Mike Jansen, Maarten Luikhoven, “Het jaar van de rat”, 2014 ©

На крыльях бабочки,

Сквозь пелену прозрачных вод

Паромщик взирает, недвижный,

На неизведанные чертоги Духа,

Обреченного ждать пробуждения.

Макс Вермас IV

Полу Данбару с трудом удалось раскрыть один глаз. Красный свет неоновых огней скользнул по шторе отеля, сменяясь резким зеленым. Язык казался подошвой старого ботинка. В воздухе висел тяжелый запах марихуаны и алкоголя, и Пола затошнило.

Стоявшая на тумбочке статуэтка крысы смотрела на него отражавшими свет телевизора глазами. В тусклом свете лампы Пол взмахнул ножом-бабочкой — вперед, назад — словно в трансе. Он наблюдал за своими движениями и думал: «Как странно». Вперед, назад, вперед, назад, взмах, взмах — пока снова не провалился в сон.

— Проснись! — Лоб пронзила острая боль. Пол открыл глаза: голубое небо, солнце, незнакомое место… Впереди промелькнула тень, и вслед за тем — снова боль. Он моргнул и приподнялся. Петух, который только что клюнул его, отпрыгнул назад и взлетел на спинку пластикового кухонного стула.

Пол огляделся. Он находился посреди развалин дома без крыши. Серая плитка на полу была грязной от пыли и темных пятен неизвестного происхождения. Голова дико болела, а во рту чувствовался привкус гнили.

— Фу, черт, надо бы меньше пить.

— Раз уж ты затронул этот вопрос, подумай-ка о том, чтобы меньше курить сигареты и траву и не злоупотреблять таблетками, — раздался сзади внятный голос с четким британским акцентом.

Пол повернулся и увидел кабана в британском полицейском шлеме, соответствующей униформе и наплечниках с шипами. Два нижних клыка у него были позолочены.

На мгновение в глазах потемнело, и Полу показалось, что он мельком увидел мир красных и зеленых неоновых огней и услышал, как телевизор играет военные марши — слишком громко для его одурманенного мозга.

— Где я? Что происходит? — спросил он.

Кабан поднялся на ноги, обошел Пола и приблизился к петуху, который слетел ему на спину, стараясь не задеть стальными шпорами.

— Это отличный вопрос, Пол. Мы с Райей с удовольствием на него ответим.

— Поверить не могу, что говорю с кабаном в форме, — произнес Пол. — Так что это за место?

Он поднялся на ноги и выглянул сквозь дыры в стенах. Силуэт города снаружи казался знакомым, но не настолько, чтобы Полу удалось сразу же определить, где он находится. Мгновение он был уверен, что увидел тень на крыше соседнего знания. Нет, должно быть, показалось.

— Ну, если мы скажем друзьям, что говорили с настоящим «человеком», они тоже нам не поверят, — сказал петух.

Что-то темное мелькнуло в проеме открытой двери, забралось на кухонный гарнитур и село на задние лапы. Это была огромнейшая и самая черная крыса из всех, что когда-либо видел Пол. На ней была фуражка гестапо cо свастикой и изображением знакомого Полу ножа-бабочки.

— Отлично… Ты проснулся.

Пол заморгал от удивления. Глубокий голос, исходивший из маленького тельца, напоминал баритон известного актера, кажется, Джеймса Эрла или как-то так.

Прежде чем заговорить, Пол глубоко вздохнул:

— Я не уверен. Такое чувство, словно все это сон и я скоро проснусь.

Крыса пожала плечами.

— Думай что хочешь. Но ты должен осознать, что можешь сниться мне — и тогда тебя нет, ты не существуешь.

Пол раскрыл рот, захлопнул его, снова раскрыл.

— Правда? Я что, просто сон?

Красные и зеленые, мигали яркие неоновые огни— глаза Пола с трудом фокусировались. Громкость телевизора была установлена на максимум, шумные голоса пытались перекричать друг друга. Звук был неприятным и резким, но в то же время волнующим и увлекающим. Пол перегнулся через край кровати, и его вырвало прямо на туфли. «Черт возьми, они же от “Гуччи”», — подумал он, вытирая рот рукавом рубашки от Версаче.

Из динамиков телевизора гремел национальный гимн. Глубокий голос провозгласил, что президент собирается выступить перед народом.

В голове Пола зародилась было мысль о важности этого события, но тут же растворилась: сознание медленно угасало.

