Было бы странно утверждать, что благополучие общества держится лишь на врачах, однако медицина – один из основных столпов успешного социума. Знать, что какая-нибудь простенькая болезнь вроде гриппа или ветрянки не мутирует во что-то похуже и не сведет тебя в могилу – это быть уверенным в своем будущем. Для многих людей последней надеждой становятся не молитвы, а доктора – именно их авторитет помогает верить, что еще не все потеряно, и надо лишь позволить им сделать свою работу так, как они считают нужным. Так, чтобы еще одна жизнь не угасла.

Уэйкфилдская тюрьма, построенная еще в XVI веке, не зря носит неофициальное название «Особняк монстров». В ее стенах содержались и содержатся самые отпетые головорезы, насильники, растлители малолетних и прочие маньяки, которых уже никогда не выпустят. Попасть в это жуткое местечко на пожизненное – значит пополнить ряды демонов, десятилетиями ожидающих отправки в Ад. Но Гарольд Фредерик Шипман решил не задерживаться на перевалочном пункте: морозным утром 13 января 2004 года он повесился на прутьях решетки, так и не встретив свой последний рассвет. Через день ему исполнилось бы 58 лет, и он решил преподнести себе самый желанный подарок – освобождение, пускай и не совсем то, о котором он мечтал. Но ведь подарки часто разочаровывают, не правда ли?

Вынимая бездыханное тело Шимпана из петли, надзиратели спросили его крайне религиозного сокамерника-сикха: неужели ты ничего не слышал? Почему не остановил его? «Он сказал мне, что убил больше пяти сотен человек. Зачем такому чудовищу жить?» – таков был его ответ.

500 человек… неужели в застенки Уэйкфилдской тюрьмы попал какой-то безумный террорист или военный преступник? Нет, Гарольд Шипман был всего лишь участковым врачом в захолустном городишке с ироничным названием Хайд. У него брали интервью для документальных фильмов о медицинских работниках, его считали уважаемым специалистом и прекрасным семьянином. Как же этот респектабельный человек попал в «Особняк монстров»?

Человек, который станет известен под прозвищем «Доктор Смерть», родился через год после конца Второй мировой. Ему повезло появиться на свет в Ноттингеме, который практически не пострадал от бомбардировок в ходе «Большого Блица», сумев остаться процветающим городом с приятными жителями. Так что рос Гарольд в прекрасных условиях, да еще и в полной семье, считающейся вполне зажиточной. Будучи вторым из трех детей набожной четы Шипман, он каким-то образом сумел стать всеобщим любимцем: мать окружила заботой, работящий отец видел в нем достойного продолжателя рода, а сверстники – пример для подражания. Если про детство многих маньяков доподлинно известно, что они мучали животных и были изгоями, про Гарольда рассказывали прямо противоположные истории: он с третьего класса увлекался ветеринарией и бесплатно лечил соседских питомцев, за что однажды даже был награжден медалью от школьного совета. В 11 лет он защитил девочку-иммигрантку от двух пьяных националистов из расположенного неподалеку университета – после этого Гарольд стал чуть ли не местной знаменитостью. Когда у него брали интервью для школьной газеты, он признался, что мечтает стать врачом, и при этом ему неважно, кого лечить: людей или животных. Главное для него – спасать жизни. Наверное, тогда он говорил это искренне.

15-летний Гарольд был первым, кто обратил внимание на ухудшение состояния его матери Веры Шипман. Тогда она списала все на усталость от постоянных домашних забот и не придала этому значения. Спустя два года она умерла от рака, слишком поздно пойдя к докторам за помощью.

Гарольд был разбит. К тому времени он уже мог похвастаться громадными знаниями в сфере медицины, и никто из его близких уже не сомневался, на кого он пойдет учиться. Но судьба матери, которая умирала в страшных мучениях прямо у него на глазах, задыхаясь до хрипоты и крича от боли, что-то надломила внутри Гарольда. Он был бессилен хоть как-то облегчить эти страдания и почему-то считал, что Бог специально наслал на его маму неизлечимую болезнь, чтобы посмеяться над грезами об успешной карьере врача. Гарольда стали мучать кошмары: из лучезарного и всезнающего паренька он превратился в угрюмого и раздражительного типа, который вдобавок пристрастился к наркотикам. Тогдашняя девушка Гарольда рассказывала в интервью, опубликованном уже после его поимки, что он увлекся какой-то странной философией. Суть ее состояла в следующем: человек может либо спасать жизни, либо отнимать их, но тот, кто способен совершать оба этих действия… подобен Богу. Надо понимать, что в голове Гарольда к тому моменту говорили не только наркотики, но и отголоски его религиозного воспитания, к которым примешалась депрессия после смерти матери. В конечном итоге его самоотверженное желание помогать людям сменилось на мизантропию, возникшую из обиды не то на высшие силы, не то на собственную беспомощность. И вот с этим «багажом» он в 19 лет отправился в престижный университет Лидса – скорее всего, поехал он туда по инерции, так как с детства хотел стать врачом. А может, ему просто хотелось как можно быстрее получить контроль над чужими жизнями… и смертями?

