Во все времена находились правители, желавшие укрепить власть с помощью потусторонних сил. Не счесть гадалок, астрологов, магов и подобной публики, отиравшейся при дворцах владык. Новый Свет, осененный духом «прогресса», «свободы», «республиканизма» мог казаться избавленным от предрассудков прошлого. Но человеческая природа неистребима, и в обеих Америках находились политики, баловавшиеся «тайными науками». В данной статье представлен ряд примеров за один только XX век, охвативших весь диапазон подобных увлечений: как безобидное хобби, так и полную зависимость государства от оккультных закидонов правителя.

Премьер-спирит

Строго говоря, десятый премьер-министр Канады Уильям Лайон Макензи Кинг выходит за рамки названной темы — в том смысле, что диктатором он, конечно же, не был. Для страны он выступал как «прогрессивный» лидер: выдвинутый Либеральной партией, он упорно противостоял местным консерваторам и немало сделал для развития социальных программ в Канаде, в духе «Нового курса» Рузвельта. Свое «бунтарство» он унаследовал от деда — Уильяма Лайона Макензи, выступавшего в свое время против канадских консервативных «олигархов» так называемого «Семейного пакта», а потом ставшего одним из руководителей восстания в Верхней Канаде и поддерживавшего в том числе республиканские лозунги. Макензи Кинг на столь радикальные преобразования не замахивался, но все же немало сделал для превращения Канады из самоуправляемой колонии в де-факто независимое государство.

Впрочем, как это часто бывает, прогрессивность взглядов ничуть не мешала симпатиям Макензи Кинга к европейским диктатурам. Более того, эти симпатии логично произрастали из его «прогрессизма» и «либерализма». В своем личном дневнике он писал, что Гитлер с Муссолини «действительно постарались донести до масс различные блага» и что «диктаторские способы были, возможно, необходимы, чтобы отнять эти блага у людей, занимавших до того времени привилегированное положение». В том же дневнике Макензи Кинг отмечал, что «Гитлер мог бы явиться однажды спасителем мира» и сравнивал его с Жанной д'Арк. В 1937 году Кинг посетил Германию, где встретился с Адольфом Гитлером, и решил, что он сродни героям Вагнера, в которых «борются добро и зло, но добро победит». Правительство Маккензи Кинга препятствовало въезду в страну европейских евреев, спасавшихся от нацистских преследований, а сам Кинг до войны поддерживал политику «умиротворения». Неудивительно, что Кинг был крайне непопулярен среди канадских военных: во время войны при появлениях на объектах канадской армии в Великобритании его неизменно встречали свистом.

Мистический склад ума, заставлявший Кинга одно время видеть в Гитлере «великого человека-мистика», надо полагать, подтолкнул премьера и к такому своеобразному хобби, как спиритизм. К этому увлечению, весьма популярному в Соединенном Королевстве, Кинга подтолкнула маркиза Абердин, да и к духам он обращался во время своих визитов в Британию. С помощью платных медиумов Макензи Кинг вызывал духов Леонардо да Винчи, Луи Пастера, Флоренс Найтингейл, королев Виктории и Анны Болейн, президента Франклина Рузвельта, премьер-министра Канады, Уилфрида Лорье, а также своих матери, деда и нескольких собак. Считалось, что от духов он ждал личных утешений, не спрашивая у них политических советов. Тем не менее один из медиумов указывал, что Кинг интересовался, победит ли его партия на выборах 1935 года, — один из немногих случаев, когда политика поднималась во время сеансов. Медиумы, с которыми Кинг общался, — Эстер Доуден и Джеральдин Камминс — получали сообщения с помощью «автоматического письма»: мисс Камминс, входя в транс, позволяла взять над собой контроль античному греку по имени Астор, который ее рукой писал сообщения от других духов. «Духовным гидом» миссис Доуден был немецкий рыцарь-тамплиер по имени Йоханнес, который содействовал оккультным попыткам Кинга проникнуть в сознание Адольфа Гитлера в 1939 году.

Все свои контакты с медиумами Кинг вел через Мерси Филлимор, секретаря Лондонского спиритуалистического альянса, старейшей спиритуалистической организации в мире, весьма щепетильной к вопросам конфиденциальности для ее клиентов. Иные медиумы даже не знали, что вызывают духов для премьер-министра Канады. Об интересе Кинга к спиритизму не было широко известно во время его политической карьеры — сведения об этом были обнародованы лишь после его смерти, когда обнаружились упоминания об этом в его личных дневниках.

