Г. Ф. Лавкрафт обладал недюжинным воображением и не был склонен основывать сюжеты на собственном жизненном опыте. Тем не менее в его произведениях присутствует немало отсылок к личности и окружению автора. С. Т. Джоши, ведущий исследователь творчества джентельмена из Провиденса, собрал такие факты, основываясь на письмах и подкрепив их цитатами из произведений, и ответил на вопрос: что Рэндальф Картер, Чарльз Декстер Вард, Натаниэль Пизли и другие вобрали в себя от творца?

За Говардом Филлипсом Лавкрафтом закрепилось прозвище «затворник из Провиденса». Хотя писатель тяготел к уединению, откровенным изгоем его сложно назвать. Лавкрафт вел переписку с сотнями адресатов, активно творил в соавторстве, редактировал чужие рукописи. Среди тех, с кем судьба свела создателя мифов Ктулху, был и знаменитый иллюзионист Гарри Гудини. Читайте о творческом тандеме легендарного иллюзиониста и загадочного писателя в материале Александра Москвина.

Биографы отшельника из Провиденса хоть и упоминают о его увлечении античностью, но делается это как-то вскользь: как правило, исследователи концентрируются на расовых или политических взглядах Лавкрафта, либо на его отношении к проблемам пола и секса. О его исторических предпочтениях вспоминают реже — и, пожалуй, совершенно зря: любовь Лавкрафта к Древней Греции и Риму плавно переместилась в его творчество, а образы античной мифологии находят свои параллели в персонажах Мифов Ктулху.

Современная литература ужасов в России наполнена яркими женскими именами. Дарья Бобылёва, Мария Галина, Виктория Колыхалова, Ольга Рэйн, Елена Щетинина… Даже звание «нашего Стивена Кинга» критики прочили женщине — Анне Старобинец. В позапрошлом столетии все обстояло иначе. Стоит открыть любую антологию «таинственной прозы» XIX века — в списке авторов будут значиться практически одни мужчины. Впрочем, в далеком прошлом женщины тоже брались за страшные сюжеты, правда, не слишком часто и не всегда успешно… О наиболее заметных женщинах, писавших русскую готику, рассказал Александр Москвин.

Фигура женщины-обольстительницы существует с незапамятных времен. Лилит, первая жена Адама в еврейской традиции, стала интерпретироваться через образ демонической женственности, отказавшись подчиняться мужу. Античность породила ряд вымышленных и реально существовавших женщин, ставших прообразом la femme fatale: Елена Троянская, Далила, Клеопатра, Саломея, Мессалина. Афродита стала причиной Троянской войны, волшебница Кирка превращала влюбившихся в нее мужчин в свиней. Примеры можно множить, важно лишь помнить: в эпохи стабильности образы жен и матерей, как правило, добродетельны и невинны, героини книг и картин самоотверженны и чисты.

Сюрреализм, самое «сновидческое» литературное направление, зародился в поистине сюрреалистичное время — в годы Первой мировой войны. Неудивительно, что многие из ранних произведений этого течения были пронизаны мрачностью и тоской. Почему сюрреализм возник именно в то время и при чем здесь сновидения — на примерах Артюра Рембо, Лотреамона и других представителей направления объясняет Анастасия Торопова.

Во многих сферах ушедший год по традиции оказался трудным и требующим рывка, а вот для хоррора в России звезды встали благоприятным образом. Их расположение пробудило ото сна немало жутких монстров, темных фантазий и кровавых кошмаров. Рискнем посмотреть чудовищам в глаза и выбрать среди них самых страшных. Литературные итоги года подвел Александр Москвин.

Для большинства школьные годы заканчиваются последним звонком. Для некоторых — беспорядочной стрельбой, истошными криками и кровавым хаосом. Скулшутинг не кончается, когда убийца падает, прошитый собственной или полицейской пулей. Воспоминания и психологические травмы даже спустя годы рикошетят в жертв. Эхо выстрелов проносится над обществом, порождая одиозные теории, городские легенды, нелепые домыслы. Кошмар скулшутинга и его отдаленные последствия полнятся приводящими в трепет историями, которые не раз ложились в основу тревожных и волнующих книг.

Монстры, созданные воображением Лавкрафта, занимают разные онтологические страты. При первом приближении можно обнаружить, что у Лавкрафта встречаются два типа монструозной телесности: вочеловеченная и неантропная, или космическая. Поэтому и оружие, которое поможет с ними справиться, должно иметь совершенно разную природу. О способах убийства чудовищ разной степени неописуемости рассуждает Анастасия Торопова.

Зло метафизично и не рождается в социальной среде. Стивен Кинг — это автор с протестантским мироощущением, для которого свойственно видеть истоки зла социальными. Тем не менее писатель совершает попытку создать зло — в традициях Лавкрафта — вселенского масштаба. В романе «Оно», написанном в 1986 году, таковой является сущность, принимающая всем известный образ клоуна, которая клоуном, конечно, не является. О страхах самого Пеннивайза — в настоящей статье.

