Создатели электрического стула — или Старика Разряда, как прозвали его американские заключенные, — рассчитывали сделать смертную казнь более гуманной, но в массовом сознании их изобретение слабо ассоциируется с человечностью. Совсем наоборот, оно навевает мысли о жестоком, неотвратимом и не всегда справедливом наказании. Неудивительно, что авторы хоррора не смогли обойти стороной столь зловещий антураж.

С незапамятных веков человечество сопровождают эти серые тени, мелькающие во мраке подвалов, канализационных туннелей, в темных углах складов и амбаров. Несмотря на все попытки избавиться от незваных попутчиков, и по сей день осторожный шорох и назойливый писк нет-нет да напомнят людям о притаившейся рядом параллельной вселенной. Голохвостые усатые твари — живучие, плодовитые, вездесущие, пожиратели припасов и разносчики болезней, — многократно отразились в легендах, слухах и байках, плавно перетекших и в жанр хоррора.

Художники — в широком смысле этого слова — в произведениях Лавкрафта всегда люди особенные, что неудивительно, учитывая истоки, из которых мэтр черпал вдохновение. Генетически его герои восходят к героям романтическим, рассказы о художниках-творцах в рамках романтизма были знаковым явлением. Для романтиков художник — это больше чем просто человек, ведь с помощью искусства он способен соприкоснуться с миром иным, идеальным или потусторонним, сущность которого, в зависимости от художественных целей автора, может варьироваться. В день рождения Г. Ф. Лавкрафта Анастасия Ильиных оценила образы художников в его творчестве.

В английском языке есть чудесный термин oral tradition, что вы вольны переводить и как «устная традиция», и как «оральная». В последнем случае проводя толкование и от традиционного русского интернет-«оралова». Сетевой фольклор — не только первобытный суп, из которого могут эволюционировать жанры и авторы, но и настоящее чистилище для авторских произведений. Серафима Белая продолжает рассказ о сетевом фольклоре, начатый в предыдущем выпуске.

В последнее время отовсюду все чаще звучит странное словцо — «постхоррор». Причем не только звучит, но и вызывает целые дискуссии. Мол, не совсем понятно, что это такое и действительно оно это понятие так нужно. Алексей Жарков углубился в тему и постарался определить постхоррор в мире темной литературы.

Сетевой фольклор, как и полагается хаотичной народной словесности, слишком обширен и пост-жанров, чтобы можно было его свести к некому перечню «по категориям». Кроме того, в отличие от баечной, древней устной словесности, он отзеркаливает лабиринты интернета и напихивается, как борхесовская библиотека, и классикой ужаса, и модерновыми авторскими идеями, бесконечно их умножая и искажая. И все ради одной цели – испугать одними лишь экранными буковками того, кто сидит по ту сторону монитора.

22 мая исполняется 160 лет со дня рождения Артура Конан Дойла (1859–1930). Писателя высоко ценят любители детективов, исторических романов, научной фантастики, оккультной литературы. У поклонников темного жанра тоже есть повод вспомнить сэра Артура добрым словом: его перу принадлежат десятки сверхъестественных историй. О темном в его творчестве рассказал Александр Москвин.

Многолики и таинственны, как чудовища Лавкрафта, научные исследования, посвященные тому, что нас пугает, почему мы пугаемся и для чего множим страшащие нас сущности при помощи букв всех возможных алфавитов. Проблема этих исследований зачастую состоит в том, что они излишне запутаны и не приводят ни к каким выводам: и в итоге теория жанра балансирует на канатике «в нас заложено пугаться чему-то» над бездной современных даркерных образов, рассказов и течений. Серафима Белая попытается провести генетическое расследование «пугающему», опираясь на источники и доказать, что у всего есть почти буквальное объяснение.

Городской фольклор у японцев весьма разнородный: от историй о намозоливших глаза своими экранными воплощениями длинноволосых женщинах до преданий о коренящихся в древности ритуалах, от вполне реальных исторических фактов до баек о туалетных призраках. Сегодня мы поcтараемся рассказать о том, какими разными могут быть японские городские легенды.

Хоррор исследует темную сторону секса во всех аспектах. Это могут быть и откровенные патологии, как некрофилия; и реальные опасности — как педофилия; и секс с существами из иного мира; и одержимость сексом; и секс как казнь («смерть через сну-сну» не просто же появилась). Елена Щетинина выбрала топ-6 самых знакомых произведений литературы на эту тему.

Произведений о катастрофах — великое множество. Можно даже сказать — катастрофическое множество! Из каждого ее типа — природной ли, техногенной ли — можно составить свой топ с несколькими десятками кандидатов в него. Так что в этом, «общекатастрофическом» топе будут представители самых разных вариантов конца света — или, по меньшей мере, крупных трагических событий. Итак, традиционная тематическая подборка от Елены Щетининой.