Аргентинский Распутин

Спустя несколько десятилетий, на другом краю Нового Света, зеркально отразится другой герой данного повествования. Формально он тоже не совсем подпадает под вынесенное в заголовок статьи определение: Хосе Лопес Рега не был главой государства, однако его влияние на аргентинскую политику много превосходило его реальный статус.

Уже его рождение несет отпечаток некоторого макабра — мать Реги скончалась от родов, чтобы он смог появиться на свет. Рос интровертом и книголюбом, с особым интересом к духовным вопросам (впоследствии это переросло в увлечение оккультизмом). Перепробовав разные профессии, в 1944 году Лопес Рега вышел на ту стартовую позицию, с которой часто начиналась карьера в Латинской Америке: начал служить в полиции. В звании капрала присоединился к охране официальной резиденции президента Аргентины, коим тогда был Хуан Перон. После свержения и эмиграции последнего Лопес Рега продолжил службу и сблизился с правоперонистской оппозицией. В 1965 году Лопес познакомился с третьей женой Перона, Исабель, бывшей певичкой ночных клубов. Под влиянием увлекавшейся оккультизмом супруги, Рега стал личным секретарем изгнанного президента, отправившись за ним в Испанию. В 1973-м Лопес Рега вернулся в Аргентину, дабы подготовить триумфальное возвращение Хуана Перона. Поскольку тому еще было запрещено баллотироваться, президентом был избран кандидат от перонистов Эктор Хосе Кампора. Он же назначил Лопеса Регу министром социального обеспечения Аргентины.

Обстановка в Аргентине была неспокойной: перонисты давно раскололись на правых и левых, причем последние смыкались с откровенными коммунистами. Левоперонистские «монтенерос» развернули в стране настоящий террор — со взрывами бомб в людных местах, похищением бизнесменов с целью выкупа и убийствами полицейских. Ситуация опасно напоминала соседнее Чили, где совсем недавно при попустительстве «местного Керенского» бесновались леворадикалы из MIR, VOP и им подобных шаек. Аналогия казалась тем более пугающей, что и сам Эктор Кампора считался левым перонистом, который симпатизировал кастровской Кубе. Сползание Аргентины к просоветскому режиму по кубинской или чилийской модели выглядело вполне возможным. Интересно, что «геваризм» монтерос органично сочетался с католичеством — ядреная смесь левого радикализма и религиозности, круче любого православного коммунизма.

Полное размежевание двух крыльев перонизма произошло 20 июня 1973 года, во время торжественной встречи Хуана Доминго Перона в аэропорте «Эссейса». Именно там случилось кровавое столкновение между левыми и правыми перонистами, сделавшее противоречия между ними поистине неразрешимыми. На досрочных (после отставки Кампоры) выборах 23 сентября Перон был избран президентом, а уже через два дня монтенерос убили профсоюзного лидера Хосе Игнасио Руччи, личного друга Перона. Спустя еще несколько дней правоперонистское руководство учредило Антикоммунистический альянс Аргентины (ААА), ставший инструментом внегосударственных силовых акций правительства. Руководителем ААА стал Хосе Лопес Рега. Сам Перон в публичной речи 1 мая 1974 года отмежевался от монтенерос. Через два месяца после первомайского выступления Перон скончался, и президентская власть перешла к его жене Исабель. Первая женщина-президент в истории Аргентины всецело находилась под влиянием Лопеса Реги, к тому времени ставшего не только министром соцобеспечения, но и генеральным комиссаром Федеральной полиции Аргентины. На практике он получил власть, выходящую далеко за рамки его полномочий, и вскоре контролировал до 30 процентов федерального бюджета, фактически выполняя функции премьер-министра.

