EVIL HEAVEN contemporary art & entropic-avantgarde theatre – единственный в России проект, соединяющий проявления традиционного театра, авангарда, хоррора, трэша и элементы различных субкультур. Его основали в 2008 году Lina Evil и Leks - яркая пара представителей московского авангарда новой волны, хард-модели и люди, для которых открыты двери в запретное. Их главный посыл: выражение на сцене метафизики своей собственной реальности. Особой, трансцендентной реальности, открытой в ходе их собственных экспериментов. И эта реальность берёт свои корни в глубинах архетипов вселенной.

Театр начинал свою творческую деятельность с коротких номеров и перфомансов и работал в различных жанрах и направлениях: драма, скетчи, танцы (в частности этнохореология), трэш. Все эти направления тесно переплетались с BDSM-практиками, такими как: игры с ножами, порезы, игровой пирсинг, флагелляция и прочие. В начале своего творческого пути артисты отчаянно экспериментировали с самыми сложными и одиозными практиками боди-модификации: скарификация или шрамирование, подвешивание. Взращенный на обломках контркультуры 80-х проект развивался как перофоманс-группа, занимавшаяся созданием различных коротких номеров, связанных с субкультурой BDSM, которая в начале 2000-х получила довольно широкое распространение в массах. Эстетика фетишей, которые уже давно перестали считаться перверсией, стала использоваться рекламщиками, дизайнерами и фотографами. Случилось закономерное — и она проникла в театральные эксперименты молодой московской труппы. Начав играть на подмостках закрытых полуподпольных клубов, труппа разрослась и превратилась в глобальный самостоятельный проект, которому стало тесно в рамках одной субкультуры.

В современном искусстве существует определённый кризис типажей и фактуры. Творческое развитие большинства артистов зачастую исчерпывается после первой характерной роли. Поэтому легко понять мотивацию режиссёров EVIL HEAVEN, предпочитающих избавляться от отработанных шаблонов актёрской игры. Многим актёрам сложно перестроиться и принять нестандартные методы работы, поэтому состав труппы периодически меняется.

Существенное влияние на актеров оказывает особая атмосфера и нестандартный режиссерский подход к репетиционному процессу. Золотой состав труппы сформировался именно потому, что эти люди обладают уникальным восприятием, недоступным обывателю. Их понимание мира рождает особую трансгрессию сознания, которая красной нитью вплетена во всё их творчество.

Кристаллизация отражает ту форму реальности, в которой существуют эти четверо - Lina Evil, Leks, Дмитрий Хладов и DaV Krueger. Многоликость Дмитрия Хладова выражается не только в рамках сцены, но и распространяется на видео и музыкальный арт. Помимо своей театральной деятельности, Дмитрий пишет прозу. DaV Krueger ― андрогин, не в узком понимании этого слова. Восприимчивый актёр, художник, хореограф и декоратор.

Несмотря на то, что в театре используются академические приёмы, сама структура постановок и репетиций, а также подход руководства к управлению труппой являются кардинально новыми для российской театральной среды. Режиссеры оперируют нестандартными методами, используются трансовые техники актерской игры. Смешение стилей Ежи Гротовского, панического движения, приемов Бертольда Брехта и Роберта Уилсона (а также театра абсурда) позволяют работать с актерским материалом «на грани», добиваясь эффекта преломления пространства и личности на сцене. Поэтому в труппе сложились весьма специфические правила и жёсткие критерии.

Если говорить о самих представлениях, то зрелище это не для слабонервных. Срежиссированный Лексом номер «Цепной пес» поражал своей жестокостью и натуралистичностью. Выполнение некоторых практик, показанных во всей красе, оказалось невозможным даже для тех, кто специализировался на подвешиваниях и боди-модификациях. Вначале Лекс и Лина искали кадры именно среди таких коллективов, ведь никто из представителей субкультуры BDSM также не соглашался исполнить задуманное, но в итоге номер был реализован с помощью практики плей-пирсинг, а актера для номера нашли случайно. В его тело были вставлены кольца, которые обычно используются для крепления ключей. В процессе самого номера Лекс отрывал их поочередно, разрывая кожу. Это, пожалуй, была одна из самых жестких практик боди-модификации, показанных когда-либо на сцене. По сложности и уровню исполнения номер оставил далеко позади банальные подвесы на крюках, спицы и обычный плей-пирсинг в виде корсетов и многочисленных вариаций оных.

Любовь к этой теме не оставляла умы режиссеров театра: в дальнейшем они не раз использовали утонченные практики – от самых сложных подвесов за грудь, до изысканной практики найф-плея, когда совершающий порезы мастер, полностью контролируя процесс и глубину проникновения ножей, может как полностью избежать появления даже мельчайших царапин, так и намеренно оставить глубокие шрамы.