Учась в университете, он повстречал свою первую настоящую любовь – кроткую Примроуз Мэй Окстоуби, которая восхищалась его умом и загадочностью. Еще до того, как Шипман сумел встать на ноги и начать работать врачом, пара успела обзавестись четырьмя детьми. Впоследствии ни один из них ни разу не услышал от отца грубого слова.

Проходя врачебную практику в медицинском центре Абрахама Ормерода, куда его жена устроилась медсестрой, Гарольд случайно стал свидетелем вскрытия трупа женщины, которая умерла от онкологии. Это вернуло Шипману воспоминания о смерти матери, так что он вновь пристрастился к наркотикам – надо сказать, к ним он не притрагивался еще с рождения первенца. Периодически он подворовывал сильнодействующие препараты прямо с рабочего места, и это не осталось незамеченным: возмущенные коллеги написали на него коллективную жалобу. В итоге Гарольда временно лишили врачебной лицензии, оштрафовали на 600 фунтов и заставили пройти реабилитационный курс от наркозависимости. В клинике Шипман стал бредить по ночам – он разговаривал сам с собой, то цитируя Библию, то грязно матерясь. Впрочем, лечили его не от психических заболеваний, а потому списали все на побочные эффекты ломки.

В 1977-м, спустя три года после принудительного лечения, Шипман снова получил шанс достичь высот во врачебном деле. Он переехал вместе с семьей в крохотный город Хайд, где никто не знал о его позорном пятне в резюме, и устроился на работу в медцентр Доннибрук, «славящийся» коррупцией – там легко можно было получить «липовую» справку, освобождающую от военной обязанности, или поддельный рецепт на любимые наркоманами препараты. Возможно, Шипман полагал, что в таком месте все уже давно привыкли закрывать глаза на нарушения закона, и там никто не будет пристально следить за каждым его шагом. Хотел ли он безнаказанно принимать наркотики? Обогащаться за счет поддельных рецептов? Или… уже планировал свой смертоносный поход?

Когда в 1993 году Шипман открыл собственную клинику, у него почти не было отбоя от пациентов. Подобно Миюки Исикаве, о которой мы рассказывали в одном из предыдущих номеров, Шипман мог похвастаться безупречной репутацией в обществе, что долгое время помогало ему избегать ненужного внимания от следователей. А ведь к тому моменту он совершил около полусотни (если не больше) убийств! Его жертвами становились доверчивые пожилые люди – чаще всего одинокие и никому не нужные. Но смерти даже тех из них, у кого были родственники, не вызывали подозрения: Шипман участливо говорил, что ничего уже сделать не мог, и остается лишь помолиться, чтобы душа усопшего попала в Рай. На суде он рассказывал, что вкалывая смертельную дозу морфия чьей-то наивной бабушке, он внутренне ликовал, словно мстил таким образом Богу. «Ты забрал у меня мать, а я буду забирать всех, кто надеется на Тебя»…

В какой-то момент убийства стали для Шипмана рутиной – он делал это просто потому, что мог. Его пьянила безнаказанность, он считал себя вершителем судеб, решающим, кому жить, а кому умереть – и это тот отзывчивый паренек, который не мог без слез вспоминать маму и сам лечил кошек и собак, считая ветеринаров безразличными живодерами.

