Смерть под маской / The Man in the Picture (повесть)
Автор: Сьюзен Хилл
Жанр: готика
Издательство: Астрель, Харвест
Год издания: 2012 (в оригинале — 2007)
Перевод: В. Мисюченко
Похожие произведения:
- «Портрет дьявола» (антология, составитель Сергей Антонов)
- М. Р. Джеймс «Меццо-тинто» (рассказ)
- Николай Гоголь «Портрет» (повесть)
«Смерть под маской» — это аккуратная и старательная стилизация под готическую повесть, в которой только автомобили намекают на то, что век уже не девятнадцатый.
Сюжет типичен для готического жанра: история о проклятой картине, на которой запечатлена сцена из венецианского карнавала, предваряется и обрамляется дружеской беседой у камина.
«В последний час наш разговор стал мягко и неприметно стихать. Я рассказал обо всем, что было у меня нового, вместе с профессором мы уже успели навести порядок на всем белом свете, и теперь языки пламени сглаживали остроту нашей беседы. Восхитительно уютно было сидеть, нежась в озерцах света от пары ламп, и на какое-то время мне показалось, что Тео задремал.
Тут, однако, он и заговорил:
— Все гадаю, захотите ли вы выслушать странную историю».
Но история Сьюзен Хилл выламывается из этой «рамки безопасности», и слушатель перенимает сюжетную эстафету от первого рассказчика, унаследовав и ужас перед картиной.
Для оригинальных готических повестей это весьма нехарактерно. Например, в повести Шеридана Ле Фаню «Зеленый чай» обертка сюжета тройная — первый рассказчик излагает свою биографию, затем обстоятельства своего знакомства с главным героем, доктором Гесселиусом, затем то, каким образом стал обладателем писем, адресованных не ему, а давнему другу доктора, — и только потом начинается сам рассказ от лица Гесселиуса.
В «Меццо-тинто» М. Р. Джеймса обертка двойная и самая привычная для готических рассказов: «Некоторое время назад я имел удовольствие поведать вам историю, приключившуюся с моим другом».
При этом слушатель-в-книге остается лицом абсолютно пассивным и настолько лишенным характера, что читатель без труда занимает его место у камина, как, например, в цикле У.Х. Ходжсона про Карнакки.
Джованни Доменико Тьеполо. Менуэт (фрагмент)
Можно пропускать эти сюжетные расшаркивания, можно негодовать на затянутость, но у них была своя, и довольно важная, функция: они создавали определенное расстояние между ужасом и читателем, приблизительно равное расстоянию от мягкого кресла и до окна, в которое хлещет проливной дождь с громом и молниями.
Это придавало ужасу исключительно уютный оттенок и, на мой взгляд, являлось одним из важных компонентов причудливого обаяния готики.
Но автору позволено нарушать любые правила, если он знает, зачем это делает и какого эффекта хочет добиться. Я могу предположить, что Сьюзен Хилл хотела этим превращением стандартного слушателя в активно действующего персонажа придать повести большую сюжетную и эмоциональную глубину.
Чем же занимается персонаж, «получивший повышение»? Он переживает несколько слабо пугающих слуховых и зрительных галлюцинаций. Затем получает проклятый дар и уезжает с молодой женой в Венецию, где, конечно же, попадает на карнавал. Не будем раскрывать сюжет, но намекнем — это уже почти финал, и проклятая картина по-прежнему проклята.
То есть главный герой бредет по сюжету, сохраняя в себе изначальную пассивность простого слушателя. Стоит ли говорить, что он не вызывает ни сочувствия, ни сопереживания?
Единственная эмоция — это раздражение, поскольку он игнорирует все зловещие предзнаменования так же упрямо, как персонажи Лавкрафта.
К счастью, у истории целых четыре рассказчика: двое мужчин и две женщины. Надо заметить, что женщины явно доминируют: их рассказы более красочны, более эмоциональны и драматичны.
История старой графини — это стержень всей книги и лучшая ее часть. Взятая в отдельности, она гармонично смотрелась бы в каком-нибудь готическом сборнике, не выделяясь ни особыми достоинствами, ни недостатками.
Стиль выдержан безупречно, а сюжет имеет легкий налет правдоподобия, как бывает всегда, если за основу истории берут семейную драму, которая произошла или могла произойти, а потом до предела гиперболизируют все страсти.
«Можете представить себе эту сцену, доктор Пармиттер. Я, совсем молодая женщина, уже испытавшая ряд существенных перемен в жизни. Я впервые столкнулась со страстной и целеустремленной ненавистью, впервые оказалась лицом к лицу с внезапной смертью, а теперь вот стояла в дальней комнате этого здания, ставшего мне домом и все же менее всего ощущаемого мною как дом, и смотрела на полное страха лицо свекра, попавшего на картине в ловушку».
Правда, и здесь не обходится без вопросов, хотя эти вопросы скорее хочется задать всему произведению в целом, а в истории графини и должен как раз прозвучать внятный ответ — или достаточно убедительный намек, который приятно домысливать самостоятельно.
К сожалению, внятного ответа так и не прозвучало. Если сравнивать повесть Хилл с эталонными рассказами М. Р. Джеймса, то контраст будет поразительным. У Джеймса ужас всегда специфичен, логичен и продуман по механизму воздействия. Он отлично знал закон несуществующего тогда кинематографа: будь правдоподобен в деталях, и зритель охотно примет на веру все остальное. Именно поэтому Джеймс деловито рассказывает историю меццо-тинто так, что веришь в существование этой загадочной картины. А как же не верить, если она значится в каталоге почтенного мистера Бритнела под номером 978 и стоит два фунта и два шиллинга?