Писатель в творчестве Стивена Кинга — персонаж особый. Это не только альтер-эго, это человек, который за счет развитого воображения способен посмотреть на ситуацию объективно, со стороны, то есть является тем, кто рефлексирует по поводу происходящего. А значит, выходит за привычные рамки восприятия. Самый творческий образ в произведениях Короля ужасов проанализировала Анастасия Торопова.

Мрачный и безутешный талант Эдгара Аллана По завораживает своей темной глубиной, но мрачной притягательностью обладает не только творчество писателя. Сама его судьба, полная исканий, лишений и заблуждений, изобилует неуловимыми тайнами. Строгий жанр биографии порой кажется недостаточным, чтобы описать жизненный путь этой «планеты без орбиты». Неудивительно, что Эдгар По стал персонажем множества художественных книг — триллеров, детективов, исторических романов.

Создатели электрического стула — или Старика Разряда, как прозвали его американские заключенные, — рассчитывали сделать смертную казнь более гуманной, но в массовом сознании их изобретение слабо ассоциируется с человечностью. Совсем наоборот, оно навевает мысли о жестоком, неотвратимом и не всегда справедливом наказании. Неудивительно, что авторы хоррора не смогли обойти стороной столь зловещий антураж.

С незапамятных веков человечество сопровождают эти серые тени, мелькающие во мраке подвалов, канализационных туннелей, в темных углах складов и амбаров. Несмотря на все попытки избавиться от незваных попутчиков, и по сей день осторожный шорох и назойливый писк нет-нет да напомнят людям о притаившейся рядом параллельной вселенной. Голохвостые усатые твари — живучие, плодовитые, вездесущие, пожиратели припасов и разносчики болезней, — многократно отразились в легендах, слухах и байках, плавно перетекших и в жанр хоррора.

Художники — в широком смысле этого слова — в произведениях Лавкрафта всегда люди особенные, что неудивительно, учитывая истоки, из которых мэтр черпал вдохновение. Генетически его герои восходят к героям романтическим, рассказы о художниках-творцах в рамках романтизма были знаковым явлением. Для романтиков художник — это больше чем просто человек, ведь с помощью искусства он способен соприкоснуться с миром иным, идеальным или потусторонним, сущность которого, в зависимости от художественных целей автора, может варьироваться. В день рождения Г. Ф. Лавкрафта Анастасия Ильиных оценила образы художников в его творчестве.

В английском языке есть чудесный термин oral tradition, что вы вольны переводить и как «устная традиция», и как «оральная». В последнем случае проводя толкование и от традиционного русского интернет-«оралова». Сетевой фольклор — не только первобытный суп, из которого могут эволюционировать жанры и авторы, но и настоящее чистилище для авторских произведений. Серафима Белая продолжает рассказ о сетевом фольклоре, начатый в предыдущем выпуске.

В последнее время отовсюду все чаще звучит странное словцо — «постхоррор». Причем не только звучит, но и вызывает целые дискуссии. Мол, не совсем понятно, что это такое и действительно оно это понятие так нужно. Алексей Жарков углубился в тему и постарался определить постхоррор в мире темной литературы.

Сетевой фольклор, как и полагается хаотичной народной словесности, слишком обширен и пост-жанров, чтобы можно было его свести к некому перечню «по категориям». Кроме того, в отличие от баечной, древней устной словесности, он отзеркаливает лабиринты интернета и напихивается, как борхесовская библиотека, и классикой ужаса, и модерновыми авторскими идеями, бесконечно их умножая и искажая. И все ради одной цели – испугать одними лишь экранными буковками того, кто сидит по ту сторону монитора.

22 мая исполняется 160 лет со дня рождения Артура Конан Дойла (1859–1930). Писателя высоко ценят любители детективов, исторических романов, научной фантастики, оккультной литературы. У поклонников темного жанра тоже есть повод вспомнить сэра Артура добрым словом: его перу принадлежат десятки сверхъестественных историй. О темном в его творчестве рассказал Александр Москвин.

Многолики и таинственны, как чудовища Лавкрафта, научные исследования, посвященные тому, что нас пугает, почему мы пугаемся и для чего множим страшащие нас сущности при помощи букв всех возможных алфавитов. Проблема этих исследований зачастую состоит в том, что они излишне запутаны и не приводят ни к каким выводам: и в итоге теория жанра балансирует на канатике «в нас заложено пугаться чему-то» над бездной современных даркерных образов, рассказов и течений. Серафима Белая попытается провести генетическое расследование «пугающему», опираясь на источники и доказать, что у всего есть почти буквальное объяснение.