Был у Шипмана и корыстный мотив: иногда он подделывал завещания так, чтобы ему достались скромные сбережения какой-нибудь пенсионерки. Люди верили, что старые женщины действительно любили Гарольда как сына, и потому не удивлялись такой их предсмертной воле. Шипман признался, что ему не особо все это было нужно – просто решил извлечь выгоду из «любимого дела». Он забирал из каждого дома какую-нибудь вещицу на память и ставил их рядом с фотографией матери, запрещая кому-либо прикасаться к этим странным сувенирам. Он совершенно искренне говорил, что в его действиях можно проследить и жалость к старикам: отправляя их на тот свет, он лишал их мучений, прекращал их бессмысленную жизнь – более того, он сидел с ними рядом, когда они умирали, держа их за руку и шепча молитвы. Такая двойственная природа его преступлений заставляет думать, что Шипман считал себя кем-то вроде ангела, избавляющего беспомощных людей от страданий. Но кто дал право этому человеку решать за других, жить им или умереть?

Сгубила Шипмана именно что алчность: когда очередная пожилая вдова якобы оставила ему наследство, нотариус заподозрил неладное. Вместе с многочисленными родственниками почтенной Кэтлин Гранди он обратился к следователям – те сразу же выявили факт подлога завещания. Подозреваемым в намеренном убийстве женщины с целью обогащения конечно же стал Шипман. Его вызвали на допрос, где тот неумело оправдывался, говоря, что случайно ошибся с дозировкой. Тогда детективы подняли досье других пациентов, за которых отвечал Шипман, – и ужаснулись количеству тех из них, кто якобы «умер по естественным причинам». Некоторые тела не были кремированы, хотя Шипман каждый раз настаивал на этом, говоря, что «неизвестная инфекция» может просочиться сквозь могильную землю и вызвать эпидемию. Помните, что говорил это дипломированный врач, которому не было основания не верить, поэтому обычно его жертвы отправлялись прямиком в печь. Тех же из них, кого все-таки отправили на кладбище, пришлось эксгумировать и изучать. В результате выяснилось, что Шипман «ошибался с дозировкой» не менее 15 раз. Отпираться больше не было смысла.

Судебные разбирательства по делу Шипмана продолжались в течение двух лет. Вся Британия пристально следила за исходом этого дела, словно боясь, что обвинения… окажутся правдивыми. Узнать, что ангелы в белых одеяниях могут нести смерть подобно Йозефу Менгеле – для простых граждан это стало куда большим и страшным откровением, чем можно себе представить. Если нельзя доверять официальным врачам – кому вообще тогда доверять? На кого надеяться, когда твои пожилые родители жалуются на сердце? Масла в огонь подливали многочисленные нарушения, выявленные в ходе тщательных проверок медучреждений по всей стране: взяточничество, непригодное оборудование, экспериментальные лекарства, отсутствие подобающих навыков у некоторых медсестер и даже докторов… и это в просвещенной Великобритании, а не в какой-нибудь Уганде или Северной Корее! Как бы кощунственно это ни звучало, но Шипман косвенно повлиял на улучшения в медицинской сфере Туманного Альбиона – многих ее работников заставили пройти повторную квалификацию, а некоторых уволили за ненадлежащее исполнение обязанностей.

Хотя в суде Шипману предъявили обвинения в 218 убийствах, а сам он признавался сокамернику, что их было в два с половиной раза больше, доказать удалось лишь те 15 случаев. Впрочем, этого хватило, чтобы усадить его в тюрьму на 15 пожизненных сроков. Со временем оказалось, что Шипман – далеко не единственный убийца в белом халате, действующий на территории Великобритании! В течении десятилетия после его ареста в газетах появлялись новые имена – Колина Норриса, Бенджамина Гина, Беверли Аллитт и еще десятка негодяев, которые по тем или иным причинам пошли наперекор клятве Гиппократа. Их кровавый счет был куда меньше, чем у Шипмана – во многом из-за того, что власти уделяли «внезапным» смертям гораздо больше внимания.

Что до самого Шипмана, то бесславный итог его «карьеры» вы уже знаете. Будучи приговоренным к 15 пожизненным срокам, он провел несколько лет за решеткой, безуспешно пытаясь добиться «аудиенции у королевы». Несмотря на эталонное поведение, к нему все равно относились не как к интеллигентному и образованному человеку, а как к безжалостному зверю: он перестал быть доктором Гарольдом Шипманом и стал еще одним заключенным в длинной шеренге маньяков и психопатов, раз в день выпускаемых на солнечный свет, чтобы затем оказаться в полумраке тесных камер. Поняв, что все его карты сыграны, Шипман полез в петлю. «Доктор Смерть», как и большинство загубленных им пациентов, в итоге превратился в пепел, который положили в погребальную урну. Лишь тогда он полностью излечился от жажды убийств.