Улица тянулась к горизонту. Слева и справа стояли машины: одни — аккуратно припаркованные, другие — брошенные в беспорядке после аварий, но все они проржавели на открытом воздухе, их окна были серы от пыли.

— Что? Как? — удивился Пол. Он почувствовал, как что-то коснулось его правого колена, и посмотрел вниз. Крыса в фуражке гестапо в нетерпении постукивала лапой по растрескавшемуся асфальту.

— Слушай внимательно, Пол. Я скажу всего один раз, потом будет слишком поздно.

Пол встряхнул головой.

— Я ничего не расслышал. Я даже не знаю, как попал сюда.

Крыса глубоко вздохнула и повернулась к кабану.

— Азенкур, mon ami [Мой друг (фр.) — Прим. пер.], ты можешь облагоразумить этого человека?

— Облагоразумить? Человека? — фыркнул кабан.

Прогуливавшийся в нескольких ярдах от них петух саркастически прокукарекал.

— А теперь серьезно, — сказал кабан. — Пол, оглянись. Посмотри на разрушение, запустение, мертвую пустоту этого мира. Знаешь, а ведь это сделали люди. Это все, что осталось от твоего родного города.

Пол посмотрел на машины, разрушающиеся фасады домов, разбитые окна, треснувший бетон, балки стальных каркасов, выступающие на поверхности зданий, как кости сквозь гниющую плоть. Он узнал кинотеатр, в который ходил ребенком, и книжный магазин, продававший за десять центов его любимые комиксы, которые он тут же начинал читать, не жалея времени.

— Это ужасно.

— Именно это Эмрис и пытался тебе сказать, — проговорил Азенкур. — Это все, что осталось. Остальное мертво.

— Как это могло произойти? Этот город уже много лет мертв, но это невозможно! — воскликнул Пол в отчаянии.

— Это сон, Пол, — сказала крыса по имени Эмрис. — Но сны отражают реальность, или одну из реальностей. Зависит от того, с какой стороны посмотреть.

Пол огляделся.

— Так это не реально?

Эмрис покачал головой.

— Не совсем. Это одна из возможных реальностей, причем с огромным потенциалом.

Они шли вдоль опустевшей улицы, и тишина обволакивала Пола тяжелым, удушающим одеялом. Его спутники не выказывали признаков усталости, но он сомневался, сможет ли вообще распознать их у животных. Чувствуя свою незащищенность, Пол начал бормотать. Это была привычка, которую он обычно подавлял, но настоящее положение дел заставило ее проявиться.

— Мы первые — первые! — не забывайте этого, мы самая большая и сильная страна в мире, и никто, повторяю, никто не сможет ступить на нашу родную землю!

Ликование миллиона голосов донеслось из динамиков телевизора. Пол усмехнулся. Он узнал слова, ведь сам написал большую их часть.

Пол повернулся: не только чтобы посмотреть на экран, но и спрятаться от света режущих глаза красных и зеленых неоновых огней.

Он увидел на экране развевающийся флаг и кладбище на заднем плане. Солдаты отдали честь, прогремели выстрелы салюта, и президент пожал руки офицерам высшего состава.

Пол вызвал со дна памяти следующие части сценария. Фургон с террористами въезжает в толпу, двери открываются, а вслед за тем — выстрелы из автоматов. Все тщательно спланировано.

— Так куда мы идем? — спросил Пол Азенкура. Они уже долго бродили по улицам города, от района к району, встречая лишь вымершие, запыленные, разрушающиеся здания и ржавые машины, застрявшие в бесконечных пробках.

Кабан поднял на Пола взгляд и присел. Обтер копыто о правый клык.

— Нужно найти центр города.

— Почему? Что там? — спросил Пол.

— Объяснение всему, — ответил Эмрис, забравшись на шлем Азенкура. — Увидеть — значит поверить, и, возможно, после этого ты будешь готов узнать настоящую причину твоего пребывания здесь. Еще десять кварталов— и мы в центре.

Пол кивнул и двинулся дальше. Он принял тот факт, что вместе со своими попутчиками пребывал в каком-то причудливом сне наяву; тем не менее усталость и некая притупленность чувств не покидали его с того момента, как он попал сюда. Эти ощущения увеличились и обострили восприятие им окружающих вещей, которые стали казаться нереальными, словно ясный дневной свет в период тяжелого похмелья.

Пол не нашел слов, чтобы описать ужас от представшей перед ним картины разрушенного центра города. Но он смотрел не на поваленные здания или горы битого стекла и бетона вдоль развалившихся стен, а на бесчисленные угольно-черные силуэты людей на светло-сером камне, увековеченные ужасающей вспышкой взорвавшейся над землей бомбы.

