Я уже не курю, но все еще ношу в кармане зажигалку. Так же, как и носовой платок — на всякий случай. Поэтому, когда он попросил «огоньку», мне было что ему предложить. В его бледной руке меж тонкими пальцами белела сигарета. Я молча вынул титановую зажигалку и щелчком выпустил желтоватый язычок пламени. Курильщик склонился и, ухватив сигарету тонкими губами, затянулся. Этот брюнет с гладко зачесанными короткими волосами выглядел франтом, весь в черном: костюм-тройка, лаковые туфли, галстук. Только рубашка белая. И лицо, такое же бледное и худое, как и руки. С наслаждением выпустив изо рта пахучее облачко, курильщик поблагодарил меня кивком и отправился дальше, вперед по тротуару. Из-за его спины, подхваченные встречным ветром, повалили клубы сигаретного дыма.

И я пошел своей дорогой, но, видимо, нам с ним было по пути — брюнет маячил передо мной, шагая по той же улице, в том же направлении. Я возвращался с деловой встречи. Утрясая назревшие вопросы, мы засиделись допоздна. Решив проветрить мозги, я слонялся по вечернему городу. Погода располагала к прогулке — тепло, сухо, пахнет липами… Пахло, пока я не встретил курильщика.

Уже немногочисленные прохожие шли навстречу или обгоняли меня, а впереди виднелась спина в черном пиджаке. Брюнет двигался легко, ступал размеренно, держался прямо. Как-то уж слишком прямо, одеревенело. И сигарету он подносил к губам как заведенный, каждый раз одним и тем же, будто заученным, движением. Его прилизанная голова была так кругла, что смахивала на шар. Я попытался вспомнить лицо курильщика и не смог. Почему он попросил «огоньку» именно у меня? Случайность. Может быть, ему уже семеро отказали.

Стемнело, народу на улице поубавилось, загорались окна и фонари, в почерневшем небе забелела полная луна… И вдруг до меня дошло, что я иду за этим парнем в черном костюме. Не своей дорогой, а именно за ним. Где же я? Сообразив, что не понимаю, куда меня занесло, я стал осматриваться. Нет, вроде бы знакомый дом, магазин «Магнолия», аптека… Но что за улица? И пока я вертел головой и удивлялся, курильщик исчез. Наверное, свернул за угол. Ну и что? Ну и черт с ним. На кой он мне сдался? И повторяя это про себя, я всё же бросился за тот самый угол.

Курильщик словно растворился. Пустая улица, пятна света на асфальте и огромные окна бистро «Лемур» горят желтым. Над входом с вывески сердито глядят красные глазки в черной оправе. Ну, слава богу, теперь понятно, куда меня занесло. Я часто бываю в этом кафе, здесь быстро, вкусно и недорого. А сейчас мне захотелось кофе. И я зашел. Просто открыл дверь и зашел, чтобы выпить кофе и отправиться домой.

Зал был пуст. Они закрываются, что ли? Уже так поздно? Да не то чтоб очень — одиннадцать с прицепом. За стойкой возился бармен Ильдар — приземистый загорелый симпатяга. Заметив меня, он широко улыбнулся губастым ртом.

— Можно попросить кофе?

— Сделайте одолжение.

— Маловато народу у вас сегодня.

Ильдар беззаботно пожал плечами:

— Бывает.

— Ну и я не задержусь.

— Сливки? Амаретто?

— Нет, чисто черный.

Я получил свой кофе и сел за столик. В первый раз я видел зал этого бистро совершенно пустым. Желтые стены, лампы в оранжевых плафонах, пол выложен крупной черной и белой плиткой, два ряда тонконогих черных столов и стульев. Пустой зал казался вытянутым, длиннее, чем обычно. Клетчатый пол убегал вперед, словно взлетная полоса. С одной стороны — желтая стена с провалом барной стойки. С другой — огромные окна, в которых сейчас не было видно ничего, кроме отражения зала: желтое, черное, немного белого и оранжевого. Стену в противоположной части кафе я не смог разглядеть, ее заволокло мраком — несколько ламп погасили или не зажгли. Я знал, что скрывается в этом мраке: огромное черное панно, с которого таращилась россыпь красных глаз, таких же, как на вывеске у входа. Но сейчас казалось, что зал, вытянувшийся желто-черным коридором, уходит во тьму и заканчивается неизвестно где… Если вообще заканчивается. Меня накрыло странное ощущение…