К моменту знакомства Исабель Перон и Лопеса Реги последний уже был модным астрологом, писателем и философом, носившим прозвище El Brujo (Колдун). Еще в 1962 году он издал книгу «Эзотерическая астрология», где «политика и звезды объединялись в салат, приправленный музыкой, цветами, хореографией, геометрией и каббалистической адаптацией алфавита». По мнению Веги, расположение звезд было доминирующим фактором социальных изменений, зависящим от нужного совпадения «зодиакальных цветов, планетарных часов и вибраций определенных энергий». На этом основании Вега предрекал в 70-е годы «революцию», которая предопределит будущее Аргентины и всей планеты. В своей книге Лопес Рега раскрывает «революционные соображения» о «музыке Новой Эры», «о классическом танце в Новую Эру», «душе Новой Эры», «живописи Новой Эры» и так далее. Одно время будущий «аргентинский Распутин» состоял в оккультной ложе Анаэль, где был известен как брат Даниил. Учение ложи представляло собой смесь розенкрейцерства, Умбанды (синкретическая афробразильская религия) и идей протонацистского общества «Туле». Ходили слухи и о еще более причудливых увлечениях El Brujo: он якобы некоторое время провел в Бразилии, где познавал тайны афробразильских религий — не только уже упомянутой умбанды, но и более мрачных макумбе и кандомбле. Некоторые утверждали, что во время одной из поездок в Африку Лопес Рега прошел обряд посвящения вуду: в воздухе был подвешен бык, которому вспороли живот, чтобы его внутренности и кровь пролились на Лопеса Регу, дабы помочь ему «обрести силу». Говорили также, что еще в Испании Рега помогал Исабель Перон заполучить эманации Эвиты Перон, первой жены Перона, весьма популярной в Аргентине. Ради этого якобы еще в 1971-м тело Эвиты эксгумировали и перевезли в Испанию, где в течение двух лет гроб стоял на обеденном столе в доме Перонов. Периодически Рега извлекал тело полуразложившейся покойницы из гроба и ее место занимала Исабель: так она вбирала в себя «магические вибрации Эвиты». Кроме того, Рега заставлял Исабель каждый вечер расчесывать волосы покойной — таким образом ее духовные эманации перетекали в сердце Исабель. Впрочем, конкретно это могло быть и байкой: во франкистской Испании совсем не одобряли подобных развлечений. По словам вдовы Лопеса Реги, Марии Сиснерос, эти и многие другие слухи распространяли о ее муже недоброжелатели.

Хосе Лопес Рега превратился в фактического правителя страны, управлявшего Аргентиной через контролируемого президента. Однако командование вооруженных сил, церковная иерархия и крупнейшие магнаты страны относились к нему негативно — как к выскочке и «масону». Более предпочтительным вариантом дальнейшего развития страны им представлялась старая добрая военная диктатура. Предлог для ее установления появился в 1975 году, когда правительство Исабель Перон приняло на вооружение жесткую антиинфляционную программу. Скачок цен и замораживание зарплат спровоцировали массовые протесты в Буэнос-Айресе, чем и воспользовались военные, пригрозившие переворотом. Исабель Перон пришлось отстранить Лопеса Регу от должности и отправить его в Испанию «послом по особым поручениям». А еще через год военные во главе с Хорхе Виделой свергли и саму Исабель. Сам Лопес Вега скрывался по разным странам, избегая выдачи в Аргентину, чего требовала как военная хунта, так и пришедшее ей на смену гражданское правительство. 13 марта 1986 года он был арестован в Майами и экстрадирован на родину. Там Лопеса Регу взяли под стражу, обвинив в убийствах, похищениях людей, заговоре с целью захвата власти и коррупционных хищениях. Через три года «аргентинский Распутин» скончался от диабета, так и не дождавшись приговора.

Синие бутылки теософа-пулеметчика

Президент Сальвадора Максимилиано Эрнандес Мартинес был типичным латиноамериканским диктатором — и по обстоятельствам прихода к власти, и по методам правления. Стандартный карьерный рост: военное училище, лейтенант, капитан, подполковник, полковник, бригадный генерал. В 1921 году Мартинес получил пост военного и морского министра, а через десять лет партия «Про Патриа» выдвинула его в качестве кандидата на пост вице-президента. После победы на выборах Эрнандес Мартинес занимал должность вице-президента и одновременно военного министра при президенте Артуро Араужо. Последний по сальвадорским меркам выглядел реформатором и чуть ли не социалистом: инженер по профессии, он учился в Англии, где познакомился с идеологией Лейбористской партии. Вернувшись на родину, основал Лейбористскую партию Сальвадора и попытался претворить в жизнь свои политические убеждения. Это не понравилось кофейной олигархии, которая в 1931 году организовала против Арауджо военный переворот, по итогам которого президентом стал Эрнандес Мартинес.