Плей-пирсинг в руках артистов театра преобразовался в целую импрессивную методологию: публике были показаны перфомансы с иглами и флуоресцентными нитями, вплетенными в кожу; необычные узоры на теле, составленные, опять же, из игл; или связывание двух человек с помощью нитей, идущих из игл в спине. Также были использованы самые нетривиальные аксессуары, которые только можно применить в этой практике: в рамках различных постановок мастера соединяли с телами людей живые цветы и даже страусиные перья. А своего апогея эти перфомансы достигли во время празднования свадьбы Лины и Лекса – это была первая BDSM-роспись в мире, где Верхние расписывались кровью своих нижних. Кровь была добыта с помощью найф-плей практики. Это своеобразное садистское венчание стало беспрецедентным событием в России и мире в 2011 году.

В дальнейшем перфомансы трансформировались в полноценные постановки, среди которых особенно стоит выделить «NIGREDO», ведь она положила начало формированию особой аккультурации. «NIGREDO» была приурочена к 165-летию со дня рождения Исидора Дюкасса, более известного в мировой литературе как граф Лотреамон. В сюрреалистической и абсурдисткой постановке, которую режиссеры инкрустировали элементами классического треша, надрыва и витального эротизма, зритель мог найти аллюзии на «Песни Мальдорора» Лотреамона, а частью декораций являлся видеоряд, демонстрировавший иллюстрации к «Песням» от Сальвадора Дали. В финальном акте пьесы зритель, сам того не ведая, оказался вовлечен в происходящий на сцене процесс: ему было предложено уникальное гадание, которое проводила Смерть в образе ворона.

Труппа часто работает со зрителем в прямом контакте, вовлекая его в происходящее. Оторваться от стандартизированного «развлекательного» подхода в рамках театрального акта, призвать зрителя к размышлению - вот один из самых важных аспектов, который EVIL HEAVEN всегда старается соблюдать в своих работах. Театр накопил огромное количество материала, рабочая база набрана с нуля, что позволило сформировать собственный подход и личные, узкоспецифичные наработки. Всё это позволяет полностью избегать любой стандартизации и других примитивных форм выражения искусства.

На сегодняшний день EVIL HEAVEN – явление уникальное на российской молодой театральной сцене. Театр развивается в таких направлениях, как авангард и сюрреализм, а также охватывает многие течения современных субкультур: BDSM, готика, декаданс, трэш, индастриал, постапокалиптические течения. Используя в своем творчестве бессмертные трагедийные темы Эроса и Танатоса, театр стал создавать странное, эклектичное полотно, в котором тонко переплелись аккорды Венского акционизма, театра жестокости Антонена Арто и появившиеся еще в 70-е (благодаря деятельности перфоманс группы Coum Transmissions) образы. С таким багажом и идеологией труппа пришла к созданию собственного брендового мероприятия EVIL ROUT. Раут Зла стал истинным синонимом расцвета инфернальной эстетики театра «не для всех».

Поначалу EVIL ROUT представляли собой несколько получасовых перфомансов, которые позднее переросли в полноценные постановки. К примеру, на EVIL ROUT II был представлен перфоманс «Рождение мира», перевернувший понимание зрителей о происхождении вселенной. Бог-Создатель был изображен в виде нагого мужчины, вылезающего из мрачного небытия. Происходящее на сцене изобиловало кровью, родовой грязью, криками и свиными кишками, что повергло многих присутствующих в шок. И такое часто случается с неискушенной публикой. На EVIL ROUT I демонстрировались также довольно сильно воздействующие на психику обывателей номера «Варварство Атиллы», где была представлена одна из самых жестких флагелляций на сцене, и «Якудза», где зритель окунулся в быт японского криминального мира и узнал о его бесчеловечных наказаниях.

Театр всегда обладал своей интерпретацией ужаса как жанра и как видения. Подавать истинную суть искусства, познание запредельного — было и будет миссией EVIL HEAVEN. Они положили начало новой формы реализации хоррора. Это было сделано с помощью создания собственной театральной системы — энтропического театра. Энтропия в рамках режиссёрской работы EVIL HEAVEN — это сгусток энергии определённого качества, направленный на первозданную суггестию. Эта форма энергии присутствует в каждом персонаже: начиная от ледяного взгляда графини Батори, сыгранной Линой, и заканчивая чередой маньячных масок Лекса.

