Как можно описать жанр «кантри-нуар»? Это не только криминальная составляющая и сельский топос, но и настроение, состояние души. Обращение к кантри-нуару дает автору простор для раскрытия некоторых психологических особенностей американцев, конечно, удерживая внимание читателей захватывающим сюжетом с убийствами и предательством. В особенности жанра углубился Баязид Рзаев.

2021 год был по-своему прекрасен и абсолютно непредсказуем. И конечно, в нем случилось много хорошего. Был запущен телескоп «Джеймс Уэбб», амурские тигры больше не на грани вымирания, россияне стали больше читать, а книжные издательства более-менее восстановились после событий 2020 года и даже открыли новые книжные линейки хоррора. Итоги года в литературе ужасов подвел Владимир Подлеснов.

Азартные игры были присущи человеку с глубокой древности. Первые прообразы игральных костей найдены на территории Египта и датируются ХХ в. до н. э., причем использоваться они могли как для игры, так и для гадания. Наделяли люди подобной страстью и сверхъестественных персонажей… Об истории игр в произведениях литературы рассказал Владимир Подлеснов.

Читал ли Александр Беляев Джека Лондона? А Лавкрафта? А читал ли Лондона Лавкрафт? А как насчет Р. Л. Стивенсона? Почему лишь немногие обращали внимание на сходства в произведениях этих авторов? В настоящей статье проведены, кажется, все возможные параллели между «Человеком-амфибией» и «Сердцами трех», «Мятежом на “Эльсиноре”» и «Изгоем», «Историей Чарльза Декстера Варда» и «Странной историей доктора Джекилла и мистера Хайда».

Образ вампира встречается еще в древних мифах народов Азии и Европы и тесно связан с такими полярными понятиями, как жизнь и смерть, боль и удовольствие, любовь и ненависть. Он воспринимается как ужасное существо, желающее навредить человеку. Но в 1980-х годах произошла трансформация представлений о вампирах, в связи с чем они начали восприниматься как особенные создания с человеческими душевными качествами, в связи с чем стали выступать в роли друга или возлюбленного, что прослеживается в литературе и кинематографе. В связи с этим возникает вопрос: почему миф, который еще десять веков назад рассказывал о кровожадных врагах человека, сейчас преобразовался в красивую историю о безобидных вампирах? Отвечает на него Баязид Рзаев.

Среди многочисленных сверхъестественных существ, созданных разумом человека, мало кто может сравниться в таинственности и сексуальности с вампирами. Мертвенно-бледные ночные создания с прекрасными чертами, залетающие в окно, пьющие кровь своих жертв, сводя их в могилу либо превращая в подобных себе. Есть в них что-то одновременно порочное и притягательное. Даже сам укус в шею во многом интимен и напоминает поцелуй. Образ сексуального вампира либо вампирши многократно обыгрывался в массовой культуре… Но в чем истоки такого образа? И какие глубинные смыслы в него заложены? За ответом обратимся к классической литературе.

10 лет назад, в сентябре 2011 года, в DARKER было опубликовано эссе «Фантастический снобизм» за авторством Парфенова М. С. – на тот момент главного редактора нашего журнала. Отголоски того во многом провокационного, но во многом и программного материала слышны до сих пор. По случаю юбилея мы попросили Михаила вспомнить былое и написать что-то вроде продолжения.

Двадцать лет назад распахнулся портал в Ад советских девочек. Из него, чеканя шаг, зомби-пионерки двинулись маршем по направлению к Черной Москве. И если вы ни разу не читали книг Ильи Масодова, то не понятно, зачем вы вообще читали по-русски в эти двадцать лет. Зато теперь мы точно знаем, кто написал эти книги!

Категория «ужасное» в детской литературе конца XX — начала XXI веков прошла эволюционный путь от Шарля Перро и Э. Т. А. Гофмана до таких авторов, как Лоис Дункан и Р. Л. Стайн. От дидактических посылов до формирования самостоятельных жанров. Краткий очерк о том, как это происходило, подготовил Баязид Рзаев.

Человек всегда терзал себя вопросом, что есть смерть и есть ли она вообще? А если смерти нет, то что ждет человека за ее гранью? Потому не будет преувеличением сказать, что первые изображения Преисподней возникли во времена зарождения письменности, следовательно, искать их стоит в глубокой древности. И тогда же возник привычный для нас дискурс о посмертном воздаянии. Отсюда же берут свои начала многие архетипические образы жителей и топографии Ада, которые будут встречаться от эпохи к эпохе. Баязид Рзаев проследил за интерпретациями Ада в мировой литературе, результатом чего стала эта масштабная статья.

