DARKER

онлайн журнал ужасов и мистики

Говард Пиз «Колдун из Глорорума»

Howard Pease, “Warlock of Glororum”, 1919

— А твой отец точно не против? — поинтересовался я.

— Нисколечко, — ответил мой товарищ, самый блистательный и веселый парень в стенах Итонского университета. — Папа — натуралист и последователь Дарвина, но не скептик, а, знаешь ли, Agnosticus suavis или Verecundus, ordo compositae1. «Ловите своих призраков на здоровье», — одобрил он, едва я завел разговор на эту тему.

Иногда после обеда, покуривая сигарету и попивая кофе, он бывал не прочь поболтать, и на этот раз здорово увлекся. Говорил он так долго, что дворецкий, старина Мэк, после того, как трижды заглядывал в дверь, величаво, будто лорд-мэр, вплыл в комнату и унес графин с виски в курительную. Так, батюшка сказал, что любовь к непостижимому свойственна человечеству и что Тертуллиану приписывают авторство девиза Credo quia impossible2 незаслуженно, ибо «верить потому, что абсурдно» — обычная ошибка неподготовленного ума, и, с точки зрения науки, Тертуллиана следовало бы разнести в пух и прах.

Далее он рассказал забавную историю о маленькой девочке, услышанную от одного знаменитого педагога. Играя в саду, она вдруг заметила их пуделя Фифина и тут же кинулась к матери с криком: «Мамочка, там медведь!» Мать, совершенно не отличавшаяся воображением, сразу же поставила Мэгги в угол и велела просить у Господа прощения за ложь. И вот Мэгги, сияя, выходит из угла со словами: «Ничего, мамочка, Господь говорит, что частенько и Сам принимает Фифина за медведя». Он отметил, что, конечно, Мэгги с перепугу почудился медведь, но она же прекрасно понимала, что, если приглядеться как следует, он окажется простым пуделем Фифином. Предпочтя насладиться непостижимым, она с криком побежала к матери.

Разумеется, добавил он, призрак иногда появляется вследствие какой-нибудь ужасной жестокости или убийства, ибо род людской из разных побуждений продолжает хранить память о преступлении. Однако чаще это плод древнего мифотворчества, преклонения человека перед непостижимым. Теперь уже не услышишь о новых призраках, и наука в этом деле, безусловно, играет роль борца с традиционными верованиями.

— Ну, — сказал я, — как мы будем действовать? Надо полагать, в шестнадцатом веке жил один колдун, практиковавший то ли белую, то ли черную магию — твой предок, кстати, — и о нем ходили весьма недобрые слухи. Он и есть призрак, или призрак возник в результате его «деяний»?

— И то, и другое. — Дик улыбнулся. — О нем и его злодеяниях ходит много легенд. По одной версии, он построил потайную комнату, где ему лично являлся «Старый враг»3, и до сих пор никому не удалось обнаружить его убежище. Вот интересная гравюра с изображением старого колдуна. — Продолжая говорить, он снял со стены и показал мне пожелтевший оттиск.

— Жуткий субъект, скажи? И не робкого десятка. Астролог, ботаник, отравитель — что только о нем не говорят, а впрочем, все равно.

От облика древнего колдуна и вправду веяло невероятной опасностью: суровый и пытливый безжалостный взгляд, впалые щеки, жиденькие черные усы, и все это увенчано здоровенной лысиной.

— Похож на алхимика и, кажется, мизантроп. — Я хорошенько присмотрелся к гравюре. — Возможно, и женоненавистник.

Мой товарищ одобрительно рассмеялся.

— Да вроде того, — согласился он. — Однако существует еще и легенда о дочери рыбака, красотке из соседней деревни.

— Так вот, — оживленно продолжал он, — наша задача — найти его потайную комнату. Ничем не хуже поиска сокровищ, да еще сверхъестественные силы прибавь. Кстати, я впервые в жизни попал в так называемый Глорорумский замок — ведь эти старинные здания только сейчас вернулись к семье, то есть к моему отцу как к представителю старшей ветви Макеларов, после того как кузен умер, не оставив законных наследников. Что они себе позволяли, эти вожди! Ты только представь: Маклин, например, приволакивает твою жену — пусть уже и не первой молодости — на морской утес, чтобы утопить ее перед окнами вашей гостиной, или, например, Маклауд бросает ее в подземелье под той же гостиной, чтобы ты мог без помех наслаждаться наверху прелестями Амарилис, дочери твоего садовника. Ну, сегодня поздно затевать «охоту», а уж с утра мы для начала пометим все окна полотенцами — точно так, как любознательная леди в замке Глэмис4.