Я глянул на барную стойку — пусто, Ильдара там нет. Я здесь один. Меня будто выбросило из обычной жизни, занесло куда-то… Черт знает куда. Вот моя чашка с кофе на столе — островок реальности, а дальше… Уже на расстоянии вытянутой руки эта реальность растворяется, иссякает, усыхает… Испаряется, размывается… Выливается в нечто или ничто. А может, оно подобралось ко мне вплотную? Может, в чашке уже не кофе? Может, передо мной уже и не чашка?

Откуда-то неспешно, еле слышно, лилась музыка. Что-то джазовое, что-то знакомое. Такие слабые, вымученные звуки, будто их кто-то душит. А не пойти ли мне домой? Просто встать и уйти. Но… Что, если там, снаружи, за окнами, за дверью прежнего мира тоже уже нет? Может быть, в кафе так пусто потому, что и с улиц люди исчезли? Все сбежали, а я прозевал и остался один в этом странном опасном мире. Чем он опасен? Я не знаю. Все знают, а я не знаю. Сидеть здесь жутко, и выйти страшно. Я останусь тут навсегда? Где «тут»? Я завис между мирами? Мой мир теперь — черно-желтое нечто.

Стараясь стряхнуть с себя жуткий бред, я позвал бармена.

— Ильдар! — гулко прокатилось по пустому залу.

Ни слова, ни движения, ни шороха в ответ. Я набрался храбрости, поднес ко рту чашку и сделал глоток. Запах кофе, вкус кофе — обычный кофе в обычном бистро. Что на меня нашло? Сейчас спокойно допью и спокойно уйду.

Но… Я уже не один. В том конце зала появился еще кто-то. Он сидел за дальним столиком, у темной стены, словно вышел из мрака. Сидел неподвижно и смотрел на меня. Черный костюм и белое пятно лица. Тот самый брюнет, что попросил у меня прикурить. Я уже не один, но от этого не легче. Курильщик как родной вписывался в странный желто-черный мир бистро. Такой же мутный и опасный. Плоть от плоти зловещей темени у него за спиной. Он сидел прямо, словно аршин проглотил. Просто сидел — не пил, не ел, не ковырялся в смартфоне, — сидел и пялился в мою сторону. Я еще раз позвал Ильдара, и снова мой зов вхолостую стрельнул в пустоту. А брюнет и ухом не повел. Мне все это надоело, я одним большим глотком допил кофе и, рывком встав, пошел к двери, строя из себя спокойного и уверенного чела. Мои шаги браво чеканили тишину. В первые секунды мне полегчало, но у самой двери накатила новая волна тревоги… Что же там снаружи? А получится ли выйти? Я взялся за ручку… Заперто. Толкнул сильнее. Навалился плечом. Заперто! Обернувшись, крикнул:

— Ильдар!

Когда он успел запереть дверь? Как и когда сюда вошел курильщик? Меня еще грели тлеющее угольки надежды на то, что все нормально, что мои страхи надуманы, что странности только мерещатся.

— Вы не видели, куда пропал бармен? — спросил я курильщика, почти ровным голосом.

— В преисподнюю, — ответил он отрывисто, с такой уверенностью, будто сам его туда послал.

Это прозвучало борзо, как вызов. Я направился к парню в черном, медленно, не зная, что буду говорить и что делать. Но выхода у меня не было, не стоять же тупо у двери. Или пойти искать бармена по подсобкам? Курильщик сидел, закинув ногу за ногу и сцепив пальцы на колене. Пиджак расстегнут, воротничок и манжеты празднично белеют. И худое лицо его тоже белело — бледное, даже голубоватое, как кожа ощипанной курицы. Небольшие красноватые глаза с мешковатыми нижними веками, острые скулы, острый нос, широкий, словно растянутый, рот с тонкими блестящими слюнявыми губами. Черные волосы над узким покатым лбом гладко зачесаны.

