Роман «Дитя среди чужих», сочетающий в себе сверхъестественный хоррор и полицейский детектив, совсем недавно стал первым произведением Филипа Фракасси, доступным на русском языке. Между тем Филип активно занят творчеством и, помимо романов, писал рассказы, телесценарии и даже вел подкаст о писательской профессии, для которого брал интервью у именитых хоррор-авторов. DARKER, в свою очередь, взял интервью у Филипа и расспросил о магии мальчишечьих ужасов, твитах Стивена Кинга и трендах в современном хорроре.

Филип, поскольку русскоязычные читатели еще не имели возможности читать ваши произведения, расскажите, какие черты вы бы назвали наиболее определяющими для вашего творчества?

Все мои рассказы и романы относятся к хоррору, но я склонен уделять значительное внимание развитию персонажей — пожалуй, более значительное, чем это принято в хорроре. Я искренне желаю, чтобы читатели сопереживали моим персонажам, поэтому и делаю на них упор. Также я сосредотачиваю усилия на самом стиле прозы. То есть, несмотря на то, что мои книги жанровые, мне также нравится рассматривать их как литературу вообще. Не всегда это удается, но именно эти особенности моих книг, полагаю, выделяют их среди других романов и рассказов ужасов.

В романе «Дитя среди чужих» переплетаются темы ребенка со сверхспособностями, полицейского расследования и монстров. Что из всего этого лежало в основе идеи, а что добавилось по ходу работы над романом?

Я отношусь к тому типу авторов, которые продумывают всё в деталях, прежде чем непосредственно приступить к написанию. Если многие коллеги — причем некоторые с большим успехом — придумывают историю на ходу, то я в основном планирую предварительно. Потому и все эти элементы, которые вы упомянули, конечно, были задуманы заранее. Когда у меня возник замысел романа, я хотел, чтобы в нем было много намешано — ребенок-телекинетик, расследование, монстры, домик в лесу и так далее. Мне понравилась идея создать целую смесь тропов, которые бы и развлекали меня как читателя, и внушали страх.

Многие читатели отмечают напряжение, которое сохраняется по ходу всего действия романа, — и это несмотря на немалый объем в 700 страниц! Посредством каких приемов вы старались этого добиться?

Для меня очень важно структурировать роман с определенной целью в уме. То есть для такого триллера, каким является «Дитя…», я структурировал историю так, чтобы не давать читателю расслабиться на протяжении первой половины книги. Я только раскрывал новую информацию в каждой главе, методично приближаясь к встрече персонажей и соединению сюжетных линий. К примеру, в книге есть два главных «ускорителя». Первый — это приезд на ферму. С этого момента напряжение определенно возрастает. Второй — когда появляется некоторый персонаж, и тут уже просто педаль в пол.

Однако если отвечать более прямо, я бы сказал так. Поддерживать напряжение можно, лишь когда каждая глава дает новую информацию, когда неизвестно, что произойдет дальше, и когда автор не злоупотребляет радушием, а излагает историю коротко и емко. Несмотря на то, что роман объемный, сцены в нем — довольно короткие, благодаря чему события развиваются быстро.

Обложка издания в серии «Мастера ужасов» с иллюстрацией Валерия Петелина

В книге несколько протагонистов, которые сменяют друг друга от главы к главе. Что было для вас самым сложным в том, чтобы раскрыть их и дать проявить себя в рамках одного романа?

По моему ощущению, этой книге лучше всего подходило действие в обширном мире, где у каждого персонажа есть собственное «экранное время», чтобы дать представление о том, что они за люди и каковы по ходу повествования их мотивы. Иногда — например, в моем романе «Мальчики в долине» — я считал, что для сюжета уместнее более замкнутая обстановка. Но в романе «Дитя…» мне хотелось взять более широкий холст и наполнить его персонажами, впечатлениями и местами — всё это помогает придать истории более эпический размах.

При введении персонажей важнее всего было удерживать интерес читателя. Никому не захочется прыгать от персонажа к персонажу, если тот не будет каждый раз казаться свежим и интригующим, и добиться этого, пожалуй, оказалось для меня самым трудным. Я не хотел, чтобы читатели сочли книгу скучной, поэтому повествование от лица каждого персонажа должно было получиться ярким и захватывающим, а также сообщать что-то новое о них.

