Французский художник Франсуа Баранже работал над фильмами, видеоиграми и комиксами, в его послужном списке — арты к «Гарри Поттеру», «Принцу Персии», «Битве титанов», Heavy Rain… Еще Франсуа пишет книги — фантастику и триллеры. А в 2017 году вышло первое в своем роде издание Г. Ф. Лавкрафта — «Зов Ктулху» с иллюстрациями Баранже, за ним — не менее роскошные «Хребты безумия». Эти книги оценили не только во Франции: они переведены на многие языки, включая русский. DARKER расспросил иллюстратора о трудностях визуализации невообразимого.

Франсуа, расскажите, пожалуйста, когда и с чего началось ваше увлечение творчеством Лавкрафта? Ведь вы начинали свой творческий путь с работы над видеоиграми и фильмами, имеющими мало общего с Мифами Ктулху.

Как и многие из моего поколения, я открыл для себя Г. Ф. Лавкрафта, когда был подростком, в 80-х годах, благодаря настольной игре Call of Cthulhu от Chaosium. Друг предложил мне поучаствовать, и понеслось. Я и раньше слышал о Лавкрафте, но ничего не читал. Тогда, чтобы лучше ориентироваться в игре, я стал знакомиться с оригинальными произведениями. И не смог остановиться. А поскольку я уже тогда рисовал, то начал делать иллюстрации к рассказам. Сказать по правде, вселенная Лавкрафта вполне соответствовала моим предпочтениям.

Как вы пришли к идее создания иллюстрированного «Зова Ктулху» Лавкрафта? Чья это была инициатива?

Много лет я горел идеей создать иллюстрированную книгу по Лавкрафту, но был уверен, что кто-то уже давно это сделал. Однажды я решил поискать такую, но обнаружил, что подобных книг не существует. Это было настолько невероятно, что никто и никогда не делал подобных иллюстрированных изданий Лавкрафта! И я был окрылен. Сам мечтая о такой книге, я сказал себе, что найдутся и другие желающие. И вот я принял решение создать ее. Все просто!

«Зов Ктулху» и «Хребты безумия» — популярные произведения, которые неоднократно иллюстрировались и до вас. Когда вы работали над ними, ощущали ли влияние этих более ранних интерпретаций? Приходилось ли стараться привнести что-то новое намеренно?

Действительно, к произведениям Лавкрафта было уже сделано большое количество иллюстраций, но я никогда не был доволен тем, что видел. Мне всегда казалось, что они слишком привязаны к настольной игре и образам из нее. Она очень мне нравилась, но арты в ней не всегда были высокого уровня, а иногда и вовсе выглядели сомнительно. Я жаждал придать Лавкрафту немного больше сдержанности и элегантности, подобно тому, как Джон Хау и Алан Ли поработали с Толкиеном.

Что для вас самое сложное в иллюстрировании Лавкрафта? Как удается показывать невыразимый ужас, который такое ничтожное существо, как человек, не способно даже осмыслить?

Действительно, у Лавкрафта ужас подается через идею о том, что человек лишь ничтожное существо. И чтобы передать это ощущение, очень хорошо подходят изображения гигантского и непропорционального — как Р’льех или город Старцев. Вот почему я отдаю предпочтение тем произведениям, в которых действие разворачивается в подобных декорациях. Ведь, по Лавкрафту, один лишь взгляд на неизмеримое может свести вас с ума.

Обложка французского издания «Хребтов безумия»

Лавкрафт, описывая Хребты безумия, неоднократно ссылался на гималайские пейзажи русского художника Николая Рериха. А какие источники вдохновения были у вас?

Что касается художников, я всегда находил невероятно подходящим для вселенной Лавкрафта стиль Гигера. Также нечто лавкрафтианское обнаруживалось в ранних произведениях комиксиста Филиппа Дрюйе, чьи безумные космические города могли бы родиться в воображении писателя из Провиденса. Что же до эффектности и зрелищности, то в молодости я находился под влиянием знаменитых художников 80-х и 90-х годов, таких как Майк Панграцио [Работал над фильмами серий «Индиана Джонс» и «Звездные войны». — Прим. DARKER]. Но я все же считаю главными источниками моего визуального вдохновения фильмы таких режиссеров, как, к примеру, Ридли Скотт. Возьмите любой из них, выберите кадр наугад — и каждый будет как картина! Попробуйте проделать это с «Дуэлянтами», «Чужим» или «Прометеем» — сами увидите!