— Где бармен? — переспросил я нагловатым тоном, не пытаясь скрыть неприязни к сидевшему передо мной существу.

— Зачем вам бармен? — поинтересовался курильщик с ироничным удивлением.

— Мне нужно выйти, а он запер дверь.

Парень встал, застегнул одну пуговицу на пиджаке и услужливо протянул мне руку:

— Идемте, я выведу вас.

— Я уже большой мальчик, меня можно не водить за ручку. Достаточно отпереть дверь.

— Ладно-ладно, идемте, — проговорил он ласково и вдруг, хватанув меня за локоть, потащил в темень, зиявшую за его спиной.

Тут я окончательно понял, что передо мной не человек. Его движения были резкими, быстрыми, хищными. Вторая бледная рука впилась в мою рубашку… Я уперся ногами в пол, пытаясь освободиться из его худых загребущих лап. А курильщик пыхтел, сопел и даже будто шипел и остервенело тянул меня в дыру мрака. И из этой черной бездны уже повеяло холодом. Мать его! Что ж такое? Ведь там, в темноте, стена! Вот теперь я испугался не на шутку и вцепился свободной рукой в волосы курильщика — его согнуло, хватка ослабла. Я засадил противнику ногой, сам не знаю куда, он выпустил мою руку, и тут уж я дал себе волю. Следующий удар пришелся ему в ухо, потом под дых, потом по почкам… И всё — он свалился и затих, как сдувшийся шарик. Мне даже не верилось, что битва закончилось так быстро. Но закончилась ли? Если это не человек, то можно ли справиться с ним банальными тумаками? Но первый раунд за мной — жалкой банановой кожурой неприятель валялся на полу.

Я осмотрелся. Ильдар стоял у барной стойки, ссутулившись и блестя испариной на лице. Он переводил округлившиеся глаза с поверженного курильщика на меня, и уж не знаю, кого из нас он больше боялся.

— Ну наконец-то. Тебя не дозовешься. Зачем запер дверь?

Ильдар зашевелил губами, словно рыба, глотающая воздух на суше, и наконец выдавил из себя:

— Это не я, это он.

— Он? А кто он такой?

— Я не знаю.

— Тогда почему неизвестно, кто запирает здесь двери?

Ильдар трусливо скривил губы, и я понял: он причастен к тому, что происходит. Я сделал несколько шагов вперед — бармен попятился.

— Ты боишься? Чего? Кого? Его или меня?

Ильдар метнул взгляд на смирно лежащего на полу курильщика и быстро заговорил:

— Я не знаю, откуда он взялся. Он снял зал в аренду на ночь.

— Для чего?

— Я не знаю.

— Ладно, черт с ним. Отопри дверь, мне пора.

— Я не могу.

— Почему? Ключ у него?

— Нет. Дверь заперта не на ключ. Он ее без ключа запер.

— Да ну? А черный ход?

— Там то же самое. Я тоже не могу выйти. Я не знаю, как он это делает.

— Он это делает? — переспросил я. — То есть сегодняшний случай не первый?

— Не первый… — обронил бармен и осекся.

Кажется, ему в голову пришла мысль, что лучше помалкивать, но слово уже сказано. Сделав один широкий и быстрый шаг, я подступил к Ильдару вплотную. Он шарахнулся, но я успел схватить его за грудки.

— Ну-ка, выкладывай, что здесь происходит?

Бармен больше не запирался:

— Он приводит людей. Где-то раз в две недели и даже реже. По одному человеку за ночь. Вот как вас сегодня.

— И что происходит потом?

Ильдар стрельнул глазами в конец зала с таким видом, будто я по одному его взгляду должен был обо всем догадаться.

— Ну. Дальше-то что? — требовал я ответа.

— Он затаскивает их туда. В темноту.

— Вон туда? В темень? К той стене?

— Да.

