Корнелл Вулрич, поэт теней и ведущий архитектор нуара, не столь известен русскоязычному читателю, как экранизации его мрачных произведений. Среди них, к примеру, хичкоковский шедевр «Окно во двор» и «Русалка с “Миссисипи”» с Катрин Денёв и Жан-Полем Бельмондо… О творческом пути писателя, его непростой биографии и следе в истории литературы рассказал Баязид Рзаев.

2020 год со всеми своими вирусами, кризисами и стрессами интереса к хоррору не убавил. Мы с тревогой следили за растущей статистикой заболеваний, переносили сложности удаленки и самоизоляции, скрывали лица под масками, скорбели по утратам… Однако книги ужасов всегда оставались с нами, отвлекая вымышленными кошмарами от повседневных тревог. Хотя издательский бизнес сильно пострадал от экономических последствий пандемии, в страшном 2020 году вышло немало достойных хоррор-новинок.

Кто такой Томас Лиготти? Чаще всего его сравнивают с Эдгаром По и Г. Ф. Лавкрафтом — писателями, чья страшная проза не укладывается в рамки обычного страшного. Однако, оставаясь при этом эталоном ужаса, их проза намного превосходит представление о нем, преподнося страх как феномен и основу человеческого существования. Страх, внушаемый этими авторами, трудно описать словами. О природе страха в творчестве мастера порассуждал Александр Новичков.

Томас Лиготти — не только признанный мастер философского хоррора, но и критик, тонко чувствующий жанр. В 1992 году в журнале Tekeli-li! вышло его эссе, в котором анализу подвергся классический рассказ Г. Ф. Лавкрафта «Музыка Эриха Занна». Сегодня DARKER представляет его впервые на русском — в переводе Григория Шокина. Текст публикуется с любезного разрешения автора.

«Ужас, по крайней мере, в своих художественных проявлениях, способен утешить. И, как любой агент просветления, может наделить, пусть и на миг, ощущением силы, мудрости и превосходства, особенно если одариваемый желает этого, испытывает вкус к древним мистериям и полон страха перед жульничеством, которое алчущее сердце всегда предчувствует, обратившись к неведомому». Эссе современного классика Томаса Лиготти о природе хоррора — впервые на русском языке! Публикуется с любезного разрешения писателя.

Одним из самых страшных произведений Стивена Кинга — как по мнению самого мэтра, так и поклонников — остается «Кладбище домашних животных». Готический роман конца XX века с отсылками к «Франкенштейну» Мэри Шелли, «Преждевременному погребению» Эдгара По и «Обезьяньей лапке» Уильяма Джейкобса. Возвращение в культуру образа Вендиго из индейского фольклора. Однако мало кто обращал внимание на «детскую» тематику, именно в этом произведении прозвучавшую столь отчетливо. Взаимоотношение мальчиков и девочек с Мрачным Жнецом — его мы в данном материале и коснемся.

В 1980-е годы по ряду стран прокатилась «сатанинская паника». Сам дьявол светскому государству не особо страшен, но вот его последователи всерьез напугали общественность. Убежденность в существовании могущественных сатанинских сект и кровавых жертвоприношений многих повергла в ужас. Массовая литература не смогла обойти стороной сюжет, подкинутый самой жизнью.

Г. Ф. Лавкрафт обладал недюжинным воображением и не был склонен основывать сюжеты на собственном жизненном опыте. Тем не менее в его произведениях присутствует немало отсылок к личности и окружению автора. С. Т. Джоши, ведущий исследователь творчества джентельмена из Провиденса, собрал такие факты, основываясь на письмах и подкрепив их цитатами из произведений, и ответил на вопрос: что Рэндальф Картер, Чарльз Декстер Вард, Натаниэль Пизли и другие вобрали в себя от творца?

За Говардом Филлипсом Лавкрафтом закрепилось прозвище «затворник из Провиденса». Хотя писатель тяготел к уединению, откровенным изгоем его сложно назвать. Лавкрафт вел переписку с сотнями адресатов, активно творил в соавторстве, редактировал чужие рукописи. Среди тех, с кем судьба свела создателя мифов Ктулху, был и знаменитый иллюзионист Гарри Гудини. Читайте о творческом тандеме легендарного иллюзиониста и загадочного писателя в материале Александра Москвина.

Биографы отшельника из Провиденса хоть и упоминают о его увлечении античностью, но делается это как-то вскользь: как правило, исследователи концентрируются на расовых или политических взглядах Лавкрафта, либо на его отношении к проблемам пола и секса. О его исторических предпочтениях вспоминают реже — и, пожалуй, совершенно зря: любовь Лавкрафта к Древней Греции и Риму плавно переместилась в его творчество, а образы античной мифологии находят свои параллели в персонажах Мифов Ктулху.