Я всей душой согласился, тем более что предложение вполне совпадало с моим собственным настроением, и пока Дик распаковывал чемоданы, отправился без него осмотреть замок со всех сторон. Сумерки уже почти совсем окутали угрожающе темную башню, которая взгромоздилась на базальтовые скалы у моря, словно ястреб. Строение на самом деле больше напоминало четырехугольную вышку, чем замок: имея маленькую площадь, оно состояло лишь из высокой мрачной башни и пристроенного с запада крыла. Башня возвышалась на голых скалах у самого моря, словно заброшенный маяк, и была исхлестана яростным норд-остом, а если еще добавить глухой рокот волн внизу и крики чаек над головой, то вряд ли нашлось бы обиталище более унылое и негостеприимное, чем башня с метким прозвищем «Глоуэр-оуэр-эм»5.

С запада к ней вел перешеек, защищенный от ветра стеной вокруг сада, где чернокнижник выращивал травы для своих ядовитых зелий, но теперь там царили разорение и сорняки, что привносило в общую картину дополнительный штришок заброшенности. В последнее время строение сдавалось как охотничий домик, но ни хозяевам, ни постояльцам не приходило в голову вложить деньги в ремонт или усовершенствование. Вполне подходящее пристанище для черного или белого мага — с этой мыслью я бросил туда прощальный взгляд и пошел к себе.

В то же мгновение я краем глаза заметил, как из-за угла появилась рыбачка с корзинкой. Она повернулась ко мне в профиль, и ее очаровательное личико стало еще краше от плутоватой улыбки.

— Уж больно хороша! — Я припомнил слова Дика, а она, засеменив дальше, скрылась в тени башни.

Море стонало под затянутым грозовыми тучами небом. К западу, над горами Ламмермур-Хилс, будто сигнальный костер, полыхал закат, и его алые искры отражались в окнах башни. Внутри было повеселее, чем снаружи: толстые стены спасали от непогоды, в очагах задорно трещали дрова, а ветер, будто затаившийся за дымоходом, изредка набрасывался на него и завывал в камине. Крыло, где мы спали, было пристроено гораздо позднее, так что колдун нам был не страшен. Ночью было спокойно, не считая шума моря, похожего на приглушенную молитву или заклинание некроманта далеко внизу.

На следующее утро после завтрака Дик раздобыл где-то стопку полотенец, и мы перед разведывательной экспедицией поделили их между собой.

— Их не так много и нужно, — заметил я, — ведь в прошлом луки и стрелы, а потом и налог на окна6 не располагали к лишним проемам.

Мы поднимались по каменным ступеням древней винтовой лестницы, что спирально тянулась вверх от старых железных «ворот» на входе до самой зубчатой стены, и клали по полотенцу под каждую оконную раму. На верхнем этаже в некоторых комнатах прислуги уже давно никто не жил, и у части окон подъемный механизм вообще вышел из строя.

Здесь Дик не церемонился и выбивал стекло кочергой, а сквозь дыру просовывал полотенце.

Покончив с этим занятием, мы поспешно спустились и, обойдя башню снаружи, в волнении подсчитали полотенца.

— Ни одного окна без полотенца, — разочарованно заключил я после внимательного осмотра.

— Вот черт! — Дик задумался на пару секунд. — Келья старикашки скорее всего на крыше, он наверняка был астрологом. Давай опять поднимемся и начнем сызнова.

С этими словами он первым полез на зубчатый парапет и оттуда стал осматривать крышу. Прежде всего бросался в глаза фронтон, облицованный толстыми каменными плитками, но дальше, между северо-восточной и северо-западной сторожевыми башенками, тянулась плоская, покрытая свинцовыми полосами крыша, с краю которой к пристройке спускалась железная лестница. Пристройка нас не интересовала, так как появилась гораздо позднее, однако мы внимательно исследовали каменные ступени и свинцовые полосы — все безрезультатно.

Мы уже решили было оставить поиски, как Дик своим зорким глазом приметил в свинце кровли тонкую щель, что образовывала свинцовый водосточный желоб, с обеих сторон ведущий к горгульям под сторожевыми башенками.

— Смотри-ка, — воскликнул он. — Видишь там тусклый свет? Да это же проблеск стекла. Похоже, именно свинцовую полосу следует отводить в сторону, чтобы свет проходил.

Я подошел и стал вместе с Диком вглядываться в забитую грязью трещину.

Раскрыв перочинный ножик, я немного отчистил ее: Дик догадался верно.

— Так и есть! — взволнованно крикнул я. — Стекло. Теперь попробуем отыскать какие-нибудь петли или следы того, что этот лист можно откидывать когда нужно.

Мы рыскали вдоль всей несущей стены, но свинцовый лист не оканчивался пластиной, как обычно, а загибался куда-то вниз.

— Этот лист явно заворачивается кверху и перекидывается, как рольштора, — предположил я.

— Даже не сомневаюсь, — убежденно ответил Дик. — Вот что надо делать. Мы оттянем кровлю, выясним, где оканчивается стекло, затем спустимся и приступим к поискам кельи колдуна, уже точно зная, где она должна быть.

— Ну да, — согласился я, — так и сделаем.

Мы принялись за работу и уже вскоре отогнули свинцовую полосу шириной в фут от середины и до края стекла возле сторожевых башенок. До конца полосу мы снять не смогли из-за железной лестницы, которая, по всей видимости, появилась при строительстве нового крыла и теперь нам мешала.