— А дальше?

— Ничего дальше. Он, как паук, тащит в темень и с концами. Больше я никого из них не видел. А этот потом снова приходит.

— Так куда он их тащит? Там же стена.

— Не знаю! Сходите и посмотрите, что там сейчас.

Я оглянулся: на клетчатом полу кляксой чернело распростертое тело курильщика, а за ним, дальше в конце зала, клубился мрак. Если бы я не знал, что этот мрак скрывает черную стену с красными глазками, то подумал бы, что там проход в бесконечность.

— Ест он их, что ли? А почему тебя не трогает?

— Потому что я ему помогаю. Нет! — вдруг опомнился Ильдар. — Не помогаю. Я ему зал в аренду сдаю.

— То есть он тебе платит?

— Да. И он говорил, что если никого не будет, то настанет моя очередь.

— Кто ж он такой?

— Не знаю.

— А как его зовут? Он как-то представился? Как ты его называешь?

— Никак не представлялся, и никак я его не называю.

— А вот на той черной стене красные глаза нарисованы. Что за глаза? Что это значит?

— Так это лемуры. Лемуры в ночных джунглях. Кафе же «Лемур» называется.

Ильдар бросил взгляд мне за спину и застыл, его лицо разгладилось, как у мертвеца. Я обернулся — курильщик стоял. С него слетел прежний лоск — галстук съехал набок, пиджак сидел косо, из-под жилета торчал край белой рубашки. Но на лице ни синяка, ни царапины. Не сводя с меня хищных глаз, он провел худой бледной рукой по своей голове, приглаживая волосы.

— Ну что, приятель? Что скажешь? — спросил я, выпустив бармена и развернувшись к тому, кто не представился и кого никак не называют.

Его губы расползлись то ли в улыбке, то ли в оскале. Руки согнулись в локтях, пальцы растопырились. Казалось, курильщик готовится броситься на меня. Наклонив голову, он уперся взглядом в мое лицо и подобрался, как кошка перед атакой. Он целился, собирался с силами и… бросился. Его глаза распахнулись, руки вытянулись. Схватив за спинку ближайший стул, я сшиб подлетевшего ко мне монстра. Он упал, но тут же забарахтался, поднимаясь на ноги. Пнув противника, я уложил его обратно и поставил сверху стул, «пригвоздив» вражину к полу. Тело в черном костюме извивалось меж тонкими черными ножками. Я сел на стул верхом, лицом к спинке.

— Спокойно. Не делайте резких движений. Кто ты такой? Что тебе, б**дине, от меня надо?

Курильщик трепыхался, хватал меня за ноги, но, получив отпор, наконец унялся, выбившись из сил. Лежа на спине, он смотрел на меня красными глазками, и я не видел в них ни отчаянья, ни страха, ни обиды. Он не сдавался. Физически я оказался сильнее его. И всё, наверное, пошло бы как по маслу, будь эта тварь человеком. Но это был не человек. И я не знал, чего от него ждать и на чем он может меня обойти.

— Ну, что будем делать? — спросил я.

— А ничего, — хрипло, но задорно ответило существо снизу. — Я подожду.

— Ну жди. А я попрошу у Ильдара большой кухонный нож да отрежу тебе голову на фиг.

— Ну-ну, попроси, — хихикнул курильщик.

Я оглянулся — бармен снова куда-то исчез. А ведь его голос мог стать решающим. Плюс еще одни крепкие руки на моей стороне или в подмогу курильщику, и перевес в силе решил бы всё. Но Ильдар, видимо, забился в угол и ждал, чем дело кончится.

— Ладно. — Я уселся поудобней и, облокотившись на спинку стула, подпер голову кулаком. — Подождем. Подождем утра. Мне ведь тоже торопиться некуда.

Курильщик затих, он лежал на спине, прикрыв глаза, но я видел, как из-под век он наблюдает за мной. Злые красноватые глазки пялились мне в лицо. Уголки широкого рта опустились, нос и скулы заострились еще больше.

— Так что тебе надо? — вернулся я к расспросам. — Ты скажи, может, договоримся.