В 2014 году вышла первая «Самая страшная книга». С появлением этой серии русский литературный хоррор если не поднялся с колен, то уж точно вышел на новый уровень. С того момента много событий, на наших глазах разворачивалась своя история. Она и легла в основу третьей части статьи Анатолия Уманского — нашего рассказчика, чьими глазами мы за нею следим.

К началу второго десятилетия XXI века русский хоррор отвоевал утраченные позиции и уверенно лидировал. Правда, в рамках одной серии и не совсем честно, если учитывать, что у его соперника, хоррора зарубежного, дела в России складывались все хуже и хуже. Анатолий Уманский продолжает летопись русского литературного хоррора и во второй ее части охватывает период от Александра Варго до начала «Самой страшной книги».

Судьба жанра ужасов в России, как известна, была незавидна с давних времен. И дело не только в том, что до 2011 года у нас не было DARKER’а. Отношение к хоррору определялось культурной традицией, складывавшейся на фоне различных процессов в обществе. Так что же за проблемы досаждали нашему любимому жанру на протяжении веков? Ответ на этот вопрос постарался найти Анатолий Уманский в первой части своей аналитической статьи о русском хорроре.

Отношение Г. Ф. Лавкрафта к афроамериканцам, евреям и представителям прочих меньшинств нередко служит темой обсуждения в кругах поклонников его творчества и не только. Одни считают, что писатель был ярым расистом, другие — что это мнение необоснованно. Ведущий лавкрафтовед С. Т. Джоши, будучи индийцем по происхождению и исследователю множества аспектов личности автора, решил расставить все точки над i и предложил взвешенную точку зрения по этой важной теме.

«Нуар» переводится с французского языка как «черный», и это семантически восходит к пафосу жанра — подразумевается мрачное настроение или темная атмосфера, нечто сумеречное и обреченное. Чем он отличается от «хард-бойлда», или крутого детектива? Каковы его истоки? Кто наиболее яркие предствители? Рассказывает Баязид Рзаев.

Корнелл Вулрич, поэт теней и ведущий архитектор нуара, не столь известен русскоязычному читателю, как экранизации его мрачных произведений. Среди них, к примеру, хичкоковский шедевр «Окно во двор» и «Русалка с “Миссисипи”» с Катрин Денёв и Жан-Полем Бельмондо… О творческом пути писателя, его непростой биографии и следе в истории литературы рассказал Баязид Рзаев.

2020 год со всеми своими вирусами, кризисами и стрессами интереса к хоррору не убавил. Мы с тревогой следили за растущей статистикой заболеваний, переносили сложности удаленки и самоизоляции, скрывали лица под масками, скорбели по утратам… Однако книги ужасов всегда оставались с нами, отвлекая вымышленными кошмарами от повседневных тревог. Хотя издательский бизнес сильно пострадал от экономических последствий пандемии, в страшном 2020 году вышло немало достойных хоррор-новинок.

Кто такой Томас Лиготти? Чаще всего его сравнивают с Эдгаром По и Г. Ф. Лавкрафтом — писателями, чья страшная проза не укладывается в рамки обычного страшного. Однако, оставаясь при этом эталоном ужаса, их проза намного превосходит представление о нем, преподнося страх как феномен и основу человеческого существования. Страх, внушаемый этими авторами, трудно описать словами. О природе страха в творчестве мастера порассуждал Александр Новичков.

Томас Лиготти — не только признанный мастер философского хоррора, но и критик, тонко чувствующий жанр. В 1992 году в журнале Tekeli-li! вышло его эссе, в котором анализу подвергся классический рассказ Г. Ф. Лавкрафта «Музыка Эриха Занна». Сегодня DARKER представляет его впервые на русском — в переводе Григория Шокина. Текст публикуется с любезного разрешения автора.

«Ужас, по крайней мере, в своих художественных проявлениях, способен утешить. И, как любой агент просветления, может наделить, пусть и на миг, ощущением силы, мудрости и превосходства, особенно если одариваемый желает этого, испытывает вкус к древним мистериям и полон страха перед жульничеством, которое алчущее сердце всегда предчувствует, обратившись к неведомому». Эссе современного классика Томаса Лиготти о природе хоррора — впервые на русском языке! Публикуется с любезного разрешения писателя.