— Это чудовищно, — выдавил Пол.

— Нет, — ответил Эмрис. — Это милосердно. Они легко отделались. Другие люди встретили медленную, мучительную смерть.

— Видеть — значит верить, — сказал Азенкур. — Верить — значит чувствовать. Чувствовать — значит формировать убеждение.

Петух взлетел на поваленный бетонный столб и громко прокукарекал:

— Это был конец. Все города сожжены дотла. Повсюду!

— Ты должен для нас кое-что сделать, Пол, — сказал Эмрис. — Чтобы все это никогда не произошло.

Пол покачал головой:

— Нет. Если я не принимаю в этом участия, как же я могу помешать этому случиться?

— Хочешь — верь, хочешь — нет, Пол. Но у тебя будет доказательство, — сказал Эмрис. Он снял фуражку и лапой зачесал набок свои лоснящиеся темные волосы. — Идем. Костяной чертог близко.

— Жертв не избежать, — произнес голос с телеэкрана. Пол моргнул, и веки показались ему наждачной бумагой.

Вид крови и оторванных конечностей на экране быстро отрезвил Пола, но несколько синих таблеток одурманили его и вернули в состояние беззаботного покоя.

— До последнего мужчины, женщины и ребенка, — продолжил голос с телеэкрана. Пол знал, что последует дальше в старательно написанной им речи — вступлении к чему-то более великому, что определит будущее человечества. Когда он писал, это что-то казалось ему грандиозным.

Надоедливый, действующий на нервы звук электронного будильника раздался со стороны прикроватной тумбочки. Он узнал мелодию и понял, что должен что-то сделать, поговорить с кем-то, но его разум был истощен и пуст.

Костяной чертог занимал весь городской парк. Кости были аккуратно разложены в геометрическом порядке: дюжины ярдов высоких башен, стен и лестниц — крепость смерти и разложения с черепами в качестве фундамента.

— Красиво, но в то же время отталкивающе, — сказал Пол. — Если все мертвы, то кто это построил?

— Чупакабра, — ответил Азенкур. — Пожиратель мертвой плоти.

— Но раз все мертвы, значит, он не голоден? — спросил Пол.

— Логика тебе здесь не поможет, Пол Данбар, — ответил Эмрис. — Чупакабра не так прост.

Крыса подошла ко входу в костяной чертог, огляделась и растворилась в тени.

Пол пожал плечами и двинулся следом вместе с петухом и кабаном. Наверху, под костяной крышей, пустые глазницы излучали свет, подобно звездам на небе. Кругом царила тишина, и когда атмосфера заметно изменилась, по спине Пола пробежали мурашки.

Крыса зашипела и поманила их из небольшого отверстия в стене. Пол прополз внутрь и в конце прохода увидел глубокий колодец, со дна которого поднималась вверх винтовая лестница из костей и черепов. Из глубины донесся дребезжащий звук, похожий на тяжелое дыхание.

— Мы идем вниз? — прошептал Пол.

Крыса покачала головой и указала на башню в глубине костяного чертога.

— Вот наша цель. Но нельзя будить Чупакабру.

— Это все равно сон, правильно? — спросил Пол. — Так какая разница?

— Сон или нет, — зашипел Азенкур сзади, — умереть можно и во сне.

В абсолютной тишине Эмрис повел группу по краю колодца, останавливаясь при каждом звуке, и они застывали, словно мыши, пока он не продолжал двигаться вперед.

Основание башни состояло из коротких и длинных бедренных костей. Лестница из черепов вела вверх, в башню. Эмрис быстро забрался наверх, и Пол последовал за ним в темные недра.

Крыса стояла на выставленных в ряд костях кисти, которые формировали оконную раму.

— Сюда, Пол.

Пол выглянул в окно, из которого были видны часть костяного чертога и черная дыра колодца.

Одно мгновение ему казалось, что он различил далеко внизу две зеленые неоновые точки, похожие на глаза.

— Что я должен увидеть? — спросил он.

Крыса фыркнула.

— Не там. Здесь! — Она постучала по локтевой кости в стене. — Видишь?

— И чем эта отличается от остальных? — спросил Пол.

Эмрис расшатал и вытащил кость, затем, спрыгнув вниз, аккуратно положил ее на пол. Азенкур и петух стояли здесь же и благоговейно смотрели на нее.

