Оборотни самых разных видов не обошли стороной и русскую литературу. Александр Бауман собрал для вас пять сюжетов из русской литературно-фольклорной традиции, в которых фигурируют эти загадочные существа.

«Ах, дамы, господа, позвольте нам начать и пьесу показать про смерть и про любовь»… — могли бы повторить за «Агатой Кристи» актеры Токийского Гран-Гиньоля, если бы Гигер сконструировал для них машину, ножом разрезающую пространство и время — такую, что железный Тэцуо заплакал бы от зависти. DARKER представляет рассказ о культовом ангура-театре и русской аудиоверсии его первого спектакля.

Рэмси Кэмпбелл — подлинный мастер, обладающий удивительным чувством языка и изумительной, временами жуткой манерой видеть в обыденных вещах ростки хоррора. Певец людского одиночества и простого ужаса перед непонятным бытием. О страшно обыденном в его творчестве рассказал Александр Ляхов.

По части страшных историй русский фольклор ничем не уступает устному творчеству других народов. В русских сказках можно встретить самых невероятных по своей жути персонажей. О пяти страшных русских сказках расскажет Анна Мирославская.

Страх является одной из главных эмоций человека. Неудивительно, что в сказках любого народа есть немало жутких, пугающих сюжетов и ужасающих персонажей, творящих отвратительные вещи. О самых жутких сказках народов Западной Европы читайте в статье Анны Мирославской.

Имя Абрахама «Брэма» Стокера, в первую очередь, ассоциируется с его романом «Дракула» (1897), который стал одним из самых известных произведений мистической литературы. Куда менее на слуху другие романы автора, например, популяризировавший образ ожившей египетской мумии «Сокровище семи звезд» и полный «готических ужасов» «Логово белого червя». И уж совсем мало кто вспомнит малую прозу мастера, хотя им было издано три сборника и несколько отдельных рассказов, печатавшихся в литературных журналах того времени.

Как можно описать жанр «кантри-нуар»? Это не только криминальная составляющая и сельский топос, но и настроение, состояние души. Обращение к кантри-нуару дает автору простор для раскрытия некоторых психологических особенностей американцев, конечно, удерживая внимание читателей захватывающим сюжетом с убийствами и предательством. В особенности жанра углубился Баязид Рзаев.

2021 год был по-своему прекрасен и абсолютно непредсказуем. И конечно, в нем случилось много хорошего. Был запущен телескоп «Джеймс Уэбб», амурские тигры больше не на грани вымирания, россияне стали больше читать, а книжные издательства более-менее восстановились после событий 2020 года и даже открыли новые книжные линейки хоррора. Итоги года в литературе ужасов подвел Владимир Подлеснов.

Азартные игры были присущи человеку с глубокой древности. Первые прообразы игральных костей найдены на территории Египта и датируются ХХ в. до н. э., причем использоваться они могли как для игры, так и для гадания. Наделяли люди подобной страстью и сверхъестественных персонажей… Об истории игр в произведениях литературы рассказал Владимир Подлеснов.

Читал ли Александр Беляев Джека Лондона? А Лавкрафта? А читал ли Лондона Лавкрафт? А как насчет Р. Л. Стивенсона? Почему лишь немногие обращали внимание на сходства в произведениях этих авторов? В настоящей статье проведены, кажется, все возможные параллели между «Человеком-амфибией» и «Сердцами трех», «Мятежом на “Эльсиноре”» и «Изгоем», «Историей Чарльза Декстера Варда» и «Странной историей доктора Джекилла и мистера Хайда».

Образ вампира встречается еще в древних мифах народов Азии и Европы и тесно связан с такими полярными понятиями, как жизнь и смерть, боль и удовольствие, любовь и ненависть. Он воспринимается как ужасное существо, желающее навредить человеку. Но в 1980-х годах произошла трансформация представлений о вампирах, в связи с чем они начали восприниматься как особенные создания с человеческими душевными качествами, в связи с чем стали выступать в роли друга или возлюбленного, что прослеживается в литературе и кинематографе. В связи с этим возникает вопрос: почему миф, который еще десять веков назад рассказывал о кровожадных врагах человека, сейчас преобразовался в красивую историю о безобидных вампирах? Отвечает на него Баязид Рзаев.

