Шепоты мертвого дома / What Josiah Saw

США, 2020

Жанр: триллер, мистика, драма

Режиссер: Винсент Грэшоу

Сценарий: Роберт Алан Дилтс

В ролях: Скотт Хейз, Роберт Патрик, Ник Стал, Келли Гарнер, Тони Хейл, Джейк Уэбер

Похожие фильмы:

• «Сонная лощина» (1999)
• «Дом Gucci» (2021)

Относительно молодой американский постановщик Винсент Грэшоу (летом ему исполнилось 42 года) в своих фильмах неоднократно обращался к теме психологического насилия. В его дебютной драме «Холодная вода» (2013) действие происходит в воспитательной колонии для несовершеннолетних, куда на долгих шесть лет угодил тинейджер за конфронтацию с полицейским. Во втором фильме «И тогда я ухожу» (2017) режиссер затрагивает сложную тему буллинга и ответа на него в виде насилия. Также Грэшоу выступил исполнительным продюсером «Всевидящего ока» (2022), действие которого как бы объединяет антураж двух его собственных фильмов (в центре повествования — военная академия, откуда сложно выйти до окончания срока учебы).

Третий фильм режиссера, «Шепоты мертвого дома» (в оригинале «Что видел Иосия»), рядится в одежды мистического триллера о нехорошем доме, как бы заранее привлекая внимание любителей лент о буйных призраках и неупокоенных мертвецах. На деле же эта картина является такой же драмой, как и две предыдущие режиссерские работы Винсента Грэшоу, только более мрачной, выполненной в так называемом жанре «южной готики».

Этот жанр преимущественно литературный. Он представляет собой гибрид традиционной готики с тайнами, привидениями и мрачной атмосферой и бытовой драмы о жизни глубинных городков юга США. Лента Грэшоу не скрывает своей литературности, ориентации на традиции романов Уильяма Фолкнера («Шум и ярость», «Святилище») и Кормака Маккарти с его зацикленностью на психопатологических мотивах своих героев («Кровавый меридиан», «Старикам тут не место»).

Винсент Грэшоу минимально использует визуальную жестокость, а всю мистику сводит к неясным намекам и даже игре с непременными жанровыми атрибутами (в американской глубинке обязательно должен скрываться проклятый дом). Повествование поделено на главы, в центре каждой — свои главные герои, но три сюжетные линии мощно сходятся в мрачном финале.

В фильме не только три истории, но и три временных пласта. Прошлое семьи возникает в редких флэшбеках и в разговорах персонажей, прежде всего отца Иосии и его сына Томаса. Мать семейства когда-то покончила с собой, повесившись на дереве возле дома. Ее призрак внезапно появляется в настоящем этой семьи. Он говорит отцу Иосии, что ее душа пребывает в аду и что для того, чтобы спасти жену и заодно всю семью от мук ада, необходимо начать вести праведную жизнь.

Будущее время в фильме — это мечты членов семьи. Кто-то одержим религиозной идеей о спасении, более приземленные родственники, уехавшие подальше от родного дома, надеются разбогатеть благодаря нефтяной компании, желающей купить землю (брат Илай) или родить ребенка (сестра Мэри). Лишь первая история (сын Томас и отец Иосия живут в старом проклятом доме) представляет собой средоточие мрака и непроявленной мистики (за весь фильм ни разу не появятся ни призрак матери, ни ангел, которых якобы видели Иосия и Томас).

Однако старый, стоящий на отшибе дом, который другие жители городка предпочитают обходить стороной, влияет на судьбы уехавших детей. Илай и Мэри не могут найти покоя и страдают от демонов прошлого. Только Илай бежит от себя, ввязываясь в сомнительные криминальные дела и меняя как перчатки любовниц, а Мэри пребывает на грани нервного срыва и мучает своей психической болезнью мужа Росса, который с тревогой наблюдает, как его любимая супруга медленно тонет в пучине безумия.

Отец Иосия олицетворяет собой мрачное прошлое дома. Фанатичный, авторитарный, Иосия давит на психологически слабого сына Томаса, заставляя его выполнять то, что якобы говорит ангел, тайно являющийся отцу. Абьюзивные отношения отца и сына напоминают бытие секты, где общение гуру и рядового члена построено на беспрекословном подчинении.

Винсент Грэшоу отлично постарался передать мрачную давящую атмосферу старого дома. Вырвавшиеся из плена фанатичного родителя взрослые дети Илай и Мэри по-прежнему пленники этого места. Неслучайно Мэри говорит о пустоте внутри себя, которая с каждым годом все больше завладевает ее душой. Илай, несмотря на авантюрный характер, тоже чувствует холод родного дома, оттого и ведет бродячий образ жизни, стремясь в дороге избавиться от мучительного чувства душевной пустоты.

Ник Стал давно выбыл из обоймы звезд первой величины и в основном играет в жанровых малобюджетках разного качества. Однако в образе потрепанного жизнью Илая Стал особенно хорош. Его жесткое, как бы высеченное из мрамора лицо, скупая мимика и усталый взгляд говорят о внутреннем мире Илая больше, чем немногочисленные реплики этого героя. Вторая новелла, история брата Илая, в отличие от первой, исповедальной, с минимумом внешних событий, является остросюжетной, криминальной. Однако экшен второй новеллы лишь оттеняет молчаливость Илая, его душевные страдания, которые он пытается скрыть. Очень скоро родительский дом призовет Илая и его сестру Мэри, безуспешно старающуюся справиться с депрессией при помощи лекарств. Но от себя не убежишь. Однажды призраки прошлого потребуют встречи лицом к лицу.

Опытный актер Роберт Патрик великолепно сыграл отца, пьяницу и тирана, который на старости лет вдруг прозрел и стремится спасти свою семью от геенны. Оператор Карлос Риттер часто снимает дом при желтоватом освещении, будь это электрический свет или же оптический эффект заходящего солнца. Семья Иосии медленно умирает, и распад семьи особенно сказывается на детях. Томас не общается со своим сыном, у Илая детей нет, а Мэри безуспешно пытается забеременеть. Режиссер как бы говорит, что у семьи Грэм нет будущего и что видения, происходящие в доме, не что иное, как зов могилы. Смерть отдельно взятой семьи трактуется постановщиком расширительно, как распад традиционной для юга США патриархальной общины. Патриархальный мир, основанный на абьюзе, уходит в прошлое так же неотвратимо, как старый дом Иосии, ставший уже при жизни владельцев местной страшной легендой.

Картина Винсента Грэшоу, тягуче-мрачная, сюрреалистическая и готически-безысходная, конечно, не всякому зрителю придется по нутру. Это не хоррор в традиционном смысле, а скорее притча о нравственном распаде патриархального мира, основанного на беспрекословном следовании традициям. Психологические травмы, полученные при воспитании по заветам «Домостроя», нередко отравляют взрослую жизнь детей, превращают их бытие в сражение с призраками прошлого. Режиссер при помощи оператора подолгу показывает окружающий дом безрадостный пейзаж, а горящее дерево в финале — словно символ увядшего древа жизни. Ад забрал все семейство Грэмов, а их дом со временем станет пугалкой для местных мальчишек, на спор решающих, кто отважится зайти на его территорию. И забудут люди тех, кто когда-то обитал в нем.