и напоминает по сути те же викторианские сюжеты о привидениях, но американский писатель обрамляет все это современными мотивами, ставит вопросы, актуальные, в принципе, для всего XX столетия. И после круговерти странностей (странных странностей!) возвращаемся к вполне понятному сверхъестественному злу, противостоящему обычным людям. «Вэнди, Вэнди» Мэнли Уэйда Уэллмана — это одна из историй о его самом известном персонаже, Джоне Исполнителе Баллад. Он путешествует по Америке, время от времени исполняя песни под аккомпанемент гитары с серебряными струнами. В этот раз дорога завела странствующего музыканта в дом обычной семьи, которая какими-то узами связана со странным человеком. Джону он кажется весьма подозрительным, и это неспроста... Но Исполнителю Баллад не привыкать сталкиваться с древними тайнами.

    «Цвет зла» содержит больше, чем все остальные части «Родословной тьмы», проверенной временем классики. И Хартвелл действительно постарался отобрать лучшее из творчества лучших — в том числе и поэтому антология получилась хорошей, интересной и разнообразной. Да и у авторов-современников составитель взял в оборот достойные вещи, иллюстрирующие первую разновидность ужасов, по Хартвеллу — аллегорический хоррор. Психологический и фантастический еще впереди, будем надеяться, что томики, посвященные им, будут не хуже.

    P. S. Небольшая ложечка дегтя в эту бочечку меда — пара слов о работе переводчицы О. Малой. Собственно, претензии только и исключительно к авторскому вступлению к антологии. В нем присутствует множество сносок, поясняющих отдельные названия, что упоминает Хартвелл. Например, в примечании к «Сверхъестественному ужасу в литературе» Лавкрафта указано, что данное эссе существует на русском языке только в любительских переводах. Но это не соответствует истине. Или еще одно примечание: роман Томаса Трайона «Другой» вовсе не издавался на русском ни в каком виде — и опять же неправда (о нем писал DARKER)! Так что О. Малая недостаточно хорошо владеет, так сказать, матчастью.

    Комментариев: 0 RSS

    Оставьте комментарий!
    • Анон
    • Юзер

    Войдите на сайт, если Вы уже зарегистрированы, или пройдите регистрацию-подписку на "DARKER", чтобы оставлять комментарии без модерации.

    Вы можете войти под своим логином или зарегистрироваться на сайте.

    (обязательно)