Стекла были вставлены в тяжелую свинцовую раму и настолько заросли вековой грязью, что мы через них ничего не рассмотрели.

— Нужно искать келью снизу. Не обнаружим оттуда — вернемся и вломимся сверху.

— Да, жаль было бы крышу ломать, если можно найти проход снизу, — добавил Дик.

Разобраться, что где находится, теперь было просто, и мы, прикинув с парапета расположение кельи, выбрали под ней помеченное полотенцем окно, от которого до стеклянной крыши — рукой подать.

Любопытно, что оно было не посередине, а сбоку от приподнятой полосы свинца.

— Там внизу и узнаем, в чем дело, — предложил я, пока мы в волнении спускались, торопясь возобновить поиски.

Покои, куда мы направлялись, были одной из нежилых комнат на верхнем этаже, которая, когда мы раскладывали полотенца, запомнилась нам как очень узкая.

— Здесь должен быть потайной проход. — Дик обшаривал стены лучом фонарика. — Стекло не прямо над нами, мы правее. Так что ищи у левой стены.

Вполне разумный вывод, ничего не скажешь. Мы усердно принялись за работу: я простукивал западную стену ножом, Дик — кочергой.

— Похоже, здесь пустота, — радостно вскричал Дик, когда при ударе кочергой раздался глухой звук. — Давай искать проем, или щель, или еще какую примету. Вот, смотри! — вдруг воскликнул он. — Кажется, здесь камень шатается.

Подбежав к нему, я вставил нож в обнаруженную им тонкую неровную щель — камень сидел неплотно. Я лихорадочно работал, Дик светил фонариком.

— Вроде поддается! — Я едва договорил, как булыжник выпал на пол. Осмотрев проем, мы заметили в нем то ли пружину, то ли шпингалет.

Я просунул руку и нажал до отказа. Что-то скрипнуло, участок стены как бы откололся и с ржавым скрежетом медленно уехал внутрь.

— Ура! — Дик уперся плечом в отступающую стену. — Здесь деревянная дверь, прикрытая тонкими каменными плитами.

— Вперед! Давай! — С этим криком он устремился в узкий пыльный проем в сторону комнаты, откуда сквозь грязное стекло в крыше проникал тусклый свет.

Я не отставал от него ни на шаг все шесть футов прохода. Вот мы и на месте. Но что за ужас виднеется в тусклом свете, едва пробивающемся сквозь стеклянную крышу? Фонарик Дика уже горел слабо, почти ничего не было видно, и нас обоих охватил гнетущий страх. Что это за мерзкая тварь перед нами, будто дохлый осьминог со сгнившими черными щупальцами?

В воздухе витал тошнотворный душок. От страха я застыл как вкопанный, а Дик шагнул вперед и направил слабый луч фонарика на эту мерзость.

Да это настоящая горилла, крепко обхватившая жертву так, будто совершает отвратительный акт изнасилования!

Дик придвинулся чуть ближе, и оказалось еще хуже, чем я думал: это был огромный непентес7, Nepenthes Ferocissimus, выросший до чудовищных размеров, а длинные щупальца и страшные асцидиумы удерживали останки человека — очевидно, женщины, — под черными лапами проглядывала желтая ткань. О Господи! Я с содроганием вспомнил о дочери рыбака.

Упал фонарь. Что-то зашуршало и посыпалось. Под воздействием свежего воздуха чудовищное растение осело на пол!

Кажется, я потерял сознание, но в следующее мгновение Дик уже дергал меня за рукав.

— Бежим отсюда! — прямо над ухом раздался его дрожащий голос. — Ну и гнусно же тут!


Перевод Эллы Гохмарк

Примечания переводчика:

1 Agnosticus suavis, Verecundus, ordo compositae (мешанина из обрывков латинских слов) — агностик-любитель, не то, чтобы атеист, но и не фанатик, не так-то прост.

2 Credo quia impossible (Верую, ибо абсурдно) — латинское выражение, приписываемое Тертуллиану.

3 Auld Enemy — из истории вражды Шотландии и Англии, старый враг — здесь: враг рода человеческого, дьявол.

4 Замок Глэмис известен на всю Шотландию как здание с самым большим количеством привидений, легенд и страшных историй.

5 Glower-o'er-'em (glower over them) — сердитый взгляд сверху (обыгрывается вариация названия замка Глорорум).

6 Налог на окна был введен в Британии для покрытия расходов на перечеканку монет и взимался со всех окон свыше шести.

7 Непентес, или Кувшиночник — единственный род хищных растений монотипного семейства Непентовые. Научное название рода взято из древнегреческой мифологии, образовано от названия легендарной травы забвения — непенф.

Комментариев: 0 RSS

Оставьте комментарий!
  • Анон
  • Юзер

Войдите на сайт, если Вы уже зарегистрированы, или пройдите регистрацию-подписку на "DARKER", чтобы оставлять комментарии без модерации.

Вы можете войти под своим логином или зарегистрироваться на сайте.

(обязательно)