Історія з відьмами. Суди про чари в українських воєводствах Речі Посполитої XVII–XVIII століть/ История с ведьмами. Суды про колдовство в украинских воеводствах Речи Посполитой XVII–XVIII столетий

Автор: Катерина Диса

Жанр: научно-популярная литература

Издательство: Критика

Серия: Критичні студії

Год выпуска: 2008

Похожие произведения:

• Робер Мюшембле «Очерки по истории дьявола»
• Дэвид М. Фридман «Пенис. История взлетов и падений»
• Ирина Игнатенко «Жiноче тiло у традиційній культурі українців»
• Монтегю Саммерс «История колдовства»
• Линдал Ропер «The Witch in the Western Imagination»

Когда на вопрос «О чем книга?» настолько исчерпывающе отвечает само название, остается только вопрос «Как она написана?», то есть «Насколько хорошо»? Будет ли читателю интересно?

Безусловно — да. Историк Катерина Диса рассматривает эту тему от верхушки и до корня: представление церковных элит про дьявола, демонов и ведьм; законодательная основа судов про чары — и то, как законы воплощались на практике; в каких случаях применялись пытки и как оценивались судом признания, полученные под пыткой; как работало общественное мнение, то есть соседские и семейные сплетни и ссоры…

Оказывается, что:

— палач был очень редким и ценным специалистом, только самые богатые города могли позволить себе своего мастера;

— сплетницы семнадцатого века окрестили бы ведьмой не молодую роковую красотку, а сварливую злую бабищу. «Первый признак ведьмы — она отвечает злом на добро». В общем, за прошедшие столетия образ ведьмы усилиями Гоголя и Квитки-Основьяненко сильно романтизировали;

— суды очень неохотно принимали в производство дела про чары и чаще всего выносили мягкий приговор. Но это свидетельствовало скорее не про гуманность судей, а про общее слабое, децентрализованное состояние судебной системы;

— в православной культуре того времени не сформировался образ дьявола как могущественной «антропоморфной персонификации», наделенной индивидуальными чертами, и потому ведьма в судебных документах выступала не как «пособница Дьявола», а как вредительница вообще.

— ведьма, живущая в одном селе, в другое могла приехать поработать «антиведьмой».

Наиболее увлекательное в книге — это ее базис, те самые личные истории женщин и мужчин, обвиненных в колдовстве (да, мужчина тоже мог быть ведьмой!). Автор добыла их без преувеличения героическим трудом в архивах. (Наверное, про поиски информации для этой книги можно написать отдельный литературный детектив; когда автор рассказывает, как ей удалось найти семью с несколькими поколениями «ведьм», ее восторг пробивается даже сквозь сдержанный академический тон).

Здесь есть все: трагедия стойкости под пытками Марины Перистой «Хоть признаюсь, хоть нет — все равно погибну…», трагикомедия «Хозяйки шинка и веревка висельника», раблезианская комедия «Соседки и сыворотка», детектив «Помогите убить мужа, или попытка номер пять»… Авторы, которые ищут вдохновения для хорроров в гоголевском духе — вам сюда!

Как-то сразу становится понятно, что совершенно неважно, работает магия или нет — важно, что в нее верят. Если соседка боится сама раскручивать закрутки на порчу, и готова заплатить немалые деньги тому, кто за это возьмется, сила таких закруток становится вполне реальной. А если бы попробовала сделать это сама — вполне могла бы всерьез заболеть, ведь мозг выделывает с телом удивительные штуки!

Конечно, при желании можно взглянуть на суеверных жертв, героев и злодеев этой книги свысока, иногда даже трудно от этого удержаться… ведь жена и вправду рассчитывала убить мужа на расстоянии силой магии, и верила, что вся проблема в том, чтобы найти хорошего специалиста. Но популярность «Битвы экстрасенсов» дает мало оснований для того, чтобы чувствовать себя более прогрессивными по сравнению с темными предками.

И когда с разбитого горшка для меда начинается затяжной скандал, в котором охотно участвует все село, когда обезумевшие от горя после гибели ребенка родители подают в суд на пана, когда суд резко перестает быть гуманным, если обвинение выдвигает высокопоставленное лицо, — люди семнадцатого века вдруг становятся ближе и понятней, а временное расстояние между нами не больше, чем у соседних книг на одной полке.