Так я надеюсь, что из всех фрагментов складывается целостная история и к финалу читатель полностью понимает, почему каждый принимает то или иное решение, и оттого читательский опыт, на мой взгляд, получается более насыщенным.

Действие вашего романа происходит на юге Калифорнии, где вы провели большую часть жизни, и это вполне объяснимо. Но почему вы выбрали временем событий 1990-е?

Да, действие романа происходит в Сан-Диего (я живу в Лос-Анджелесе, в нескольких часах езды к северу), что обосновать непросто. Наверное, я хотел, чтобы события разворачивались неподалеку от моего собственного географического положения, хотя на самом деле я толком не знаю ни Сан-Диего, ни мест, упомянутых в книге. А вторая причина состоит в том, что мне понравилась мысль противопоставить залитую солнцем, пляжную Южную Калифорнию тому отрезанному от мира, темному, пугающему глухому лесу, где происходит значительная часть событий. Пожалуй, благодаря этому контрасту несчастья ребенка впечатляют еще сильнее.

Что касается 90-х, то я выбрал этот период, поскольку хотел, чтобы технологии были попроще — это, по моему мнению, шло истории на пользу. Похищение в 2023 году расследовалось бы совсем иначе, чем в 1995-м, и мне понравилась идея ограничить возможности полиции. Это и послужило основной причиной.

Помимо «Дитя среди чужих», издательство «АСТ» планирует выпустить еще один ваш роман — «Мальчики в долине» (Boys in the Valley). В аннотации указано: «Изгоняющий дьявола» встречает «Повелителя мух» посредством «Полуночной мессы». Расскажите о замысле этого романа. Как вы пришли к такому сочетанию?

Я с нетерпением жду выхода российского издания «Мальчиков в долине». Изначально идея этого романа родилась из статьи, которую я нашел в интернете. Она была о группе ребят, которые таинственным образом исчезли из детского дома на рубеже XX века. Никто так и не выяснил, что с ними случилось, и приют в конце концов закрыли.

Взяв это за основу, я добавил кое-какие сверхъестественные элементы, а также немного демонизма, чтобы представить свою версию того, что могло случиться с этими бедными детьми. Оказался ли я прав? Мы никогда не узнаем.

Поскольку главные герои обоих ваших романов — дети, не могу не спросить о «мальчишеских ужасах» — такой термин мы придумали для произведений в духе «Оно» Кинга и «Лета ночи» Дэна Симмонса. В последнее время мы и здесь, в России, наблюдаем повышенный интерес к этой теме. Как считаете, в чем состоит магия этого сочетания — истории взросления и хоррора?

Я думаю, что авторов хоррора тянет писать о детях, потому что это дает возможность привнести в пугающие, ужасающие ситуации некоторую невинность. К примеру, ребенок реагирует на монстра в шкафу совсем не так, как мог бы отреагировать взрослый. Если взрослый, скорее всего, найдет пистолет и станет стрелять, то ребенок, наверное, попытается заговорить с существом, что видится мне гораздо более интересным. Другой положительный момент историй взросления в жанре хоррора заключается в том, что они неминуемо вызывают у читателя сопереживание. Люди гораздо сильнее беспокоятся о том, что может случиться с невинным ребенком, чем со взрослым.

Несмотря на то, что вы начали писать прозу много лет назад, первое большое издание вашего романа случилось только в 2022 году, и с тех пор их число уже достигло трех. Расскажите, как так сложилось?

Издательское дело — наука очень неточная. По сути, если пишешь книги, ты можешь только надеяться, что кто-нибудь их купит и опубликует, но это происходит не всегда — и не всегда согласно выбранному тобой графику.

Что же касается меня, то я продал «Дитя…», а потом «Готику» (Gothic). По плану они должны были выйти летом 2022-го и летом 2023-го. Но тогда Стивен Кинг написал в твиттере о «Мальчиках в долине», и книга мгновенно продалась большому издательству, которое хотело выпустить ее летом 2023 года, а значит, «Готика» сдвигалась вперед. Между тем «Дитя…» задерживалось, поэтому его перенесли на конец 2023 года. В итоге получилось, что примерно за полгода у меня вышло три романа! Не идеально, конечно, но, опять же — тут мало что поддается контролю. И когда издатель хочет вашу книгу, вы просто говорите: «Да, конечно!» и надеетесь на лучшее.