Его правление и по сей день оценивается в Сальвадоре неоднозначно. Мартинес немало сделал для развития страны: во время его президентства были созданы Центральный резервный банк и Ипотечный банк, Сельский кредитный фонд и Хлопковый кооператив. В июле 1932 года Мартинес учредил Фонд социального улучшения, а в октябре — Национальный совет социального развития, основной задачей которого стало приобретение жилья и предоставление льготных кредитов фермерам для его покупки. При Мартинесе был построен сальвадорский участок Панамериканского шоссе, национальный стадион «Флор Бланка» («Белый цветок») и большой мост Кускатлан через реку Лемпа. Мартинес впервые расширил права голоса для женщин и принял некоторые программы социального обеспечения, но при этом его режим подверг цензуре средства массовой информации, запретил политическую оппозицию, отменил местные выборы и фальсифицировал выборы национальные. Как и многие диктаторы Латинской Америки, Мартинес симпатизировал режимам Гитлера и Муссолини: он назначил генерала вермахта директором Военного училища в Сальвадоре и посылал сальвадорских офицеров на стажировку в Италию. Однако все это не помешало Мартинесу объявить войну державам Оси под давлением Соединенных Штатов.

Самым спорным из всех деяний Мартинеса считается подавление крестьянского восстания в 1932 году — некоторые считают его первым коммунистическим восстанием в Новом Свете, хотя степень вовлеченности в него Коммунистической партии Сальвадора до сих пор остается неопределенной. Восстание было подавлено за три дня, но споры о нем ведутся и сегодня: левые обвиняют Мартинеса в чрезмерной жестокости и геноциде индейцев (из которых большей частью состояли восставшие крестьяне), правые указывают на опасность коммунистического переворота и то, что восставшие первые начали убивать «помещиков» с семьями. Разнятся и данные о жертвах: левые называют тридцать — сорок тысяч, правые — на порядок меньшие цифры. Впрочем, в том, что жестокости хватало, мало кто сомневается: Мартинес славился суровым нравом в отношении как бунтовщиков, так и обычных преступников. В его правление вводились драконовские законы: за кражу, например, отрубали руку, за повторное воровство — расстреливали.

В личной жизни Мартинес отличался непритязательностью, не ел мяса и не пил спиртного, что прямо проистекало из его увлечения теософией и спиритизмом. Его диета состояла из кукурузы, бобов и овощей, омытых водой, «очищенной солнечным светом». Отношения в семье Мартинеса были всегда подчинены его теософским убеждениям: когда его сын Максимилиано заболел аппендицитом, Эрнандес Мартинес отказался от услуг врачей, принявшись лечить сына «синими водами» (вода, которая долгое время находилась под солнцем в синих бутылках). В результате такого лечения ребенок умер от перитонита, но это не поколебало диктатора в его убеждениях. Подобные методы Мартинес применял не только к собственным детям: когда в Сальвадоре разразилась эпидемия оспы, президент приказал покрыть синей бумагой фонари на площадях, надеясь, что «невидимые врачи» спасут тех, кому суждено жить. Он также верил в реинкарнацию и известен утверждением о том, что «убить муравья — большее преступление, чем убийство человека, потому что, когда человек умирает, он перевоплощается, а муравей умирает навсегда». Данное убеждение можно считать основанием как вегетарианства Мартинеса, так и его жестокости к противникам.

По некоторым данным, теософские и спиритические убеждения Мартинеса наложились на синкретический культ «духовных братьев», или «народных святых», Сальвадора, где христианские персонажи наслоились на древние индейские божества. Сам Мартинес также имел индейские корни, что выделяет его среди предшественников. Этнографические экспедиции выявили в среде сальвадорского крестьянства представления о связи Мартинеса с такими «духовными братьями», как сестра Тринидад Уэзо, нанесенная Мартинесом на денежные купюры, или Макарио Канисалес, которого считали духовным наставником президента.

В 1944 году Эрнандес Мартинес подал в отставку после массовых выступлений студенчества, армии и оппозиционных политических групп и покинул страну. Но память о нем осталась: его именем был назван один из «эскадронов смерти» времен гражданской войны в Сальвадоре 1979–1992 годов. По слухам, вошел он и в число «духовных братьев»: почитаемы «иконы» генерала — фотографии, изображающие его в военной форме, окруженной золотыми сводами и яркими цветами. Некоторые респонденты утверждали, что к диктатору обращаются с просьбами о защите от уличной преступности, похищений людей и вымогательства банд — то есть всего того, с чем Мартинес успешно боролся в годы своего правления. И хотя этот культ, судя по всему, исповедуют немногие, о нем ходят красочные и пугающие слухи, связывающие почитание диктатора, еще при жизни носившего прозвище Колдун, с человеческими жертвами, время от времени приносимыми в жерле вулкана Сан-Сальвадор.

Продолжение статьи читайте в следующем номере.