Аккуратно приладив на голову нейрошлем, я с наслаждением опустился в кресло. Тихий стук матового забрала, теплое гудение системника — пора уже расслабиться, черт возьми, неделя была просто ужасной.

Перед глазами промелькнула привычная заставка, заплясал логотип «Нейрогеймс» — пропустить, пропустить, я все это сто раз видел. Вспыхнуло окошко с предупреждением, заставив меня закатить глаза. Эта назойливая картинка так просто не уйдет — нужно обязательно провести взглядом по тексту.

«Уважаемый пользователь! На данный момент игровые сервера находятся под воздействием вирусной программы. Технические ошибки могут привести к дефрагментации сознания и органическому поражению головного мозга. Рекомендуем Вам воздержаться от использования продукции „Нейрогеймс” до устранения всех неполадок. Приносим свои извинения за доставленные неудобства».

Да понял я, понял. Рекомендуют и приносят, ага. Вот только кнопочку «Продолжить» никто не убирал — еще бы, каждый игрок отстегивает компании круглую сумму за месячную подписку. Вирус не могут вытравить уже полгода, а зарплату сотрудникам платить чем-то надо.

Нетерпеливо жму на кнопку и приземляюсь на теплый асфальт. Начало июня, две тысячи седьмой — времена далекой молодости. Вокруг громоздятся хрущевки, натужно гудят майские жуки, чье-то мокрое белье свисает с натянутой между березами веревки. Пушистая кошка растянулась на обшарпанной скамейке, нежась в первых лучах летнего солнца. Зверек и не подозревает о том, что он ненастоящий.

С хрустом потянувшись, вдыхаю запах цветущей сирени. Молодежь любит «Нейрогеймс» за возможность сразиться с эльфийской конницей или путешествовать на космических кораблях, но я уже староват для такого. Мне почти семьдесят — какие эльфы, какие орбитальные станции? На работе мне суеты, что ли, мало?

Нет уж, я надеваю свой шлем, чтобы отдохнуть.

Триллионы электрических импульсов вытаскивают из мозга даже те воспоминания, о которых я и сам не подозревал. Симуляция в точности повторяет две тысячи седьмой, каким он был в мои школьные годы. И даже я сам здесь не обрюзгший старик, а поджарый семиклассник.

Я опускаю глаза и вижу новенькую футболку с Пикачу — бабушка всегда ворчала про «желтого черта», когда я ее надевал. Через два года я вырасту, и мама пустит футболку на тряпки. Но не сейчас — сейчас задорный Пикачу подмигивает мне, сверкая свежей, ни разу не стираной краской.

Он зовет меня в путешествие, и я радостно соглашаюсь, отправляясь бродить по дворам.

Вон в том доме я жил с родителями, там воронье гнездо на березе, прямо напротив окна. А вот моя школа, здесь я отсидел девять классов от звонка до звонка. Зимой мы строили возле нее снежную крепость, а летом рисовали мелом персонажей из самых первых интернет-мемов — тогда даже слова такого еще не придумали.

Возле школы пусто — сейчас летние каникулы. А вот если включить новогоднюю симуляцию, то можно будет все-таки собраться с духом и пригласить ту девочку потанцевать на дискотеке…

Присаживаюсь отдохнуть на ступеньки, любуясь вкопанными в землю шинами. Кто и когда решил, что это отличный снаряд для детской площадки? Теперь уже и не вспомнишь.

— Эй, парень! — грубый голос прервал мою медитацию. — Давай, двигай отсюда, школа закрыта.

Надо мной нависла грозная фигура сторожа. Валентин Петрович — ну конечно, кто ж еще. Симуляция воссоздает мир вместе с его обитателями. И конечно, этот мир реагировал на мои действия.

Возможность жить здесь, а не созерцать со стороны — вот почему миллионы людей платят огромные суммы «Нейрогеймс». Если не знать о симуляции, сам никогда не догадаешься.

Я мог бы отправиться и в другие места, встретить тех, кого никогда не видел в реальности — и программа услужливо подгрузит образы из общей базы данных. К моим услугам вся Земля две тысячи седьмого — от африканских пустынь до сверкающих горных пиков…

— Давай-давай, вали! — я ощутил грубый тычок носком ботинка. — Территория закрыта до осени!

Ах да.

Я торопливо извинился и ретировался за школьный забор. Забор высокий, но абсолютно безобидный — между редкими прутьями запросто протиснется взрослый. В те времена, конечно, на улицах было спокойнее.

Продолжаю свой моцион, отчаливая в направлении старого парка аттракционов. Хорошо бы найти ту скамейку, где мы с…

Неожиданно шум листвы, ласкавший слух всю прогулку, затих. Я затравленно обернулся, зашарив взглядом по небу. Птицы, где же птицы, они всегда реагируют первыми…

Наконец я разглядел небольшую ласточку. Выпучив глаза, несчастное создание замерло в воздухе, бестолково молотя крыльями. Ее как будто приклеили к небосклону — но на самом деле у птички заглючила траектория движения.

— Мать твою, — я сплевываю на асфальт, не обращая внимания на грозный оклик охранника.