Современная литература ужасов в России наполнена яркими женскими именами. Дарья Бобылёва, Мария Галина, Виктория Колыхалова, Ольга Рэйн, Елена Щетинина… Даже звание «нашего Стивена Кинга» критики прочили женщине — Анне Старобинец. В позапрошлом столетии все обстояло иначе. Стоит открыть любую антологию «таинственной прозы» XIX века — в списке авторов будут значиться практически одни мужчины. Впрочем, в далеком прошлом женщины тоже брались за страшные сюжеты, правда, не слишком часто и не всегда успешно… О наиболее заметных женщинах, писавших русскую готику, рассказал Александр Москвин.

Фигура женщины-обольстительницы существует с незапамятных времен. Лилит, первая жена Адама в еврейской традиции, стала интерпретироваться через образ демонической женственности, отказавшись подчиняться мужу. Античность породила ряд вымышленных и реально существовавших женщин, ставших прообразом la femme fatale: Елена Троянская, Далила, Клеопатра, Саломея, Мессалина. Афродита стала причиной Троянской войны, волшебница Кирка превращала влюбившихся в нее мужчин в свиней. Примеры можно множить, важно лишь помнить: в эпохи стабильности образы жен и матерей, как правило, добродетельны и невинны, героини книг и картин самоотверженны и чисты.

Сюрреализм, самое «сновидческое» литературное направление, зародился в поистине сюрреалистичное время — в годы Первой мировой войны. Неудивительно, что многие из ранних произведений этого течения были пронизаны мрачностью и тоской. Почему сюрреализм возник именно в то время и при чем здесь сновидения — на примерах Артюра Рембо, Лотреамона и других представителей направления объясняет Анастасия Торопова.

Во многих сферах ушедший год по традиции оказался трудным и требующим рывка, а вот для хоррора в России звезды встали благоприятным образом. Их расположение пробудило ото сна немало жутких монстров, темных фантазий и кровавых кошмаров. Рискнем посмотреть чудовищам в глаза и выбрать среди них самых страшных. Литературные итоги года подвел Александр Москвин.

Для большинства школьные годы заканчиваются последним звонком. Для некоторых — беспорядочной стрельбой, истошными криками и кровавым хаосом. Скулшутинг не кончается, когда убийца падает, прошитый собственной или полицейской пулей. Воспоминания и психологические травмы даже спустя годы рикошетят в жертв. Эхо выстрелов проносится над обществом, порождая одиозные теории, городские легенды, нелепые домыслы. Кошмар скулшутинга и его отдаленные последствия полнятся приводящими в трепет историями, которые не раз ложились в основу тревожных и волнующих книг.

Монстры, созданные воображением Лавкрафта, занимают разные онтологические страты. При первом приближении можно обнаружить, что у Лавкрафта встречаются два типа монструозной телесности: вочеловеченная и неантропная, или космическая. Поэтому и оружие, которое поможет с ними справиться, должно иметь совершенно разную природу. О способах убийства чудовищ разной степени неописуемости рассуждает Анастасия Торопова.

Зло метафизично и не рождается в социальной среде. Стивен Кинг — это автор с протестантским мироощущением, для которого свойственно видеть истоки зла социальными. Тем не менее писатель совершает попытку создать зло — в традициях Лавкрафта — вселенского масштаба. В романе «Оно», написанном в 1986 году, таковой является сущность, принимающая всем известный образ клоуна, которая клоуном, конечно, не является. О страхах самого Пеннивайза — в настоящей статье.

Писатель в творчестве Стивена Кинга — персонаж особый. Это не только альтер-эго, это человек, который за счет развитого воображения способен посмотреть на ситуацию объективно, со стороны, то есть является тем, кто рефлексирует по поводу происходящего. А значит, выходит за привычные рамки восприятия. Самый творческий образ в произведениях Короля ужасов проанализировала Анастасия Торопова.

Мрачный и безутешный талант Эдгара Аллана По завораживает своей темной глубиной, но мрачной притягательностью обладает не только творчество писателя. Сама его судьба, полная исканий, лишений и заблуждений, изобилует неуловимыми тайнами. Строгий жанр биографии порой кажется недостаточным, чтобы описать жизненный путь этой «планеты без орбиты». Неудивительно, что Эдгар По стал персонажем множества художественных книг — триллеров, детективов, исторических романов.

Создатели электрического стула — или Старика Разряда, как прозвали его американские заключенные, — рассчитывали сделать смертную казнь более гуманной, но в массовом сознании их изобретение слабо ассоциируется с человечностью. Совсем наоборот, оно навевает мысли о жестоком, неотвратимом и не всегда справедливом наказании. Неудивительно, что авторы хоррора не смогли обойти стороной столь зловещий антураж.