«Бёргга»

Остроумно, крепко сбито, местами чересчур вычурные метафоры. Образ успешного писателя, которого караулят с миллионами издатели после первой книги, а он в творческом кризисе, очень уж позаимствован из кино. Хорошо, конечно, что писатель иностранный, то есть чуточку сказочный, так в его историю поверить легче. Как будто реальность хоррор-романа Отто наслоилась на реальность голливудского кино. Думаю, я не одна вспомню рассказ Бориса Зеленского "...И умерли в один день", где умученные автором персонажи явились убивать автора и добывать себе счастливый финал. В целом легко, увлекательно и забавно.

«Водолазы»

Тема писателей и писательства нас не отпускает, в каждом году в ноосфере новые поветрия, и это интересно отслеживать по текстам ЧД. Литература опять вторгается в жизнь, а жизнь в литературу. К сожалению, не очень удалась стилизация переписки между авторами и редакторами советских литературных журналов. Но само вторжение инфернального мутного и смутного мира водолазов, образы писателя Гука и пишущей себя книги по-лавкрафтиански жуткие, попытка хоррора завоевать раньше срока отечественный литературный Олимп не очень правдоподобная, но достойная. А одержимая редакция журнала получилась уже и правдоподобной, и зловещей. Рассказ бы доработать, перепахать, переформатировать, в нем чувствуется не до конца, увы, реализованный потенциал.

«Длинношее»

И снова реальная и воображаемая действительности наслаиваются друг на друга. К сожалению, получился путаный и непрописанный текст, главное достоинство которого - он по-хорошему липучий и тревожный. Рассказ похож на дурной сон – и это комплимент, - но окончательно в кошмар не проваливается и к яви тоже не приближается, повисает где-то в вакууме.

«Грязь»

Написано бодро, но как-то по накатанной, без ужаса и интриги, финал предсказуем. Картинка в голове не вспыхивает, в бездну мерзости и безумия не затягивает. Проникновения в извращённый мозг маньяка, когда, сам того не желая, читатель начинает понимать его перевернутое мировоззрение, тоже не происходит - образам героев вообще не хватает психологизма. Держать эпатаж на максимуме в течение даже небольшого рассказа всё-таки не стоит - читатель привыкает и, за неимением других уровней прочтения текста, начинает скучать. В сущности, если убрать старое доброе ультранасилие, останется простенькая поучительная история о том, как маньяк украл у демона волшебный саквояж, о чем не преминул прямым текстом рассказать жертве, а демон пришел и отомстил, отечески потрепав жертву по головушке. Классическая ghost story с назиданием любопытствующим, однако те завернуты увлекательнее.

«Катька»

Выкрученный на максимум эпатаж, за которым, увы, не просматривается внятный оригинальный сюжет - похоже, ещё один тренд этого года. Материнское проклятье внезапно вселяет в девочку демона-эксгибициониста, а брат-бандит приносит ей с работы покушать. Вот если бы финал текста стал его сюжетом и в нем рассказывалось, что за внезапными успехами криминального авторитета, подмявшего под себя весь город, стоит одержимая девочка - получилось бы интереснее. И если бы девочка была более зловещей, потому что на общем фоне она практически не выделяется - просто ещё один гопник, говорящий на том же языке.

«Мерзость»

Андрюха, у нас опять воняет, возможно, грязь, по коням!

А, нет, тут сюжет поживее. Фальшивые экстрасенсы сталкиваются с реальной нечистью - распространенный сюжет, из которого, тем не менее, многие авторы раз за разом умудряются что-то, да выжать. Здесь, увы, не выжалось. Вторая половина истории буксует, в ней есть только многозначительные намеки, но нет развития. А ползающая по полу и всё жрущая мертвая старуха - образ довольно яркий, есть в ней что-то и от Хармса, и от бодрых демонов Демиана Руньи. Жаль, что ее так мало.

«Моя Калерия»

А вот это хорошо. И проникновение в безумный извращённый разум, когда мы, сами того не желая, начинаем понимать перевёрнутую картину мира маньяка. И мифология, которую выстраивают у нас на глазах в своих шизофазических диалогах двое сумасшедших. И вторжение вымысла в реальность - привет, поветрие из ноосферы номер один. Гипнотическая, по-хорошему ненормальная, медленно и выверенно раскручивающаяся, действительно жуткая история. И маленький камешек в отлично сконструированном испанском сапоге абсурдного ужаса: дескать, на каждую жертву героя заботливые мама с папой находили козла отпущения, а он удачно выкручивался. Внутренний Станиславский орет и пучит глаза.