Вирус проник в мою сессию. А значит, прогулку придется закончить неожиданным и очень некрасивым способом.

В неофициальном мануале «Нейрогеймс», который они выпустили для тех, кто все-таки решится поиграть, черным по белому написано — при встрече с вирусом необходимо как можно скорее выйти из симуляции. На моих глазах движения травы становятся все более рваными, вдалеке затихает гул машин. Программа останавливается, перегруженная терабайтами хакерского кода.

Пора сваливать, иначе в конце концов вирус остановит и меня самого, навсегда впечатав в две тысячи седьмой неподвижной моделью.

Прискорбная участь — я проведу здесь много дней, прежде чем мое настоящее тело умрет от голода. В новостях порой рассказывали о таких случаях, разумеется, всегда порицая игровую зависимость и нейрошлемы…

Но разве мы виноваты, что едва этот самый шлем слезает с макушки, перед глазами вновь встает тягучая рутина загаженного выхлопными газами города? И вместо улыбчивого пацана из зеркала глядит уставший от жизни старик, схоронивший полгода назад вторую жену?

Ладно, бог с ним. Пора возвращаться, перезагружу сессию и начну все сначала.

Вот только окошко меню не вызывается — вирус первым отключает эту возможность, стремясь поймать незадачливого игрока в ловушку. Просто так ведь шлем не снимешь — сейчас я контролирую виртуальные руки, но не настоящие.

Я знаю об этом, и знаю, как это обойти.

Игра всегда заканчивается в случае смерти в симуляции. Мне уже случалось это делать — больно, конечно, но все лучше, чем умереть по-настоящему!

Я огляделся. На детской площадке решительно нечем быстро лишить себя жизни. Хорошо для детишек, плохо для меня. До магазина канцтоваров вряд ли добегу — он через два квартала, да и денег с собой максимум на пачку сухариков. Хм. Помойка?

Помойка!

Под удивленный взгляд сторожа пересекаю площадку и ныряю в груженый мусором контейнер — повезло, что еще не вывезли! Барахтаюсь в куче пакетов, коробок из-под мебели и строительного хлама. Ну же, хоть что-нибудь острое…

Бутылка из-под шампанского услужливо пришла мне на помощь. Отличный вариант! Лихо подтянувшись, я перемахнул стенку контейнера и вновь оказался на площадке.

Деловито разбиваю бутылку о поребрик и примеряюсь к артериям на шее. Можно бы по руке, но это дольше, вирус опередит меня. А вот если повредить сонную артерию, то через пару минут увижу главное меню.

Тычок — мимо, еще один — снова. Черт, в прошлый раз я прыгнул с балкона, и это было гораздо проще! Надо было почитать пиратские гайды, я ж ни черта не смыслю в анатомии…

— Э! Э, пацан! — громадная туша сторожа сбила меня с ног. Кусок стекла вылетел из ладони, звякнув на асфальте.

Зараза!

Я изо всех сил забился в мертвой хватке Петровича, но мужик держал меня крепко, да еще и навалился своей жирной тушей!

Прям как в детстве, когда я зарядил ему снежком в затылок…

— Пусти! Здесь вирус! — заверещал я, барахтаясь в крови и осколках стекла. — Отмена операции! Мне нужно выйти!

— А ну лежи, гаденыш! Не в мою смену! — сторож заломил мне руку, да так, что искры из глаз брызнули. И на кой черт я поставил в настройках реалистичных персонажей!

— Отвали! Отмена, говорю! Вызвать техподдержку!

Бред, конечно, вирус первым делом отключает эту опцию.

— Совсем крыша поехала?! Насмотрятся своих мультиков, а потом вены режут! — прорычал Петрович, дыхнув мне в ухо вчерашним перегаром. — Эй, кто-нибудь, вызовите скорую, тут пацан с ума сошел!

Пространство вокруг нас стремительно заполнилось людьми. Вот прибежала замдиректора, жившая в соседнем доме. Вот говорливые старушки хором запричитали о западной культуре, разглядев перепачканного грязью Пикачу. Вот хмурые санитары торопливо бегут со смирительной рубашкой, а кто-то похлопывает Петровича по плечу — молодец, спас паренька!

Я что есть силы вопил и пытался вырваться, потом — биться головой об асфальт в надежде проломить себе черепушку. Но Петрович, а затем и санитары, скрутили так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть. В отчаянии я попытался откусить себе язык и захлебнуться кровью, но не понимал, как это сделать. Впрочем, скоро мне в рот засунули чей-то скомканный носок.

— Вот так-то! — довольный санитар вытер пот со лба, когда меня наконец затолкали в карету скорой помощи. — Феназепама ему, а то буйный шибко…

Фигуры в белом приладили возле моего тела капельницу, запястье пронзила острая боль. Последняя надежда на смертельную дозу рассыпалась в прах, когда пожилой доктор аккуратно отсчитывал кубики в шприце. А я уже видел кубики пикселей, на которые распадается его пожелтевший от времени халат.

Засыпая под воздействием транквилизатора, я в отчаянии поглядел в квадратное окошко машины.

Застывший Валентин Петрович провожал меня немигающим взглядом.