Курильщик молчал, лежал смирно, похожий на раздавленного жука, и продолжал наблюдать из-под век. Я снова один в жутком желто-черном зале. Квадраты на полу теснятся рядами и ныряют в темноту, желтая стена блестит глянцем. И ни звука… А музыка? Хилое умирающее клокотание джаза. Я и не заметил, когда его придушили.

На меня накатывала усталость, с каждой минутой тяжелея и подминая под себя. Глаза стали слипаться…. Так вот чего он ждет. Он ждет, что я засну. Не спи! Эта черная тварь следит за тобой и сожрет с потрохами, стоит только дать слабину! Сюда бы сейчас Ильдара с чашечкой кофе. Позвать? А если он на стороне курильщика? Возьмет да плеснет чего-нибудь в кофе. Стараясь разогнать сонливость, я потер ладонями уши. Вроде помогло. Красноватые глазки не дремали и целились мне в лицо. Может, эта тварь гипнотизирует меня?

— Дай, что ли, закурить, — попросил я.

Бледная рука протянулась к карману пиджака, но вовсе не для того, чтобы поделиться со мной сигаретами.

— Курить вредно, — с бодрой назидательностью ответило существо.

Его-то уж точно не клонило в сон, оно бдело. Чем же его взять? Физическая сила против курильщика помогает, но лишь на время. Мордобоем его можно усмирить, но нельзя победить. И, судя по реакции Ильдара, никто из моих предшественников не пробовал дать чудовищу по сопатке. Да и сама тварь к такому повороту не была готова. Я выиграл раунд, но не бой. Занесло же меня сюда. Влип из-за чашки кофе. А то б уже спал дома в теплой постели. Из-за чашки кофе? Нет. Я попался в тот момент, когда дал этому убоищу прикурить. Он просто прикурил, а я пошел за ним, как теленок. Сигареты… Он курил, а я его дыма глотнул.

— Ну так что, любезный? — обратился я к неприятелю. — Угостите сигареткой?

— Нет у меня сигарет. Кончились. Оторви зад от стула и в баре поищи.

Курильщик хихикнул, кажется, радуясь своему остроумию.

Ну что, курнуть? Как бы не стало хуже. Но если б могло стать хуже, этот выродок не жадничал бы. Раз он зажал сигареты — значит, я на правильном пути. Мы одновременно кинулись к его карману. Курильщик выхватил пачку и уже почти размахнулся, чтобы забросить ее подальше, но я успел поймать костлявое запястье. Бледные пальцы сжались в кулак, корежа фиолетовую коробочку. Я придавил его руку ногой к полу и, повозившись, вырвал из бледной клешни волшебное курево. Пачка «Мальборо», с виду обычное фиолетовое «Мальборо», только без жутких медицинских картинок на упаковке.

— Спасибо, друг, — подмигнул я курильщику. — Я угостил тебя огоньком, ты меня сигареткой. Мы с тобой славные ребята. Верно?

Мне понравился его взгляд — растерянность и тревога мелькнули в красноватых глазках. Неотрывно следя за его лицом, я вставил в рот сигарету и вынул из кармана зажигалку. Красноватые глазки забегали, он запаниковал. Курильщик лихорадочно искал способ остановить меня — заелозил, запыхтел, вцепился когтями в мою ногу. Дурак, нужно было блефовать до упора и добивать меня сомнениями и страхом. А может, он сейчас и блефует? Семь бед — один ответ. Я высек из зажигалки язычок пламени, поджег сигарету и глубоко затянулся. Чудовище присмирело подо мной, я наклонился, целя в бледное испуганное лицо. Курильщик отвернулся, устремив в сторону напряженный взгляд. Я испустил струю белесого дыма. Кажется, бедолага пытался задержать дыхание, но зря старался — я затягивался снова и снова, дымя в лицо врагу.

— Ты прав, приятель. Курить писец как вредно. Активному курильщику от этого дела и хорошо, и хреново, но пассивному просто очень хреново. Верно я говорю?