Лавкрафт советовал под сенью Хребтов безумия остерегаться давать волю своему воображению. А вы, будучи, очевидно, человеком с развитым воображением, как повели бы себя, увидев подобные пейзажи вживую: бросились бы делать эскизы или побежали прочь, чтобы уберечься от накрывающей безысходности?

Я думаю, что перед подобным видом и его таинственностью невозможно было бы устоять. Еще мальчишкой я мечтал стать археологом, читал Конан Дойла и представлял себя Индианой Джонсом. Найти затерянный в руинах город — это же предел мечтаний! Как можно его не исследовать? Ну, разве что шоггот преградит путь… Тогда придется бежать со всех ног!

Этой осенью во Франции выходит второй том «Хребтов безумия». Расскажите, чего ожидать от этой книги. Это будет заключительный том или последуют еще? И главное: не знаете ли, куплены уже права на его издание в России?

Эта книга завершит историю. Дайер и Данфорт исследуют подземную часть города Старцев и столкнутся с ужасами, которые в нем обитают. Эта часть будет мрачнее первой, где действие происходит на открытом воздухе. Здесь же все более камерно и гнетуще.

И да, «Хребты безумия» также выйдут на русском, в издательстве «Азбука», как и «Зов Ктулху». Оно, кстати, также купило права на мой первый роман (ведь я еще и писатель) — Dominium mundi, космооперу, — и его тоже скоро выпустят в России.

Это прекрасные новости, и что ваш роман переведут — тоже! Насколько могу судить, следующие ваши книги очень отличаются от Dominium mundi: это исторический и приключенческий триллеры. Выходит, вы не придерживаетесь только одного жанра — так же, как с направлениями, в которых работаете (мы знаем, что вы занимались артом, видеоиграми, фильмами…). Вы делаете это намеренно, каждый раз берясь за что-то новое, или просто у вас так много интересов?

Я считаю, что мне нужно быть разносторонним. Мне не очень по душе идея запирать себя в одном жанре и не делать ничего, выходящего за его рамки. Мой первый роман, Dominium mundi, был длинным научно-фантастическим произведением, его написание заняло у меня несколько лет, и, когда я закончил его, мне даже в голову не пришло погрузиться в новую НФ-историю. Мне нужно было кардинально сменить антураж. Вот почему я написал исторический триллер о серийном убийце в Париже 1907 года — «Эффект домино» (L’effet domino). Не исключено, что когда-нибудь я напишу какую-нибудь научную фантастику, но несмотря на то, что многие читатели могли подумать вначале, я никогда не считал себя подобным автором.

Мой третий роман «Тепуи» (Tepuy) — современный приключенческий триллер, героиня которого приходит в себя в одиночестве, раненая и ничего не помнящая, на вершине тепуи — высокогорного плато Амазонки. Ну а следующий роман, который я планирую написать, будет фэнтези. Так что да, думаю, можно считать, что я намеренно каждый раз меняю жанр.

Можете ли вы отметить произведения Лавкрафта, которые особенно сложно визуализировать?

Чтобы ответить на этот вопрос, я бы сперва сказал, что произведения Лавкрафта можно условно разделить на два блока. Первые сосредоточены на воздействии чего-то необъяснимого, того, что представлено намеренно запутанными и неясными образами. Это в основном ранние и небольшие работы. Вторые же более зрелищны и «эпичны», это более объемные, структурированные поздние рассказы, такие как «Зов Ктулху», «Хребты безумия», «Ужас Данвича»… В них встречаются целые страницы описаний городов и существ, которые порой нелегко переварить. Первые труднее представить и, следовательно, иллюстрировать, а вторые описаны настолько детально, что воссоздать образы из них довольно несложно.

Иллюстрация ко второму тому «Хребтов безумия»

Я понимаю, второй том «Хребтов безумия» еще не вышел и вопрос может быть преждевременным, но не поделитесь ли: вы собираетесь иллюстрировать рассказы Лавкрафта и дальше?

Ну конечно же продолжу! Вселенная, которую создал Лавкрафт, весьма богата и заслуживает того, чтобы вдумчиво над ней поработать. Не знаю, сколько еще я буду иллюстрировать его рассказы, но думаю, что завяз на многие годы! Когда завершу второй том «Хребтов безумия», то, скорее всего, начну работать над адаптацией «Ужаса Данвича».

Есть ли у вас любимый Древний или любимая локация из творчества Лавкрафта, которую вы были бы рады иллюстрировать снова и снова?