Литературные итоги года всегда подводятся с некоторым опасением – ну как оно было-то? не упущено ли что? не забыто ли для прочтения? не было ли оценено небрежно, походя, не заметив что-то очень важное? И чем больше книг – особенно книг спорных, необычных, нестандартных! – вышло в «отчетном» году, тем более страшно. Однако Елена Щетинина превозмогла этот страх и рассказала обо всем лучшем, что случилось в мире темной литературы в 2018 году.

Параллельные миры — излюбленная тема писателей-фантастов. Хоррор-авторы периодически нет-нет да обращали свой взгляд к ним, но делали это не так часто. Проще и действеннее было запустить в нашу жизнь непонятную тварь из неизвестного мира, нежели продумывать более сложную драматургию. Кроме того, на заливных лугах этой темы паслись тучные стада сериалов «Доктор Кто» и «Скользящие» — и тягаться с ними было невыгодно. Но тем не менее топ хоррор-рассказов, действие которых связано с параллельными мирами, составить удалось — и из весьма любопытных произведений.

Имя Г. Ф. Лавкрафта неотделимо от плоти и крови современной хоррор-культуры. Едва ли удастся найти человека даже среди нелюбителей жанровой литературы, который не был бы знаком с произведениями маэстро ужасов. Во всяком случае образ спящего на дне океана Ктулху повсеместно известен и беспощадно эксплуатируется не только поклонниками творчества писателя: изображение Великого Древнего можно встретить порой в крайне неожиданных контекстах. В этом смысле Ктулху уже давно покорил порядочную часть нашего мира. Однако сегодня мы поговорим о не столь популярной, но не менее достойной этого стороне лавкрафтовского наследия — о Цикле Снов.

Зомби пришли в литературу ужасов достаточно поздно (по сравнению с теми же привидениями), но быстро обрели популярность. Тематические антологии множатся буквально на глазах — причем не только зарубежные, но и наши, с зомби среди родных осин. Причин тому можно найти несколько — вплоть до того, что некоторые авторы делают своих живых мертвецов символами СПИДа и пытаются решить сложный вопрос об обществе и его изгоях. Но для читателей все-таки на первом месте стоит качественный текст. Елена Щетинина справилась с непростой задачей — составила топ наиболее достойных рассказов о живых мертвецах!

Хеллоуин — не просто праздник с богатыми историей и традицией. И не типичный пример карнавальной культуры аккурат по Бахтину. Это целый социокультурный пласт, о котором мы — люди, знающие о Хеллоуине только «по верхам», не впитавшие trick or treat вместе с овсяной кашей, — имеем лишь самое общее представление. Так что, увы, нам очень сложно полностью восстановить все те смыслы, которые авторы рассказов, чье действие происходит в Хеллоуин, вкладывали в свои тексты. Но несмотря на эти трудности, Елена Щетинина все-таки собрала достаточно хеллоуинских историй.

Достоевский велик. Достоевский бессмертен, как запальчиво говорил кот Бегемот в свое время. Достоевский подарил нам топор. В литературно-психологическом смысле, сочинив один из лучших криминальных романов на Руси. Первая публикация «Преступления и наказания» приходится на 1866 год… Что изменилось в социальной структуре с тех времен? Почти ничего. Другими словами — роман актуален? Да! Илья Соколов попробовал разобраться в этом явлении чуть подробней.

Британский палеонтолог Дугал Диксон и турецкий иллюстратор Немо Рамджет визуализировали будущее человечества, каждый по-своему, и явили его в своих книгах — «Человек после человека: Антропология будущего» и «Все грядущие дни», соответственно. Они представили, можно заявить, «хоррор-антропологию» — то, что будут представлять собой потомки рода человеческого тысячи и миллионы лет спустя!

Хороших офисных хорроров (или просто произведений, в которых с офисом связано что-то пугающее) не так уж и много. Это и неудивительно. Дедлайны, самодуры-начальники, коллеги-враги — уже этого достаточно, чтобы испортить жизнь и настроение, зачем еще добавлять какую-то хтонь? Однако топ все-таки получился, причем некоторые произведения оказались в нем весьма неожиданно — но заслуженно. Самые достойные образцы офисного хоррора — в статье Елены Щетининой.

Стивен Кинг в 1981 году написал свой первый нон-фикшн — «Пляску смерти», основанную на курсе прочитанных им ранее университетских лекций. В ней будущий Король ужасов препарировал любимый жанр, рассказав об основных архетипах, самых значимых образцах хоррора и не только. С тех пор эта «анатомия ужаса» оказала влияние на многих более поздних авторов, в том числе и на Елену Щетинину, подготовившую ее подробный обзор.