Курильщик больше не рыпался, он лежал ничком и пустыми глазами смотрел в сторону — то ли обессилел, то ли смирился.

Меня потянуло поумничать:

— Всё же интересно вы, черти, устроены. Такие хитрые, ушлые, неугомонные. Но если не упиваться собственными страхами и маленько не полениться, то где-нибудь у вас можно найти хоть маленькую, да кнопочку. Вдвойне приятно почморить вас вашим же оружием.

Это я сам себя подбадривал, я вовсе не был уверен в своей победе. Тварь могла просто прикидываться и ждать удобного момента. Ну что ж, мне придется встать со стула и проверить. Если я прав, курильщик послушно пойдет за мной, как я пошел за ним. Если не прав, будет новая драка.

Погасив сигарету об пол и забросив окурок подальше, я сгреб свои нервы в кулак и осторожно встал. Курильщик не шелохнулся. Не спеша и аккуратно я поднял стул и поставил в сторонку, тем самым полностью освободив противника. Он пошевелился, неуверенно глянул на меня и, опираясь о пол руками, потихоньку сел с таким видом, будто только что проснулся.

— Вставай, приятель, — приказал я. — Прогуляемся по ночным джунглям.

Он послушно поднялся на ноги и, посапывая, стал одергивать свой костюм, заправлять рубашку, теребить галстук, отряхиваться.

— Да брось. Хватит. Всё, красивый. Идем. Идем со мной.

Я звал курильщика и медленно двигался к темноте, стараясь держаться на расстоянии и следя за каждым движением монстра. Вовсе не похожий на сомнамбулу, он был тих и вроде бы послушен. Он шел спокойно, сунув одну руку в карман брюк, глядя на меня так, будто спрашивал: «Какого тебе от меня надо?» А я гадал: что варится в его круглой прилизанной башке? А ну как кинется да вцепится? И когда мы оказались у самого края, на границе, где свет смеркался и перетекал во тьму, я резко ударил курильщика в плечо. Тот качнулся, потерял равновесие, вскинул руки, пытаясь ухватиться за меня или хоть за что-нибудь. Крепким пинком я швырнул монстра в черную дыру. И всё… Он исчез. Провалился в темноту. Я не слышал удара о стену или грохота о пол. Куда он делся? Не знаю. Я не пошел за ним проверять. Не спуская глаз с тихого мрака, я попятился, боясь повернуться к нему спиной.

Задом наперед, шаг за шагом, то и дело сшибая черные тонконогие стулья, я добрался до средины зала. Меня окружала желто-черная пустота, убегающая в темную глотку черт знает чего. Я больше не звал Ильдара. На кой сдался мне этот мистер «не могу» и «не знаю»? Следующая задача — выйти отсюда. Победил ли я врага — еще неизвестно. Что, если дверь и теперь не откроется? Смогу ли я выбраться из ловушки? Может, так и останусь здесь, между мирами? Теперь черная застекленная дверь казалась мне страшнее самого курильщика. Глядя на нее, я видел отражение желтой стены и силуэт, темневший на ее фоне. Спокойно, это мой силуэт. Не надо заморачиваться, в случае чего запущу стулом в окно. Разобьется ли? А вот посмотрим. Я подошел к двери и, малодушно помедлив несколько секунд, поднажал — почти без сопротивления она поддалась и открылась. Меня окатило холодным ночным воздухом, я шагнул на улицу.

Поначалу я думал, что уже больше никогда не переступлю порог славного бистро «Лемур». Но меня тянуло туда, меня теребило странное беспокойное чувство, будто я не закончил что-то важное. И несколько дней спустя, солнечным воскресным утром, я вошел в черно-желтый зал. Посетителей было много, сладенько наигрывал джаз, бубнили голоса, звенели вилки и ложки. Не заметив за барной стойкой Ильдара, я справился о нем у бармена. Тот ответил: «Он здесь больше не работает». И никаких подробностей — только старое доброе «не знаю». Сев за свободный столик, я пил вкусный, как всегда, кофе, а с черной стены на меня смотрели знакомые красные глаза.