Планируете ли вы сосредоточиться на крупной форме в будущем? Или о рассказах тоже не забудете?

Несколько лет я писал исключительно рассказы и имел некоторый успех. Но потом у меня появился агент и предложил начать работать над романами — это более востребовано, может дать толчок карьере и возможность больше не заниматься литературой по совместительству. Теперь, когда у меня вышло несколько романов (и написано еще три, ожидающих публикации), я всецело сосредоточился на этом занятии. И все еще нахожу время для рассказов — обычно в перерывах между романами. На сегодня мой план — это один роман и полдюжины рассказов в год, плюс-минус. Так что я продолжу писать и то, и другое!

Вы упомянули, что определенную роль в судьбе романа «Мальчики в долине» сыграли твиты Стивена Кинга, которые привлекли внимание к первому малотиражному изданию. Насколько изменились бы ваши писательские и издательские планы, не случись этих твитов в свое время?

Да, Кинг заполучил экземпляр малотиражного издания моей книги и написал об этом в твиттере, что внезапно позволило продать книгу большому издательству.

Мой агент на тот момент уже почти заключил сделку относительно другого моего романа под названием «Синяя бабочка» (The Blue Butterfly). Но мы хотели ковать железо, пока горячо, поэтому выставили «Мальчиков…» и сразу же их продали. Так что, по сути, мои планы изменились лишь в том, что «Мальчики…» вышли раньше другого романа — сейчас мы его как раз продаем, так что, надеюсь, и он найдет свое издательство. Кроме того, в следующем году у меня выйдет еще два романа, а прямо сейчас я работаю над следующим. Так что тут вообще не знаешь наверняка! Как автор ты просто продолжаешь писать и надеешься, что всё устроится, но, как я уже отмечал, это вне моего контроля. Я просто надеюсь, что издатели продолжат покупать мои книги!

Обложка того самого малотиражного издания, которое заполучил Стивен Кинг

Совсем недавно вы анонсировали роман «Третье правило путешествий во времени» (The Third Rule of Time Travel) — научно-фантастический триллер, который должен выйти в 2025 году. Надеюсь, когда-нибудь он увидит свет и на русском языке, но пока могу лишь спросить: как случилось, что вы выбрали именно эту тему? Ведь о путешествиях во времени написано немало книг, и, кажется, удивить читателя становится всё сложнее. Чем собираетесь удивить вы?

Путешествия во времени — конечно, прием избитый. Когда у меня возник замысел «Третьего правила…», он подразумевал подход, который отличается от всего, что встречалось мне раньше. Это история не столько о путешествии, сколько о трагедиях и воспоминаниях и о том, как они влияют на то, кто мы есть и кем становимся. Также я уделяю немало внимания темам семьи и потери. И всё же я привожу в книге научную основу, что лежит в области теоретической физики, и даю подробное описание исследований, благодаря которым создана машина, и они — во всяком случае в теории — представляются вполне реальными в ближайшем будущем.

Вы следите за зарубежными изданиями своих книг? На какие еще языки переводились ваши произведения?

Да, я определенно слежу за переводами, и мне всегда приятно, когда мои истории достигают большего количества читателей, чем способны достичь англоязычные издания. Мне посчастливилось увидеть уже несколько переводов своих работ, и на сегодня они доступны на немецком, итальянском, чешском, испанском, венгерском и, конечно же, русском языках.

Наверняка вы следите и за отзывами своих читателей. Можете вспомнить примеры, когда читательская реакция вас удивила? Может быть, кому-то удалось найти в ваших работах скрытый смысл, который вы туда не вкладывали?

Честно говоря, я стараюсь не читать рецензий. Я слишком чувствителен, чтобы читать о своих работах, и хотя подавляющее большинство отзывов положительны и любопытны, есть много других, которые носят негативный характер и, во многих случаях, содержат нападки на меня самого — зачастую предполагая что-то обо мне как о личности, основываясь на персонаже, которого я придумал, и тому подобное. Поэтому я изо всех сил стараюсь, чтобы читатели и рецензенты существовали за пределами моего писательского пространства. И конечно, у меня не всегда это получается.

Действительность такова, что писательство — процесс очень сложный и отнимающий много времени, а большинство авторов не зарабатывают достаточно, чтобы жить без другой работы. Я занимаюсь этим, потому что люблю развлекать, люблю создавать истории. Поэтому когда видишь гнев или негатив по поводу того, во что вложил много труда и души, это может тебя подкосить.