Самым жестким перфомансом стал «Saw Illabean». Трансмутация нашла свою плоть. Жора был рождён. Жора - герой нашего поколения. Это непонятное, отчужденное, странное и бесполое существо все же было весьма общительным, и в рамках перфоманса происходило самое прямое общение с публикой, не лишенное экстремальных взаимодействий. Это было закрытое шоу для избранных. Впервые EVIL HEAVEN применил практику лимитированного входа. Энтропический театр вскрывал мозг зрителям. Аллегории на темы некро и скатофилии, абортариев, искусное переплетение китча и монструозной эстетики… Небольшой, но очень броский перфоманс был настолько успешен в творческом плане, что его герой – Жора, продолжил свое шествие по сцене и даже вне ее. Он стал вторым персонажем перфоманса «Гейша-аннигилятор», который EVIL HEAVEN показали на ТВ, давал интервью-интерактивы для паблика театра в одной из соцсетей, кроме того, в планах труппы снять короткометражку с его участием.

Среди постановок театра стоит выделить «Bonny&Clyde: vampire story» - это вампирская история в стиле neo-noir. Брутальные мужчины, коварные и прекрасные женщины, а также их невинные жертвы в обрамлении флёра 20-х – 30-х годов. Гангстерская сага о любви и предательстве. Море крови, страстей и необузданной сексуальности не вписывалось в современную вампирскую эстетику, и такое нестандартное прочтение надолго запомнилось зрителю. Нельзя забывать и о постановке по мотивам бессмертного произведения Оскара Уальда «Salome: Reborn». Она была названа так неслучайно, на премьере произошло именно перерождение образа женщины, инфернальной настолько, что ей уже наскучили пресные стоны рабов и вопли отверженных… Это была особая мелодия среди какофонии визга и шепота задыхающихся мертвецов. И в этом царстве теней, среди бескровной вакханалии убожеств, тихой поступью шагала Она… Разрывая покрывала незнания, разрушая покровы тьмы, стремясь к экстатическому удовольствию сквозь тоннели нашего грязного мира.

После «Саломеи» ребята взялись за не менее сложный текст — рассказ великого японского автора Юкио Мисимы «Дневник маньяка-убийцы, жившего в средние века». Не слишком известное произведение писателя, пронизанное болезненной красотой и философией смерти – что могло быть более подходящим для переноса на сцену в духе этого театра? Зрителю открылись лики бессмертия: бесконечные маски боли и истины. Любовь, красота и смерть – бесконечная триада Истины, и связующим звеном в ней всегда будет Пророк – тот, кого не принимает никто. Юкио Мисима – болезненно красивый пророк 20 века, ложился черными тенями в рефлексирующее тело нового искусства. Недосказанность, бесстрашие, интровертные полотна — каждый сам познает свое одиночество, вкусив такой спектакль.

Общий лейтмотив постановок и перфомансов театра всегда созвучен с темами вселенской боли, отчаяния, трансцендентного удовольствия в духе Калигулы, секса и насилия. Кто эти герои? Мученики или шуты? Трагики или пересмешники? Герои, которых играют актеры театра, забавляются с идеей, со смыслами, общепринятыми ценностями, они пародируют общество грязи, исследуют нечеловеческие шарады боли и танцуют на плоти поверженных идолов. EVIL HEAVEN знаменит скандальными номерами с эротикой на грани, среди которых выделяется кровавый номер «Графиня Батори», выросший в полноценную постановку на EVIL ROUT III. Это шоу запомнилось смесью истинной вампирской эстетики, холодной эротики и обжигающей сексуальности главных героев.

В качестве приглашённых вампиров труппа театра участвовала в съёмках документального фильма «По ту сторону света», который вышел на Первом канале. Там обсуждались вопросы вампиризма - темы, взорвавшей современный мир. Театру EVIL HEAVEN, как и его руководству, всегда сопутствуют три слова: эпатаж, скандал (некоторые из постановок театра были запрещены к показу в консервативной Польше), жестокость. Ведь не зря в свое время еще сам де Сад говорил: «Оставьте все сомнения, презрите нелепые законы человечности и идиотские установления, которые сковывают нас, и бесстрашно творите то, к чему зовет нас священный голос Природы».

Помимо театральной деятельности труппа экспериментирует с короткометражным кино и музыкальными проектами. Также зритель уже привык к тому, что основные участники театра часто задействованы в различных фото-арт проектах. С фотографией EVIL HEAVEN экспериментирует так же, как и с другими жанрами: жёстко, сочно, нестандартно, а зачастую и пугающе. В настоящее время труппа активно работает над новыми постановками: в её творческих планах два полномасштабных театральных проекта и съемки короткометражного фильма.