Baldur’s Gate 3 стала одним из крупнейших прецедентов в игровой индустрии последних лет и благодаря многочисленным объективным достоинствам ощутимо повлияла на игровое сообщество, в числе прочего послужив привлечению внимания к настольно-ролевым играм. Как почти во всяком крупном фэнтезийном сценарии, здесь присутствуют элементы хоррора, причем не только ярко выраженные и уместные, но также определяющие ход всего повествования.

Конечно, речь пойдет о Темном Соблазне. Всякий, кто проходил игру больше одного раза, наверняка нет-нет, да и поддавался ему — но далеко не каждый забирался в самые глубины мрака, откуда нет выхода.

На релизе о Baldur’s Gate 3 звучало много громких заявлений, пожалуй, даже слишком много, и в основном все касались невероятного качества проработки и некоей революционности, кроющейся и в геймплее, и в нарративе, и в чем-то еще. На деле мы получили действительно качественную RPG, детально проработанную, хорошо прописанную и по-настоящему захватывающую. О перевороте индустрии или жанра говорить тут едва ли уместно, скорее уж об уровне новых стандартов, но все же Baldur’s Gate 3 дает игроку кое-что с новым вкусом (хотя скорее уж привкусом): возможность отыграть чудовище.

В самом начале игры у нас есть выбор — создать своего персонажа, полностью кастомного, или выбрать героя из числа заготовленных, с уже прописанными историями и характерами. Единственный в числе таких с возможностью полной кастомизации — изменения расы, пола, внешности и имени — это Темный Соблазн. По дефолту это драконорожденный (здоровенный антропоморфный ящер), но сделать из него можно буквально кого угодно, и впоследствии на историю это не повлияет. Соблазн страдает от глубокой амнезии и ужасающих видений, которые на развитие общего сюжета влияют весьма ощутимо.

Очень скоро в процессе прохождения начинает раскрываться истинная личность Соблазна, та, которую он отчего-то позабыл — личность кровожадного психопата, мучимого иррациональной тягой к насилию. В некоторых диалогах у Соблазна появляются уникальные реплики и действия, а игроку всегда дается выбор: бороться с мерзкими желаниями и на время подчинить свою натуру или поддаться соблазну, совершив при этом акт бессмысленного насилия. В общем-то это и есть два пути для Соблазна — к хэппи-энду и куда-то в противоположную сторону соответственно. Цена ошибки по-настоящему велика в нескольких значимых для сюжета точках, когда речь идет о невинных жизнях. В несюжетных энкаунтерах Соблазн проявляется нечасто, и его слова влияют разве что на отношения со случайными NPC.

Линия Темного Соблазна оказывается одной из центральных в общем сюжете Baldur’s Gate 3. Это от начала и до конца напряженный психологический хоррор, полный безумия, крови и страха. Дальше продолжить без спойлеров у нас не получится, поэтому всех, кто хочет пройти игру за Соблазна, но еще не прошел, предупреждаем об их наличии.

Соблазн — это в прошлом избранник местного бога убийств Баала, апостол, наделенный чудовищной силой. Именно он занимался возрождением отвратительного культа своего фанатичного папаши и приносил ему в жертву сотни и сотни жизней. Убийства для него, однако, не есть рутина обыденности — нет, каждый акт насилия проклятый гений обращает в акт искусства, самоценный в своей извращенном великолепии.

И здесь, в основе этой истории, лежит важная мысль, пронизывающая все повествование Baldur’s Gate 3: фанатизм неизбежно порождает безумие и насилие. Именно фанатичная преданность Соблазна своему божественному родителю, абсолютная верность и отсутствие сомнений, не просто покорность судьбе, но принятие ее с распростертыми объятиями, приводят к поистине ужасающим последствиям. Причем как для всех окружающих, так и для него самого. Вообще следование своей судьбе — один из вечных вопросов фэнтези — в Baldur’s Gate 3 решается не всегда так однозначно, но в большинстве случаев персонажи оказываются жизнеподобными и правильным ответом для них может быть только борьба с предназначением, противление высшей воле, утверждение самости.

