Вступительное слово: в прошлой записи я обмолвился, что писал курсовую о хорроре. После сдачи я переработал ее в небольшую статью, которую собираюсь публиковать здесь по частям. Сразу хочу предупредить – принципиально нового в ней ничего нет, это скорее конспект множества других трудов, в частности – даркеровских. Но буду надеяться, что как закрепление материала (пресловутое повторенье – мать ученья!) она кому-нибудь да поможет.

Корнями своими ужасы напрямую уходят в фольклор, причем в фольклор всех  времен и народов. Исключением не стала и славянская  мифология. Стоит только взглянуть на яркий и удивительно многообразный бестиарий, созданный нашими предками, дабы убедиться в том, что им не было чуждо все страшное и таинственное: здесь и Баба-Яга, уродливая старуха, являющаяся по сути своей полумертвым каннибалом, и огнедышащий дракон Змей Горыныч, охраняющий вход в царство мертвых, и кровожадное Чудо-юдо о двенадцати головах и множество-множество других, не менее жутких существ.

Помимо этого, существуют целые фольклорные жанры, целью которых является запугивание слушателя: бывальщины, которые фольклорист и этнограф Померанцева Э.В. классифицирует на рассказы о мертвецах, привидениях, колдунах и т.д., а также былички, повествующие о столкновениях нечистой силы с обычными людьми.

Тревожной, жуткой атмосферой обладают также многие сказки, причем не только волшебные, где герой противостоит неким демоническим силам, но даже сказки о животных. Например, известное произведение «Медведь на липовой ноге», которую писатель-фантаст Святослав Логинов в статье «Какой ужас!» характеризует как «эталон» и «непревзойдённый образец литературы ужасов».

«Привычный антураж: дед и баба сидят дома, занимаются домашними делами. И – медленное, неспешное приближение страха… обречённость – дверь оказывается незакрыта, а медведь идёт, зная: куда и зачем… Варят мясо живого – ныне живущего! – существа; и эта дополнительная, буднично названная жуть окончательно парализует слушателя… Особенно тягучими и вязкими оказываются последние секунды. Медведь уже в сенях и именно в это время: подчёркивая неумолимость фатума, рефреном звучит: "Скырлы, скырлы..." И ничто не происходит "вдруг", и ни разу не сказано слово "страшный". Зато страшно, по настоящему страшно малолетнему слушателю, хочется забиться под одеяло и замереть от сладкого ужаса».

Все выше сказанное убедительно доказывает, что «ужасное» отнюдь не чуждо русской культуре, а напротив – оно является одним из столпов, на которых эта культура возникла вообще. Возникает справедливый вопрос: почему? Зачем? Ведь ни у кого нет сомнений, что жизнь наших пращуров и так была достаточно тяжелой, чтобы еще более загромождать ее бесполезными страшилками.

Объяснить это можно следующим образом: учебно-воспитательный процесс осуществлялся именно посредством запугивания, прививались понятия – что хорошо и что плохо. Например, за причинения того или иного вреда лесу, источнику жизни тогдашнего крестьянина, Леший может тебя похитит, а Домовой, коль будешь ленив, неминуемо начнет проказить. Помимо этого, человеку, с его врожденным стремлением объяснить природу всего и вся, совершенно необходимо пролить свет на темные участки окружающего, зачастую враждебного мира, что неминуемо приводит к созданию целого сонма чудовищ. Вполне логично, что тот же лес, мрачный и зловещий, вечно шумящий, вечно движущийся, можно сказать, живущий своей жизнью, человек, полный суеверий и страхов, населяет, преимущественно, существами отнюдь не добродушными, а подчас и вовсе жестокими. Дэвид Тейлор и Сергей Коваленко так говорили об этом в статье «Трезвый взгляд на то, как писать хоррор сегодня»: «Их [мифов и легенд] цель, как и у детских сказок, – объяснить угрожающую вселенную, лежащую за пределами пещеры, что должно сделать более понятным тот запутанный мир, которым, как верили, управляют более мощные силы, чем мы сами».