Рой нежно любил детей. Особенно свою шестилетнюю дочь Сэнди. Собственно, за это его и посадили. Неудивительно, что когда шесть лет спустя гуманный американский суд амнистирует Роя, его жена Донна вместе с дочкой пускаются в бега. Судьба приводит их в крохотный городок Малкаса-Пойнт, где они знакомятся с бравым «солдатом удачи» Джадом Ракером и чудаковатым интеллигентом Ларри, нанявшим Джада для убийства местной достопримечательности — неведомого зверя, который терроризирует старинный дом на отшибе. Днем дом служит музеем — туристы ходят по его коридорам и комнатам, любуясь отлитыми из воска копиями растерзанных зверем людей. Ночью же в нем безраздельно правит зверь, и горе тому, кто рискнет войти туда после наступления темноты. Донне, Сэнди, Джаду и Ларри придется лицом к лицу встретить не только зверя, но и отморозка Роя, у которого тюрьма не отбила ни страсти к детям, ни жажды мести...

В далеком 1980-м году этот незатейливый маленький роман открыл любителям хоррора новое имя — Ричард «Дик» Лаймон. Казалось, это начало блестящей карьеры, но второй роман Дика, «Леса здесь темные», сровнял эти надежды с землей. И дело было отнюдь не в низком качестве самого романа (хотя издатели заставили автора внести в него уйму правок), а в отвратительной редактуре американского издания и малопривлекательной обложке. С тех пор Дик заматерел, получил одобрение от негласного «короля» ужасов Стивена Кинга (который, правда, отзывался о его дебюте весьма прохладно, зато потом утверждал, что «пропуская Лаймона, вы пропускаете веселье»), и даже возглавил Ассоциацию Писателей Хоррора (ту самую, что раздает премии Брэма Стокера), но так и не смог добиться популярности в своем отечестве, хотя в Европе его печатали много и охотно. Запоздалого признания в США он добился лишь после своей безвременной кончины в 2001 году...

Впрочем, настоящая причина, вероятно, кроется в другом. Полные «мясокровищи» и откровенного секса романы Лаймона в достаточно пуританской по духу Америке были изначально обречены оставаться в узкой нише «экстремального» хоррора, в отличие от книг куда более традиционных авторов (вроде Стивена Кинга, Дина Кунца, Роберта Маккаммона и многих других). Сегодня, когда на этой территории орудуют такие безбашенные парни как Эдвард Ли и Рэт Джеймс Уайт, книги Дика могут показаться куда более безобидными; но «Подвал» (породивший со временем два полноценных продолжения и небольшую повесть-вставку) и поныне вызывает жаркие споры — кровавыми сценами поклонников жанра не удивишь, а вот линия педофила Роя вызывает нарекания у многих.

И совершенно напрасно, так как в отличие от «нормальных» сексуальных сцен, моменты с педофилией описаны без смакования, сухим протокольным языком, и призваны лишь подчеркнуть омерзительность Роя (и, что греха таить, шокировать впечатлительных читателей). Лаймон всегда умел балансировать на грани между пошлятиной и хорошим вкусом, и практически никогда не переступал эту грань.

Впрочем, «Подвал» — это все-таки хоррор, а не эротика, и с этим у романа вообще все прекрасно. Лаймон мастерски обновил уже набившую на тот момент оскомину тему «нехорошего дома», соединил с «маньячным» триллером, сдобрил толикой готического романа, взболтал со «старым добрым ультранасилием», щедро приправил откровенной эротикой и подал ошалевшему от таких манипуляций читателю. Впрочем, «маньяцкая» линия в книге несколько прямолинейна. Рой — садист, педофил, убийца, психопат — в руках менее умелого автора этот образ получился бы чудовищно схематичным, но в «Подвале» воспринимается нормально. Не в последнюю очередь — благодаря фирменной лаймоновской иронии. Как и более поздние работы писателя, эта полна маленьких, но остроумных деталей, забавных, метких характеристик и здорового цинизма.

Положительные персонажи получились у автора более яркими (обычно бывает наоборот, и тут сам Лаймон, увы, не исключение), хоть и несколько одномерными, что, в принципе, всегда было свойственно сплаттерпанку. Пожалуй, самым удачным вышел Ларри — нервный и по-детски трогательный интеллигент, имеющий к таинственному зверю свой счет. Лаймону всегда блестяще удавались образы всевозможных чудаков — как добродушных, так и не очень.

Самой же интересной ожидаемо получилась линия Дома Зверя: тут и увлекательная легенда, и саспенс, и интрига и графическое насилие. При этом не на все загадки будет дан ответ, как это частенько бывает у Лаймона. Мы узнаем истинную подоплеку происходящих в Доме событий, но опять же — отнюдь не всех.

К достоинствам «Подвала» стоит отнести и великолепный язык — великолепный в своей простоте и лаконичности. Здесь не будет основательности Кинга или изящной красоты Баркера. Текст компактен и крепко сбит — ни одного лишнего слова, ни одной ненужной фразы, и в этом его красота и изящество, в этом безупречный вкус Лаймона-прозаика, таящийся под кажущейся простотой.