Прошлое Соблазна, однако, не определяет его настоящее и будущее. Лишенный памяти в борьбе за власть и любовь жестокого отца, он получает шанс отринуть свою судьбу и избавиться от проклятья. В дальнейшем решения игрока будут склонять чашу весов в ту или иную сторону и формировать судьбу не только нашего протагониста, но и культа Абсолют, а значит и всего Фаэруна.

Элементы хоррора наиболее ярко раскрываются здесь в текстуальной и визуальной составляющих нарратива. Стилистически повествование отличается цельностью, последовательностью развития и простотой. Авторы используют базовые клише как при выстраивании сюжета, так и при его подаче, однако благодаря качеству воплощения материала игрок едва ли задумается об этом в процессе прохождения. К тому же нарратор мастерски создает нужную атмосферу с легкостью погружая в текст.

По мере продвижения сюжетной линии Соблазна игрок сталкивается с различными проявлениями его психопатической звериной жестокости, причина которой – кровь Баала и решение ей подчиниться. Начинается все с возможности оторвать руку чародею Гейлу, застрявшему в магическом портале (другому играбельному персонажу со своей сюжетной линией, которая на этом моменте может оборваться). Продолжается убийством девушки-барда, которая просит у нас убежища. Игрок может отказать ей в помощи, и девушка покинет лагерь, но убийство произойдет в любом случае: ночью Соблазн впадет в безумие, потеряет контроль над собой и изувечит несчастную. Труп без глаз, с выбитыми по одному зубами и переломанными конечностями можно попытаться спрятать, а можно оставить на виду и поутру похвастаться товарищам. Товарищей, кстати, тоже можно прикончить и проходить игру дальше либо в гордом одиночестве, либо в компании нежити-наемников (которых, кстати, можно кастомизировать).

Далее ставки повышаются: Соблазн может убить девушку-жреца, что неизбежно приведет к смерти еще нескольких десятков мирных людей, пытающихся спастись от безумных сектантов, а по прибытии в город Врата Балдура приступить к ритуальным убийствам во имя Баала и залить улицы кровью. Разумеется, яркие краски такого фестиваля насилия не оставят нашего подопечного прежним. По мере приближения к заветному статусу любимого дитя Баала он будет терять рассудок, и каждый шаг навстречу отцу будет огромным рывком прочь от всего мира. Очень скоро даже самые верные спутники отвернутся от игрока и либо покинут его, либо поднимут против него оружие. Но, как уже было отмечено выше, товарищи для Соблазна – дело наживное.

Ближайшего из союзников или возлюбленного, если таковой имеется, Соблазн тоже убьет в приступе безумия. Избежать этого можно, пройдя несколько проверок и устояв под натиском крови отца. А можно и не избежать. Так или иначе в будущем романтические отношения едва ли светят.

Последней и главной жертвой Темного Соблазна должна стать Орин Красная, его сестра по божественной крови и новая избранная Баала, предавшая и свергнувшая протагониста из гнева и зависти. Сама по себе Орин — идеальное воплощение не только всей квестовой ветки Соблазна, но и всего хоррора в Baldur’s Gate 3. Дитя греха, лишенная заботы и человеческого тепла, взращенная в жестокости и безотчетной ненависти, она утратила все человеческое, кроме зарытой где-то глубоко под изрезанной кожей и гниющей плотью жажды родительской любви. Все прочее было вырезано из нее и заменено чистым фанатизмом, который сама Орин теперь не отличает от стремления быть любимой, ибо Баал приемлет лишь фанатичное служение и любит лишь то чадо, что служит ему фанатичнее других. Она столь рьяно исполняет свое предназначение, данное отцом, лишь потому, что иначе лишится единственного, что отделяет ее от безумного полого мертвеца — любви. Вернее, ее невысказанного обещания, жалкой тени, подобно вуали, наброшенной на глаза. Насилие, злоба и ненависть, гнев, зависть, боль и страх сливаются в образе Орин, синергируя и порождая все новые и новые воплощения кошмара. И снова причиной всего выступает фанатизм. Облик Орин – одна из пиковых точек визуального дизайна Baldur’s Gate 3 (уступает разве что Карлах).

