Тэцуо, железный человек / Tetsuo

Япония, 1989

Жанр: ужасы, фантастика, драма

Режиссер: Cинья Цукамото

Сценарий: Cинья Цукамото

В ролях: Томорово Тагути, Кеи Фудзивара, Нобу Канаока, Синья Цукамото, Наомаса Мусака

Похожие фильмы:

• «Муха»
• «Девочка-пулемет»
• «Голова-машина»
• «Голова-ластик»

Японский кинематограф по большей части вырос из традиций национального театра, и в этом плане не является исключением и фильм «Тэцуо, железный человек». Автор картины Синья Цукамото первоначально руководил театральной труппой «Кайдзу», что как раз и послужило отправной точкой для его режиссерской карьеры. В 1986 году он снял короткометражку «Странное существо обычного размера», которая стала прообразом рассматриваемого фильма; сам же «Тэцуо» появился через три года и впоследствии приобрел статус культовой классики, в основном благодаря оригинальности и безупречно выдержанной стилистике, тяготеющей к авторскому кино и ужасам.

По сюжету, некий загадочный человек — в титрах он значится как «Фетишист металла» — попадает в автокатастрофу, однако вопреки всему не погибает. Опомнившись, он решает жестоко отомстить водителю сбившей его легковушки — бесчестному токийскому бизнесмену. Мало того, что тот весьма опрометчиво вел себя за рулем, так еще и от тела пытался избавиться! Устроил секс со своей смазливой подружкой прямо перед полумертвой жертвой дорожного происшествия… Тут нужно отметить, что у Фетишиста, к несчастью, оказался особый мистический дар — способность управлять металлом и металлическими изделиями. Поэтому когда бизнесмен, подобно новогодней елке, начинает потихоньку обрастать всяческими винтиками, шпунтиками и различного вида детальками, зритель понимает, что кара разъяренного техноманьяка будет изощренной.

Визуальное воплощение столь необычного замысла является, как ни странно, основным — но отнюдь не единственным — достоинством ленты. Фильм снят на шестнадцатимиллиметровую зернистую пленку, что придает предельно аскетичной черно-белой картинке эффект дополнительного «присутствия» и почти что документального реализма. Зритель будто бы оказывается запертым в маленькой квартирке бизнесмена и вместе с ним претерпевает кошмарные изменения плоти и разума, их постепенную и неумолимую деформацию. На протяжении всего действия режиссер очень часто использует — и, надо сказать, довольно ловко — эффект покадровой съемки. Это отнюдь не случайно, ведь перед своим полнометражным дебютом Цукамото некоторое время снимал рекламные ролики для телевидения, что, естественно, не могло не найти отражения в его творческой манере. Подобные «дерганые», неожиданные эпизоды приятно разнообразят действие и придают зрелищу дополнительную динамику.

Саундтрек, написанный Чу Исикавой — известным в узких кругах композитором, — состоит в основном из приятных нойз/индастриал вещей, как нельзя лучше подходящих к общему настрою ленты. Шум бытовых приборов, рычание двигателя внутреннего сгорания, звон разбитого стекла — все это послужило великолепными сэмплами для создания запоминающихся и нервных композиций: жесткое промышленное звучание идеально сочетается с серой картинкой городского безумия, поразившего главных героев ленты.

Стоит предупредить, что отвратительных моментов в фильме достаточно много. К ним относятся и разнообразнейшие телесные модификации персонажей, и инфернальные видения главного героя. Особенно удачным получился эпизод технологического будущего; в этой сцене с помощью покадровой съемки изображен распад мертвого тела, «съедаемого» чудовищными устройствами и зловещими механизмами.

Ржавчина, страдания, отчужденность и одиночество, противостояние старого мира и зарождающегося нового (неслучайно на бампере автомобиля, сбившего технофетишиста, так и написано — «Новый Мир»), физическая боль, страх перед будущим и еще больший страх перед прошлым — все это составляет мрачную реальность «Тэцуо». Герои фильма, сами того не подозревая, оказываются втянутыми в технократическую игру нового времени: индустриальный хлам наглым образом вторгается в жизнь, и слабые личности, не сопротивляющиеся подобного рода инвазии, уже попросту не могут без нее обходиться. Электроника и механика столь плотно срастаются с обыденностью, что спустя некоторое время обретают чуть ли не религиозную значимость, начинают отождествляться с чем-то сакральным, достойным преклонения. Тут режиссер выбрал грубую, однако эффектную метафору: пружины и ржавое железо в буквальном смысле прорастают сквозь человеческую плоть, разрушая волю и, в конечном счете, подчиняя себе без остатка.

Судя по всему, в основе данной картины лежит состояние некоторой культурной неопределенности, которого Япония достигла на исходе двадцатого столетия. Находясь на полпути к западу и в тени своих исторических традиций, эта страна как никакая другая обречена мириться — или искать компромисс! — с двойственностью современной жизни.