В этот момент читатели, имеющие литературный вкус, должны скептически выгнуть брови, вспоминая бесчисленные:

• «послышался в трубке приятный баритон»;

• «Еще одно слово — и я из тебя все твое поганое дерьмо вышибу!!!»;

• «криво усмехнулся Рой»;

• «плотоядно усмехнулся Рой» —

и т. д. Много чего еще сделал Рой, вместо того, чтобы выполнить одно хорошее дело — зарезать к чертям бригаду из трех (!) переводчиков, превративших классику сплаттерпанка в бульварное сочинение отечественного Васи Пупкина. Перечисление всех «прелестей» перевода потянет на отдельную рецензию, если не статью, поэтому остановимся лишь на самом главном... на том, что уже на протяжении более десяти лет заставляет многих наших читателей думать о блестящем дебюте Лаймона в лучшем случае — как о творческой неудаче, а в худшем — как о графоманском опусе извращенца.

Начнем с того, что переводчики умудрились вытолкнуть автора далеко за ту самую грань между хорошим вкусом и пошлостью. Помимо бульварных оборотов и характеристик, они заставили всех персонажей биться в истерике — если у автора 12-летняя девочка, стукнувшись лбом о приборную панель машины, всхлипывает, то в переводе она непременно будет «захлебываться от слез». Если у автора Рой говорит спокойно-угрожающим тоном матерого уголовника, то в переводе он «орет», «ревет», «немедленно рявкает», «шипит в лицо», словом, ведет себя как пьяный гопник. Вся его (и не только его — абсолютно всех персонажей!) речь сдобрена восклицательными знаками, порой даже тремя, чего в книге, разумеется, не было. Из-за этого все герои (особенно положительные) вызывают дикое раздражение.

При этом переводчики еще и врут. Ладно бы они просто неправильно передавали текст (а такое тоже есть) — но они самовольно дописывают целые куски!

Совершенно из ниоткуда в русском тексте возникло китайское имя Е-Шао-Ли — его носят и местный дурачок, и сам зверь, которого в оригинале звали Ксанаду (Занаду) в честь волшебной страны из поэмы Сэмюэля Кольриджа «Хан Кубилай». Мало того — если верить переводчикам, означенный дурачок вытатуировал имя «Е-Шао-Ли» у себя на члене! Но и этого переводчикам показалось мало: если в романе дурачок никак не объяснял отсутствие двух пальцев на руке, то в русской версии охотно говорит героям, что их ему отгрыз... Киприан! Не уточняя при этом, какой именно Киприан так варварски оскорбил чувства верующих: священномученик, митрополит Киевский или епископ Карфагенский?

И контрольный выстрел в голову: переводчики выкинули половину восьмой главы и... дописали этот фрагмент сами. Нужно ли говорить, что их отсебятина производит унылейшее впечатление? Впрочем, она не особо выделяется из остального текста их работы.

Подобные «вольности» невозможно объяснить даже попыткой растянуть компактный роман до необходимой издателю толщины. Судя по всему, мы имеем дело с сознательным надругательством, когда группа бездарей, возомнивших себя литераторами, практически переписала автора по своему (вульгарному) вкусу — почти то же самое произошло в США с «Лесами». Недаром же авторская ирония полностью исчезла из текста, сменившись явным ехидством переводчиков. В каждой строчке русской версии «Подвала» читается неприкрытая, издевательская насмешка этой банды толмачей над «недостойным их уровня» автором.

Но если в США аналогичная история с «Лесами» чуть не угробила карьеру писателя, то в неизбалованной на тот момент хоррором России-матушке «Подвал» обрел определенную славу (пусть и весьма скандальную). У русских читателей Лаймона этот роман способен потягаться в популярности лишь с его же «Островом» — разухабистым и гениально-идиотским коктейлем из слэшера и робинзониады.

Тем не менее, слава эта скандальная, чтобы не сказать — дурная. Тех, кто критикует «Подвал» по русскому переводу, вполне можно понять: единственными, кто от него выиграл, являются педофилы, так как в трактовке переводчиков соответствующие сцены заиграли самыми яркими красками, хотя в оригинале изложены даже менее подробно, чем у вполне «благопристойного» Кинга.

Подводя итог, можно сказать, что прочесть «Подвал» определенно стоит: это классика, знать которую должен каждый любитель ужасов — и отличное начало не только для знакомства с таким направлением как сплаттерпанк вообще, но и с творчеством Ричарда Лаймона в частности. Это еще не шедевр — в нем можно найти и определенные недостатки, объяснимые молодостью автора, только-только вырабатывавшего свой фирменный стиль — но яркое и увлекательное произведение, исполненное бесшабашного духа 80-х — золотой эпохи хоррора. Здесь присутствует еще та юношеская энергичность, которую Дик со временем подрастерял, обрастя «кинго-кунцевской» литературной вальяжностью.

Но знакомство должно состояться либо на языке оригинала, либо в другом переводе, если таковой когда-нибудь появится. Уважайте Лаймона — читайте его, а не бездарных толмачей! Впрочем, это же касается и многих других авторов нашего жанра, ставших жертвами переводческого беспредела 90-х...