Среди многочисленных сверхъестественных существ, созданных разумом человека, мало кто может сравниться в таинственности и сексуальности с вампирами. Мертвенно-бледные ночные создания с прекрасными чертами, залетающие в окно, пьющие кровь своих жертв, сводя их в могилу либо превращая в подобных себе. Есть в них что-то одновременно порочное и притягательное. Даже сам укус в шею во многом интимен и напоминает поцелуй. Образ сексуального вампира либо вампирши многократно обыгрывался в массовой культуре… Но в чем истоки такого образа? И какие глубинные смыслы в него заложены? За ответом обратимся к классической литературе.

10 лет назад, в сентябре 2011 года, в DARKER было опубликовано эссе «Фантастический снобизм» за авторством Парфенова М. С. – на тот момент главного редактора нашего журнала. Отголоски того во многом провокационного, но во многом и программного материала слышны до сих пор. По случаю юбилея мы попросили Михаила вспомнить былое и написать что-то вроде продолжения.

Двадцать лет назад распахнулся портал в Ад советских девочек. Из него, чеканя шаг, зомби-пионерки двинулись маршем по направлению к Черной Москве. И если вы ни разу не читали книг Ильи Масодова, то не понятно, зачем вы вообще читали по-русски в эти двадцать лет. Зато теперь мы точно знаем, кто написал эти книги!

Категория «ужасное» в детской литературе конца XX — начала XXI веков прошла эволюционный путь от Шарля Перро и Э. Т. А. Гофмана до таких авторов, как Лоис Дункан и Р. Л. Стайн. От дидактических посылов до формирования самостоятельных жанров. Краткий очерк о том, как это происходило, подготовил Баязид Рзаев.

Человек всегда терзал себя вопросом, что есть смерть и есть ли она вообще? А если смерти нет, то что ждет человека за ее гранью? Потому не будет преувеличением сказать, что первые изображения Преисподней возникли во времена зарождения письменности, следовательно, искать их стоит в глубокой древности. И тогда же возник привычный для нас дискурс о посмертном воздаянии. Отсюда же берут свои начала многие архетипические образы жителей и топографии Ада, которые будут встречаться от эпохи к эпохе. Баязид Рзаев проследил за интерпретациями Ада в мировой литературе, результатом чего стала эта масштабная статья.

В 2014 году вышла первая «Самая страшная книга». С появлением этой серии русский литературный хоррор если не поднялся с колен, то уж точно вышел на новый уровень. С того момента много событий, на наших глазах разворачивалась своя история. Она и легла в основу третьей части статьи Анатолия Уманского — нашего рассказчика, чьими глазами мы за нею следим.

К началу второго десятилетия XXI века русский хоррор отвоевал утраченные позиции и уверенно лидировал. Правда, в рамках одной серии и не совсем честно, если учитывать, что у его соперника, хоррора зарубежного, дела в России складывались все хуже и хуже. Анатолий Уманский продолжает летопись русского литературного хоррора и во второй ее части охватывает период от Александра Варго до начала «Самой страшной книги».

Судьба жанра ужасов в России, как известна, была незавидна с давних времен. И дело не только в том, что до 2011 года у нас не было DARKER’а. Отношение к хоррору определялось культурной традицией, складывавшейся на фоне различных процессов в обществе. Так что же за проблемы досаждали нашему любимому жанру на протяжении веков? Ответ на этот вопрос постарался найти Анатолий Уманский в первой части своей аналитической статьи о русском хорроре.

Отношение Г. Ф. Лавкрафта к афроамериканцам, евреям и представителям прочих меньшинств нередко служит темой обсуждения в кругах поклонников его творчества и не только. Одни считают, что писатель был ярым расистом, другие — что это мнение необоснованно. Ведущий лавкрафтовед С. Т. Джоши, будучи индийцем по происхождению и исследователю множества аспектов личности автора, решил расставить все точки над i и предложил взвешенную точку зрения по этой важной теме.