Пол встал на колени рядом с Эмрисом и опустил взгляд на беловатую кость. Она выглядела так же, как и все остальные в башне, и при внимательном рассмотрении можно было заключить лишь одно: кость принадлежала ребенку. Пол хотел было уже пожать плечами, когда у него в ушах раздался писк: «Привет, папа!».

Он занимал очень высокий пост. Доступ к лидерам стран — людям у власти, к тем, кто мог обеспечить его всем, чего бы он ни пожелал.

Кокаин, травка, таблетки, выпивка и проститутки — смертельное сочетание, которое многим стоило карьеры или даже жизни. И ему это было необходимо. Кокаин — чтобы продолжать работать, травка — чтобы спать, таблетки — чтобы не терять ясности восприятия, выпивка — чтобы расслабиться. Шлюхи были логичным продолжением цепочки.

Пол не собирался изменять жене, но с тех пор, как он стал советником президентского аппарата, их отношения начали быстро ухудшаться. Они практически перестали видеться из-за того, что он большую часть времени проводил на работе. А пока не проходил эффект от наркотиков, он спал почти всегда в холодных кроватях мотелей.

Красные и зеленые неоновые огни за окном. Пол не отрываясь смотрел на ослепительный свет. Лидия. Он видел ее один или два раза в месяц и непременно чувствовал, что она становится все более холодной и отстраненной.

— У меня нет детей, — сказал Пол. — Это что, шутка такая?

— Нет, это не шутка, — ответил Эмрис. — Возможность. Эти кости принадлежат тому, кто здесь, в этой реальности, был твоим сыном.

Пол замолчал, размышляя о случившемся.

— Моим с Лидией?

— Она была моей матерью, — ответил голос, который, как утверждали, принадлежал его сыну.

— Мы всегда думали, что она бесплодна, — сказал Пол. В глазах защипало.

— Она пыталась тебе рассказать, но тебя никогда не было рядом. Ты вечно накачивался наркотиками или напивался, с тобой невозможно было общаться, — ответил голос.

Пол обхватил голову руками.

— У меня тяжелая работа, я почти не вижу жену.

— Это тебя и погубило, — сказал голос нейтральным тоном. — Лидия родила меня, растила. Была рядом до самого конца.

— Где же был я? — спросил Пол.

— Работал, — ответил Эмрис. — Писал речи, давал советы. И так до самого конца.

— Когда мне было четыре, с небес упал огонь. Мы выжили. Но затем последовали ужасные несчастья. Голод, болезни, мертвые восставали из могил и нападали на живых.

— Я не знал, — ответил Пол. — Она не сказала мне.

— Проблема в тебе, Пол, — заметил Азенкур. — Без твоего влияния, убедительности и силы твоих слов правительство никогда бы не согласилось подписать президентский указ.

— Но я хотел как лучше, — ответил Пол.

— Дрянь, которую ты нюхаешь, хочет другого, — отрезал Азенкур. — Только представь, что сильнейшая страна управляется наркотиками, таблетками и алкоголем.

Крыса Эмрис выпалил с презрением:

— В твоем собственном мире не ты решаешь, а другие решают за тебя. Ты понятия не имеешь, из какого источника черпаешь свои способности. Как ни странно, в этом месте ты можешь оказать на свою жизнь намного больше влияния.

У Пола засосало под ложечкой и резко разболелась голова, когда он осознал, что крыса, скорее всего, права.

Эмрис посмотрел на него темными глазами-бусинками:

— Теперь понимаешь, не правда ли?

Пол вздохнул.

— Такое ощущение, словно я на американских горках и никак не могу спуститься вниз. Еду, но не могу понять куда. Давление, потребности, неразумные ожидания — все это продолжает копиться.

— Я не знал тебя, папа, — раздался голос. — Меня лишили этой возможности. Я очень жалел об этом, хотя и был таким маленьким.

— Прости меня, — проговорил Пол. — Знаю, звучит неубедительно, но если бы я знал…

— Ты знаешь, — сказал Азенкур.

— Сделай что-нибудь! — прокукарекал петух.

—Тихо! — Эмрис прыгнул на клюв птицы и зажал его лапой. — Чупакабра питается не только мертвой плотью, — прошептал он.

— Нужно уходить, — сказал Азенкур и направился к выходу.

— Мы не возьмем его с собой? — спросил Пол, потянувшись к кости сына.

— Ни в коем случае, — предупредил Эмрис. — Чупакабра узнает, если кость унести из его владений, и не успокоится, пока не вернет ее.

Эмрис повел группу назад сквозь мрак.