Франческо Гварди. В Ридотто (Фойе)
А в появлении венецианской картины Хилл виновна коварная женщина, продавшая душу дьяволу, и точка. Никакого более подробного объяснения не будет. Мы привыкли, что сверхъестественное зло, в отличие от зла естественного, строго соблюдает свои правила и ритуалы. Собственно, благодаря этому с ним и можно бороться. Либо же, если зло неотвратимо и неизбежно, оно влияет только на членов изначально проклятого рода, как в «Метценгерштейне» По, воплощая в себе Судьбу и Рок.
В «Смерти под маской» нет ни того, ни другого — и поэтому повесть слегка проваливается между двух стульев. Автор пытается подстраховаться от упреков, вводя необъяснимую жажду обладания картиной, невозможность с ней расстаться, но она должна была учесть и несколько большую, чем в девятнадцатом веке, искушенность читателя.
И если равнодушие трех первых рассказчиков к собственной безопасности еще можно как-то объяснить неверием в силы картины, то последняя история — рассказ Анны — вначале впечатляет финальной фразой, а затем…
Черт возьми, неужели ждать и надеяться — это все, на что она способна?
Даже нерешительная, хрупкая, надломленная своеобразным отцовским воспитанием юная дева из «Дяди Сайласа» Ле Фаню попыталась бежать, когда поняла, что ее жизнь в опасности; хотя в остальном она просто эталон невинной, слепо идущей навстречу беде героини.
А в «Смерти под маской» героиня просто обязана действовать немного активней, тем более что автор описывает ее в довольно лестных тонах: «Анна не занималась, как я, средневековой историей Англии, а была адвокатом, представляя своих клиентов в судах высших инстанций, — красивая, изысканная, веселая, моложе меня на несколько лет. Идеальная жена».
Неужели нельзя было, например, самому уйти из квартиры (картина ведь не приковывает к себе?) и попросить достойного доверия друга ее уничтожить? Или передать в дар церкви? Или попытаться совершить экзорцизм картины, раз уж с экзорцизмом самой дамы ничего не вышло?
Это те банальности, которые приходят в голову первыми, и их нужно было упомянуть хотя бы для того, чтобы отвергнуть.
Поэтому повесть кажется недодуманной в самых важных моментах, недошлифованной и оттого скучноватой. Сьюзен Хилл не использовала преимущества современного автора, который может усложнить свою стилизацию, изящно намекнув в условном прошлом рассказа на условное будущее; в то же время повесть лишена той немного наивной цельности сюжета, которая отличает подлинную готику.
«Смерть под маской» — добротная стилизация, которая просто обязана была стать еще лучше, но не стала.
Еще один момент связан с бумажным изданием: глядя на скромный объем «Смерти под маской», можно заподозрить в ней повесть, давшую название сборнику. Но нет, «Смерть» вышла отдельной книгой в 160 страниц, и можете представить, какой там шрифт…
Джованни Доменико Тьеполо. Менуэт (фрагмент)
1 Tatjana-A 24-02-2014 23:51
И вам спасибо за высокую оценку моей работы
Хочу у Хилл прочесть "Я в замке король", кажется, это лучшая ее книга?
2 Caspian 25-02-2014 01:31
Таня, в таком случае, пишете чаще в журнал
И да, если так будет удобнее, я - Максим.
Скажем так, одна из наиболее раскрученных её книг. Я её и сам не читал, но с удовольствием ознакомился бы с содержанием.
3 Tatjana-A 26-02-2014 00:54
Намного удобней
Кажется, в бланке заказов от "DARKER" этой книги нет, так что, скорей всего, рецензия на нее будет на ФантЛабе.
И, да, на сайте ФЛ я - Синяя мышь
4 Caspian 26-02-2014 02:20
Таня, на ФЛ у меня тот же ник и точно такая же аватарка, что и здесь
Как найти тебя в контакте?
Тем временем я загорелся желанием прочитать "Короля".
5 Tatjana-A 28-02-2014 22:32
А меня и нет вконтакте, жежешечкой пробавляюсь
6 Caspian 03-03-2014 03:29
Таня, а может пора сделать шаг вперёд и появиться в контакте? Интуиция подсказывает мне, что с приходом в контакт твои дела улучшатся в о всём
7 Tatjana-A 05-03-2014 01:09
Не думаю, это предсказание не для сугубых интровертов У мужа есть страничка, оттуда я и смотрю видео, слушаю музыку, читаю пирожки. А новости о бывших одноклассниках мне подруга вполне оперативно пересказывает
8 Caspian 06-03-2014 21:53
Таня, шах и мат в твоём исполнении
9 Pickman 25-02-2014 13:08
Других у нее я не читал, но "Король" великолепен. Уровень Голдинга, Джексон.
10 Tatjana-A 26-02-2014 00:55
Значит, надо прочесть - хотя Голдинг мне очень тяжело дался... В отличие от Джексон.
11 Pickman 26-02-2014 10:16
С Голдингом сравнимы по уровню. А вот на Джексон ранняя Хилл действительно (по-хорошему) похожа.
12 Caspian 24-02-2014 22:28
Таня, спасибо за кропотливую и достойную работу!
Сьюзен Хилл я заприметил после того как посмотрел экранизацию одного из её романов - "Женщину в чёрном".