«Навсегда»

Адскую погоню за наследством колдуна портит скомканный финал, где на стол торопливо вываливаются все карты: и о семье, и о сути наследства, и о том, что в колдовство вся семья без единого примера верила, и об убийстве брата. Вот последнее особенно смазывает эффект от сцены убийства собаки, когда герой чувствует, что совершил непоправимое, и понимает, что теперь дороги назад нет. А он, оказывается, до этого человека убил - и тогда, судя по флэшбеку, ничего в нем особо не дрогнуло. И логика зарока ломается - получается, загадать желания может не только последний из рода, оставшийся в живых, но и мертвец? У таких зароков обычно четкие правила, и колдун мог, например, не упомянуть про отдачу от каждого желания или про их специфическое исполнение, как в известном старом ужастике. Но в последний момент переназначать наследника, да ещё и таким образом - как-то не по-колдунски.

«Ненаход»

Троллиха-наркоманка всё-таки полюбопытней демона-гопника. Странно только, что работница наркошопа сходу определяет ее как тролля, а существо и впрямь оказывается им - прямо не Маринка, а Дин Винчестер с энциклопедией фантастических тварей и мест их обитания. Да, тролль живет под мостом, но героиня не похожа на тех, кто интересуется подобным. Было бы логичней, если бы тварь оказалась неназванной, заодно не пришлось бы путаться в родах: то «она», то «тролль». То, что Маринка и есть «маньяк», вышло очень скомканно, ещё и через ходульное обращение к самой себе. Логичней, если бы за маньяка принимали тварь, и к этому, собственно, все и вело, за исключением способа убийства.

Вообще, я смотрю, сделка со сверхъестественным злом - верный способ подняться к вершинам криминального мира. Маринку бы в пару к Санычу, троллиху - к демону-эксгибиционисту, и конкуренты уже сами могут наливать себе цемент в тазик.

«Оранжевая мама»

Текст интересный, безумный и затягивающий в свое безумие, очень визуально яркий. Он цепляет внимание, заставляет читать дальше, но всё-таки он не докручен. В мелочах, в прояснении логики поразительно разноплановых поступков героя и, что самое главное, в финале. К финалу мы должны были уже синхронизироваться с безумием Хромова, понять его и разделить - как это происходит в рассказе «Моя Калерия». Но синхронизации не происходит, суть странных действий героя, суть оранжевого мира так и ускользает. Ее не надо было объяснять, объяснять такие вещи - только портить, но если бы эта суть оказалась подсвечена в финале - получился бы шедевр.

«Радуга-дуга»

Задумка любопытная, жаль, что она раскрывается в самом начале, не дав ещё в себя поверить. Поверить мешает и громоздкий, нарочито образный, высокопарный стиль. Героиня же верит легко и безоговорочно, хотя логичней ей было бы сначала бежать вместо опасных психотерапевтов-деградологов к более прозаическим врачам, раз она задана девушкой трезвомыслящей. А уж когда начинаются гипнотизеры с кладбища, некрофилия наоборот, ещё более высокопарные откровения про глубины ада - становится как-то даже неловко. Но задумка, повторюсь, любопытная, и при более искусном исполнении она вполне могла бы затянуть читателя в лавкрафтианские бездны.

«Ты, бабка, что ли, трупы ела?»

Круто сделано. Тут и абсурд, и постмодернизм, и логово разврата, и пишущий сам себя роман, и двойное взаимопроникновение вымысла и реальности, и даже наркоманы ненадолго заглянули. В общем, практически комбо ноосферных поветрий, отразившихся в подборке финалистов этого года, и реализованы они блестяще.

«Энколпион»

Многообещающее начало, но развитие буксует. Кто такой кукольник, в чем его цель? Наделать из живых людей буратин и создать свой балаганчик? Как он вселился в Феофана и кто такой Феофан? Такое ощущение, что герои знают о происходящем больше, чем читатель, и это обидно - вроде бы интересное показывают, но суть неясна. Что за мудреный ритуал сотворили с Тихоном и почему он подействовал? Что было в энколпионе, язык? Или сам бес? Зачем тогда упрощать ему задачу, отдавая крест его же вместилищу? Почему все началось именно сейчас? Где происходит действие? Антураж вроде отечественный, а образы и речи как будто из западных сериалов, даже монахи зовут кукольника «демоном».

Так много вопросов и так мало ответов. А жаль, завязка была хороша.