Когда они крались по краю колодца, слова прогремели в голове Пола, хотя вокруг стояла тишина: «Пусть не сегодня, но день, когда я испробую твоей мертвой плоти, приближается быстро, Пол Данбар».

— Чупакабра зовет меня, — прошептал Пол шедшему впереди Эмрису. — Он знает мое имя.

Крыса прошипела проклятие.

— Scheisse! [Черт побери! (нем.) — Прим. пер.] Тогда нужно торопиться.

Эмрис ускорил шаг. Они выбежали сквозь полумрак выхода на улицу.

Пол обернулся:

— Где петух?

Эмрис выругался и уставился на черный провал входа.

— Райя? — прошептал он.

Азенкур положил лапу на его плечо.

— Он погиб, Эмрис.

— Что нам теперь делать? — спросила крыса.

В небе вспыхивали красные и зеленые огни.

Пол открыл глаза. Он все еще чувствовал, как наркотики циркулируют по телу, воздух в комнате был грязным и затхлым от кислого запаха пота и рвоты.

На комоде рядом с ванной стояли упаковки таблеток и лежало зеркальце с дорожками кокаина, которые он еще не успел вдохнуть. Кружевные трусики с прорезью и чулки в сетку служили напоминанием о недавних событиях. Он вспомнил слова нерожденного сына и испытал чувство глубокого стыда.

По телевизору показывали рекламу хлопьев для завтрака. Пол приподнял штору и увидел, как небо на востоке озарилось великолепным багрянцем.

Он зашел в ванную и посмотрел на свое отражение в зеркале — с воспаленными глазами, расширенными зрачками и трехдневной щетиной. Пошатываясь, направился к тумбочке у кровати и взял в руки мобильный телефон. Батарейка села. Пол достал из чемодана зарядку и подключил телефон. Через тридцать секунд он уже достаточно зарядился, чтобы снова заработать. Еще тридцать секунд — сообщения из офиса, от коллег и даже от el presidente [Президент! (исп.) — Прим. пер.], если Пол правильно помнил номер. Последнее сообщение заставило его сердце подпрыгнуть. Лидия звонила посреди ночи.

Пол открыл горячую воду и попытался избавиться от тумана в голове. Искушение вдохнуть дорожку кокаина быстро росло, но он не поддавался. «Я хочу познакомиться с тобой, сын. И это самое малое из того, что я собираюсь сделать».

Он упаковал вещи, высыпал таблетки в унитаз и оделся. Перед самым выходом Пол позвонил жене.

— Кто это? — раздался ее сонный голос.

— Дорогая, это я, Пол.

— Где ты? Я пыталась дозвониться, но ты не брал трубку.

— Занимался глупостями, но я позже объясню, — сказал Пол. — Я уволился, Лидия. Я хочу быть с тобой и нашим ребенком.

На секунду повисла тишина, затем раздался вопрос:

— Как ты узнал?

— Увидел во сне. Это ведь правда?

— Да. Да, я беременна. Не уверена пока, мальчик это будет или девочка.

— Мальчик, Лидия, я уверен. Нам многое нужно обсудить.

— Приходи скорее домой, Пол. Я скучала по тебе. Мы скучали.

Он завершил звонок и взял в руки чемодан. Заплатил по счету у стойки регистрации. Заморгал от удивления, прочитав «Эмрис» на бейдже ночного портье. На выданном ему счете было указано название мотеля — «Азенкур». Пол не осознавал этого раньше и уже начал было сомневаться в собственном рассудке, но затем вспомнил, что Лидия все же подтвердила беременность.

Когда он сел в машину, в последний раз бросил взгляд на мотель и красно-зеленую неоновую вывеску.

— Спасибо, Эмрис и Азенкур. И Райя, где бы ты ни был.

Пол тронулся с места и вскоре на полной скорости мчался домой.

— Добро пожаловать, Пол Данбар, — произнес Эмрис, стоя на обочине дороги, когда увидел пронесшуюся мимо машину Пола.

— Я скучаю по Райе, — сказал Азенкур. — Надеюсь, его жертва не была напрасной.

— Избавление от Пола Данбара сделало возможным появление новых потенциальных реальностей, — сказал Эмрис.

Азенкур кивнул.

— Но опасность все еще велика.

Крыса вздохнула.

— Сегодня в мире немного меньше тьмы. Но нам нужно продолжать работать с шестеренками машины.

— Тогда пора идти, — заметил Азенкур.

Эмрис разрезал материю реальности ножом-бабочкой настолько, что он и Азенкур смогли вступить внутрь.

---

Перевод Анастасии Ильиных