Вы живете неподалеку от Голливуда и написали ряд киносценариев. Каким образом кино влияет на ваше литературное творчество? Назвали бы вы свои произведения кинематографичными?

Живя в самом сердце Лос-Анджелеса, я проработал в кино- и телеиндустрии большую часть взрослой жизни. И за последние лет десять мне посчастливилось написать несколько сценариев. Но сейчас я занимаюсь, можно сказать, исключительно литературой.

Но сценарный опыт, безусловно, улучшил мои писательские навыки. Сценарии требуют владения определенной техникой, нужно учиться структурировать историю. Здесь узнаешь о «ритмах» и «действиях», о том, как заинтересовать зрителя, и прочем. Многие из этих уроков я применил и в своей прозе, благодаря чему, полагаю, мои рассказы и романы приятно читать, ведь это законченные истории с началом, серединой и финалом, а их сюжет хорошо структурирован.

Мне также замечали, что у моей прозы очень «визуальный» стиль, который, опять же, я в какой-то степени приписываю своему сценарному опыту. Ведь сценарист должен писать так, чтобы режиссеру или продюсеру было легко это визуализировать, вот и стараешься, чтобы читатель представлял действие и обстановку без особых усилий.

Вы ведете подкаст The Dark Word, но нашим читателям, к сожалению, о нем ничего не известно. Расскажите, в чем суть этого проекта и чем он может быть интересен англоязычному ценителю хоррора?

Когда я был начинающим писателем, то совершал много ошибок. Я мало что знал о том, как продавать свои работы, как сотрудничать с редакторами и издателями, как найти агента, как продвигать свои труды и так далее. И вот, пару лет назад я решил создать подкаст, посвященный самой профессии или писательскому бизнесу. Среди моих гостей были такие люди, как Джо Лансдейл, Ш. А. Косби, Рэмси Кэмпбелл, Алма Катсу, Джош Малерман и многие-многие другие.

Всего я записал двадцать четыре эпизода и в каждом брал интервью у нового автора. Я зазывал самые заметные имена в жанре ужасов, чтобы они присоединялись ко мне и отвечали на вопросы непосредственно о том, как стать профессиональным писателем. Каждый эпизод несколько отличается от остальных. В одном я мог сосредоточиться на продвижении, в другом обсудить редактуру, а в третьем поговорить об опционах на фильмы или агентах — всё в зависимости от гостя.

Думаю, это полезно для всех писателей, которые понимают по-английски. Темы универсальны, и неважно, на каком этапе писательской карьеры вы находитесь — только начинаете или уже опубликовали бестселлер, — там хватает нужной информации.

Как человек, погруженный в мир литературного хоррора и наблюдающий за ним изнутри, можете выделить интересные тенденции в жанре? Какие темы или приемы набирают силу в последнее время?

На мой взгляд, литература ужасов в наши дни стала захватывать более широкую аудиторию. Раньше читатели мейнстрима могли взять в руки разве что книги Стивена Кинга и, возможно, Дина Кунца. Но сейчас появилось много писателей, которые стабильно публикуют бестселлеры, и поскольку хоррор выходит за старые рамки слэшеров, зомби и прочего, то все больше людей находят в литературе ужасов то, что им нравится.

Думаю, такие авторы, как Пол Тремблей, Стивен Грэм Джонс, Катриона Уорд, Джош Малерман, Алма Катсу, Рэйчел Харрисон, Чак Вендиг, Кристофер Голден, Джастин Кронин и Грейди Хендрикс, выводят литературу хоррора в мейнстрим.

Я вижу, что хоррор уходит в сторону от того, с чего начинался: мы все меньше касаемся оборотней, вампиров и серийных убийц (хотя им всем есть место за столом и они еще дают жару!), но больше пишем о реальных людях и отношениях, травмах и жестоком обращении, потерях и безумии. Это всё, конечно, мрачные темы, но в то же время они очень человечные.

Наконец, я бы сказал, что и качество хоррора чрезвычайно выросло по сравнению с теми черными книгами в мягкой обложке, которые выходили в 80-е и 90-е. Сейчас многое из хоррора — это настоящая литература, причем прекрасно написанная. А вместе с качеством приходит и более широкая аудитория, признание критиков и целая новая волна историй, которые приведут вас в ужас.