Город Старцев из «Хребтов безумия» — вне конкуренции! Я бы с удовольствием начал иллюстрировать Лавкрафта с этого произведения, но было очевидно, что первым должен быть «Зов Ктулху», так как эта история и короче, и популярнее. Но руины города во льдах я бы рисовал бесконечно! И мне было очень досадно оттого, что в первом томе оказалось всего лишь четырнадцать (!) страниц.

Но в русскоязычном издании первого тома 64 страницы. Или вы имеете в виду, что сделали для них всего 14 иллюстраций?

Нет, я говорю о конкретных страницах, на которых изображен город Старцев. Я проиллюстрировал все 64 страницы, но часть текста, посвященная городу, занимает лишь последнюю четверть книги или около того. Я лишь хотел сказать, что именно эти страницы ждал с особым нетерпением.

Поговорим о популярности Лавкрафта во Франции. Если у нас в стране его не издавали вплоть до перестройки, то сегодня популярность Мифов выросла настолько, что любителям хоррора его творчество стало куда ближе, чем даже рассказы Николая Гоголя. А способен ли, например, Ги де Мопассан или еще кто-нибудь из "темных" французских классиков конкурировать в этом плане с Лавкрафтом?

Мне довольно сложно сравнить популярность Лавкрафта с французскими писателями. Но должен отметить, что его переводили на французский еще в 50-х годах. Впрочем, известность, особенно среди молодого поколения, он получил как раз в 80-х, с появлением настольной игры от Chaosium. С тех пор он ворвался в поп-культуру, и поклонники стали буквально проглатывать его произведения одно за другим. На сегодня Лавкрафт входит в число самых продаваемых авторов фантастики.

Как вы думаете, в чем секрет феноменальной популярности Лавкрафта на протяжении десятилетий после того, как он умер в относительной безвестности?

Мне кажется, он нашел свой уникальный, эффективный стиль, который, возможно, несколько опережал его время и до сих пор используется лишь немногими. Я бы классифицировал его как готическую научную фантастику.

Чаще всего Лавкрафта воспринимают как представителя хоррора, но, на мой взгляд, это скорее научная фантастика. Если объективно взглянуть на его произведения, то можно заметить, что в них лишь малая доля ужаса и великое множество созданий, пришедших из космоса, неизвестных планет, пространственно-временных разрывов и тому подобного. С точки зрения стиля — напротив: Лавкрафт пишет, сохраняя традиции прославленных предшественников из XIX века, как, например, Эдгар По. Именно это любопытное сочетание, на мой взгляд, делает его уникальным, каким не был никто и никогда прежде, и потому так захватывает современного читателя.

В России в последние годы артбуки о творчестве Лавкрафта стали особенно популярны. Помимо двух ваших книг и ряда переведенных с английского языка комиксов у нас выходила книга-альбом «Миры Говарда Филлипса Лавкрафта. Иллюстрированная энциклопедия», созданная российскими авторами и ставшая бестселлером. Бегло взглянув на страницы этой книги, как бы вы оценили ее оформление и арты?

Судя по фото, книга выглядит здорово. Хотя и трудно сказать больше, не держа ее в руках. Однако это не то же, что делаю я. Как я отметил, отвечая на вопрос о влиянии на мои книги, я пытаюсь отойти от привычных образов из ролевых игр. Повторюсь, они мне нравятся, как сами игры, так и арты из них, но мне хотелось бы видеть в лавкрафтианских образах кое-что еще.

У нас редко бывают интервью с франкоязычными деятелями жанра, поэтому мы рады использовать эту возможность, чтобы узнать о состоянии хоррора во франкоговорящих странах. Мы знаем французский хоррор прежде всего по фильмам таких прекрасных режиссеров, как Александр Ажа или Паскаль Ложье, а кого из новых видных мастеров жанра отметили бы вы в других направлениях — арте, литературе?

Во Франции мы находимся в несколько парадоксальной ситуации, когда художники и писатели — яркие представители этого жанра — имеют не только большую популярность среди читателей и зрителей, но и презрение со стороны функционеров и некоторых интеллектуалов (не всех, к счастью). Те, кто выделяет бюджеты на культурные мероприятия, литературные премии, кто пишет статьи или приглашает авторов в телепередачи, совсем не интересуются нашим жанром. Во Франции вы никогда не увидите автора, пишущего научную фантастику или фэнтези, по телевизору.

Тем не менее, если брать кино, то кроме тех, кого вы назвали, есть также Кристоф Ган («Сайлент Хилл»), с которым я много работал, и еще много перспективных молодых режиссеров, таких как Ксавье Жанс («Холодная кожа»), Хуан Карлос Медина («Голем») или Эндрю Десмонд («Соната»).