Самая убиваемая женщина в мире / La femme la plus assassinée du monde

Бельгия, Великобритания, США, 2018

Жанр: триллер, драма, детектив, биография

Режиссер: Франк Рибьере

Сценарий: Дэвид Мердок, Веране Фредиани, Франк Рибьере

В ролях: Нильс Шнайдер, Анна Муглалис, Эрик Годон, Андре Вильм

Похожие фильмы:

• «Голем» (2016)
• «Гранд-гиньоль» (1987)

Среди гаснущих фонарей навстречу друг другу идут героиня фильма и похожая на нее женщина. Встретившись, они обмениваются коротким «bonsoir» (они знакомы, но не накоротке), а затем движутся в противоположные стороны (как противоположна и их судьба). И тут же в точке, где они только что пересеклись, возникает пожилой господин, приволакивающий ногу и имеющий привычку гулять с волнистым кинжалом. Паула и другая женщина, словно отзеркалив друг друга, одновременно оглядываются и переходят на рысь. Пожилой господин хотел бы пойти за Паулой, но ее время еще не настало, и он идет за похожей на нее женщиной.

Вымышленную биографию реально существовавшей актрисы Паулы Максы (урожденной Мари-Терезы Бо), звезды знаменитого парижского «театра ужасов» «Гран-Гиньоль» (чей рекорд – пятнадцать зрителей, за один вечер лишившихся чувств от увиденного на сцене), сравнивают либо с викторианским хоррором вроде «Багрового пика» дель Торо или «Голема» Медины (из-за жутковатой ретро-атмосферы), либо с итальянским жанром джалло (из-за достойного итальянской классики эпизода с кинжалом и черными перчатками убийцы). Эти стилистические моменты в картине присутствуют, но у нее своя суть, свои загадки и свои разгадки. «Самая убиваемая женщина в мире» делает пусть небольшой, но осязаемый шаг за границы, установленные двумя приведенными выше жанрами.

Просто представьте титульный проход Паулы Максы, плывущей, как в своем собственном времени, по коридорам закулисья и произносящей слова из автобиографии Мари-Терезы Бо (контраст замедленных съемок, блуждающей улыбки и убийственного текста):

«У меня нет ни одного шрама, но на сцене меня убивали десятки и сотни раз. Избитая. Мученица. Разорвана на куски. Скормлена животным. (…) Каждая часть моего тела была отрезана, отрублена, обрезана, уничтожена. Но, несмотря ни на что, я стою перед вами. Меня зовут Паула Макса.».

Загадка не в том, когда до нее доберется всамделишный убийца, а в том, зачем она вообще это делает. Зачем каждый вечер появляется на сцене и дает театрально растерзать себя? Ответ сумеет получить парижский журналист (с усиками, как у молодого Дали), но еще больше говорит об этом само повестование. Базовый вектор сюжета проходит от давнего травматического опыта (стопроцентно «гиньольного», будто реальную жизнь придумал театральный сочинитель) – злодейского убиения сестры Мари-Терезы приволакивающим ногу маньяком, – через театральные «заклания» Паулы Максы, «умирающей» за сестру, к сцене-кульминации, в которой предельное проживание травмы суть избавление от нее. Прикидываясь триллером, картина оказывается психодрамой.

Разумеется, психологическая травма в прошлом используется для объяснения поступков героя очень во многих фильмах, но здесь схема психодрамы является сюжетообразующей, а идея соединить ее с фарсовой обстановочкой театра «Гран-Гиньоль» очень удачна.

Кульминация объединяет три уровня: во-первых, Паула должна умереть «театрально», во-вторых, кинжал «пожилого господина» наконец-то спляшет джигу у горла Паулы вместо кинжала бутафорского, но, в-третьих, о каком избавлении была бы речь, если бы все действительно закончилось банальным убийством? В итоге финал таков, что переводит сюжет на символический план.

Сценаристы, скорее всего, шли не от рассказывания истории, а от выбранной идеи, превращая кино в бесконечную процессию намеков. Это породило знаковую систему, которая важнее внешней поверхности повествования. В этом и сила, и слабость фильма. Понятно, зачем авторы это делают: уж если реализовывать схему психодрамы, то надо максимально насытить ее знаками, символами, проекциями, отражениями, потому что всем этим и живет психодрама. Но то, что годится для письменного текста, не всегда соответствует киновосприятию.

При просмотре не раз возникает недоумение. Чувствуется, что вам предлагают какие-то намеки, но поданы они невнятно (при повторном просмотре фильм уже «декодируется» даже чересчур легко). Побочные линии появляются лишь из-за выбранной идеи. А если между фразами час экранного времени, уловит ли их связь зритель? Например, поймет ли, что у нынешнего маньяка и у маньяка давнишнего одна и та же фамилия, но разные имена…

Не видать фильму культового статуса, зато те, кто его оценит, вознесут картину до небес. К тому же, разве у «Самой убиваемой женщины в мире» не хватает достоинств в общепринятом понимании? Разве тусклая, с темным очарованием, атмосфера фильма не остается в памяти? Разве актриса Анна Муглалис не сыграла Паулу Максу так, что картина выглядит ее персональным бенефисом? Разве киноверсия пьес театра «Гран-Гиньоль» не заслуживает отдельной похвалы?