Бледно-серая кожа с плавно движущимися черными линиями, напоминающими следы от акварельной краски, бледные глаза мертвеца, хищные, но утонченные черты лица и движения, сочетающие величественную легкость и красоту с резкой неестественностью. Ритуальное одеяние Орин вышито из кровоточащей кожи ее жертв и напоминает скорее фрагментарные украшения, нежели одежду. Но тут надо сказать, что, встретив Орин впервые, мы сослепу переоценили ее красоту – решили, что одежд она не носит, и все красные участки ее тела лишены кожи совсем. Тогда это было бы слишком по-баркеровски, хотя она и так отчасти вдохновлена образами сенобитов.

В остальном же визуальное оформление квестов Соблазна держится в рамках традиции: черепа, расчлененные трупы и горы костей. Признаться, помимо Орин и Темного Соблазна в Baldur’s Gate 3 крайне мало чего-нибудь интересного связано с боди-хоррором и его эстетикой — это, в конце концов, высокое фэнтези.

Покончив с Орин, игрок сможет, наконец, вернуть титул апостола Баала, что окончательно обрубит все его связи с миром и обратит в чудовище. Однако нельзя утверждать, что концовка «во имя Баала» худшая — у нас полно альтернатив подобных или даже хуже: власть Влаакит, королевы-лича, правление вознесшегося вампира (единственного, кто всю дорогу будет одобрять поступки Соблазна, и в целом-то не слишком далеко от него ушел в плане этики и морали), воцарение Абсолют и т. д. Худшее для протагониста будет позднее.

В эпилоге, события которого происходят через некоторое время после финала основных, мы снова сможем встретить любимых персонажей. Соблазн явится в лагерь, чтобы продемонстрировать собой все величие и могущество апостола Баала. Весь в крови, почти голый, с пустым бешеным взглядом, дергающийся, как от слабых ударов током, с одним только ритуальным кинжалом при себе, Соблазн будет наблюдать за теми, кто когда-то сражался с ним бок о бок и преломлял хлеб, делил с ним печали и радость — уже не такой, уподобившийся зверю, движимому лишь инстинктами, лишенный своей воли, лишенный отцовской любви. Он сможет попытаться вспомнить себя прежнего, хотя бы свое имя, ставшее мутным образом в рассыпающейся памяти, но это ничего не изменит. Во тьме близ лагеря будет стоять не знакомый нам по прохождению герой, а дитя Баала, апостол резни, отсекающий и пожирающий свою же плоть и мочащийся на себя, более не в силах контролировать ни обломки разума, ни тело. Чудовище.

Естественно, есть и иной финал. Игра поощряет борьбу Соблазна с судьбой, и, отвергнув предначертанное, он получит шанс искупить грехи прошлого и начать новую жизнь, без прежних оков и без проклятья отца. Но заплатить за это придется своей жизнью. Именно этот путь, по нашему мнению, и является единственно верным.

Baldur’s Gate 3 — история большая во всех смыслах, комплексная и многоплановая, но хоррор в ней занимает место далеко не центральное. К тому же хоррор в определении своем эфемерен, что всегда порождает проблемы при каком-либо анализе текста. Если разбирать в Baldur’s Gate 3 все, что каким-нибудь образом включает проявления насилия или вызывает страх, мы тут застрянем надолго и ни к чему толком по итогу не придем.

Линия Темного Соблазна, выстроенная в целом как история ужасов, может стать как сюжетом безумия и проклятия, так и историей искупления. Учит она — если искать в ней уроки, — как всякий качественный хоррор, ценности жизни и свободы. Предоставляя возможность совершать ужасающее и отыгрывать чудовище, игра вновь и вновь демонстрирует, какова цена бессмысленной и бесцельной жестокости, и воплощает таким образом один из главных принципов ДНД: у всего есть последствия.

Конечно, надежда есть и для чудовища, поскольку Baldur’s Gate 3 — не хоррор, а фэнтези, а ключевая идея ее есть надежда. Но точка невозврата тоже присутствует, ибо не всякий грех можно простить и искупить. Не поддающаяся контролю кровь Баала, вне всяких сомнений, увеличит груз вины Соблазна, но поистине неподъемным его сделает только осознанный выбор, и игра судит только по решениям, которые приняты по собственной воле. Важно в конце концов не то, кто ты, а то, каков ты. Человек не рождается чудовищем, но делает себя таким. И этот грех неискупим.