DARKER

онлайн журнал ужасов и мистики

Марк Моррис «Мы, те кто поет под землей»

Mark Morris, “We Who Sing Beneath the Ground”, 2017 ©

Деревенская школа располагалась не в самом высоком месте крутой главной улицы, однако Стейси хватало и этой высоты и уединенности, чтобы сквозь сетчатый забор, что огораживал дальнюю часть игровой площадки, разглядеть море. И запах его здесь тоже чувствовался: свежий и соленый, особенно в такие дни, как сегодняшний, когда холодный ноябрьский ветер то и дело прокатывался по холму, не сдерживаемый ни зданиями, ни купами деревьев, что росли дальше от побережья.

Ей всегда хотелось жить в Корнуолле. Она влюбилась в эти места с тех пор, как еще ребенком провела тут выходные с родителями и старшим братом Полом. Воспоминания о Фоуи были такими светлыми — дом Дафны Дю Морье и ежегодная регата с карнавальным шествием и веселым конкурсом по поеданию макарон, Лоо-Бич, на котором чайки воровали еду прямо из рук, стоило чуть зазеваться, и прекрасные рыбацкие деревеньки, такие как Маусхоул и Полперро, которые казались маняще таинственными из-за историй о контрабандистах и пиратах.

Карл не горел желанием переезжать так далеко на юг, но после развода пару лет назад Стейси подумала: «Ну и кто мне запретит?» Детей, которые могли бы все усложнить, у них не было — когда отношения только начали портиться, она винила в этом собственное бесплодие, но теперь, спустя время, поняла, что куда более существенным оказалось исчезновение у Карла рассудительности и надежности — так она и начала искать вакансию учителя в Корнуолле.

Дело заняло девять месяцев, но в конце концов ей предложили должность замдиректора в крохотной начальной школе в Портфэрроу (всего тридцать восемь учеников и пять человек сотрудников). Решение стоило ей немалых душевных сил — зарплата оказалась на двадцать процентов ниже, однако она посчитала, что достоинства новой жизни с лихвой перевешивают недостатки. Здесь жили не торопясь и без особого напряжения, более общинно, что подходило как нельзя лучше. Вместо нервотрепки манчестерского часа пик, на работу и с работы теперь можно было ходить пешком — то есть Стейси не только сэкономила горючее, но и стала куда здоровее, чем была когда-либо со времен юности.

Ну ладно, возможностей хоть с кем-то познакомиться здесь имелось куда меньше, чем в Манчестере, но это больше волновало мать, чем саму Стейси. Да и как ни мала была деревня, с покупки маленького белого дома в паре поворотов от Хай-стрит на новую учительницу нет-нет да и заглядывались. Клифф Монро, который держал магазин автозапчастей, пару раз приглашал Стейси на ужин, и, хотя особого душевного волнения не вызывал, был милым парнем с приятной улыбкой — и с ним было интересно. Пусть он родился в деревне и, по собственному признанию, скорей всего тут и умрет, он успел попутешествовать прежде, чем пустить корни. А еще у него была лодка. Впрочем, Стейси не была так уж меркантильна. Если начистоту, этого в ней сильно поубавилось, стоило оставить город — да и Карла — за спиной.

Маленький желтый автобус с ежедневным контингентом в половину местных учеников подполз к началу извилистого, усыпанного листьями въезда. Прошлой зимой пару раз случалось так, что обледенелые дороги оказывались слишком опасными для этого старого драндулета, в итоге тем ученикам, которые от него зависели — в большинстве своем жившим на уединенных фермах и в отдаленных домах у черта на куличках, — пришлось оставаться дома.

Автобус, пыхтя, остановился и изверг человек двадцать пассажиров. Стейси прошла через площадку и открыла небольшие железные ворота, впуская галдящую толпу. В пятницу она сказала, что сегодня будет урок «Покажи и расскажи», и теперь с удовольствием замечала, что многие дети несли не только школьные ранцы. У Ричарда Карлтона был скейтборд, у Мейси Флинн фотоальбом, а у Кайли Кендалл, которая обожала гимнастику и которую приходилось порой одергивать на площадке, чтобы кому не навредила, была с собой огромная пластиковая папка, набитая сертификатами и эмблемами. Маленький Адам Норт, чьи черные и вечно растрепанные волосы напоминали кляксу над бледным, скрытным и острым лицом, нес что-то длинное и изогнутое, завернутое в газету.

— Что там у тебя, Адам? — спросила Стейси. — Надеюсь, не самурайский меч?

Ей хотелось заставить Адама улыбнуться — он был одиноким и говорил только по необходимости, едва показывал хоть какие-то чувства, будь то гнев, уныние, веселье или счастье. Будь она азартна, Стейси поставила бы на то, что Адаму нечем поделиться с классом, поэтому она втайне радовалась, что идея открытого урока, пусть и не новая, побудила его попытаться.

Он, как всегда, ответил на это легкомысленное замечание с убийственной серьезностью:

— Нет, мисс.

— Ну и хорошо, — Стейси, чуть радушнее, чем следовало, рассмеялась. — Мы же не хотим, чтоб ты… — Она чуть не сказала: «…отрезал кому-нибудь голову», но в последний момент поняла, что шутка неподходящая: из-за садизма террористов, которые превратили ежедневные выпуски новостей в непрекращающийся вал мерзости и ужаса. Она замешкалась, будто в поисках вдохновения, взглянула на море и в конце концов пробормотала: — …Поранил кого-нибудь, правда же?

Адам ответил ей совершенно непроницаемым взглядом.

— Нет, мисс, — произнес он и направился вслед за остальными учениками.

Урок «Покажи и расскажи» прошел между утренней переменой и обедом, и все-таки удался на славу. Дети в основном были разговорчивы и полны энтузиазма, а рассказ Дениэла Робертса о героизме недавно умершего деда, проявленном во время Второй мировой, с медалями старика в руках был таким проникновенным, что у Стейси к глазам подступили слезы.

Стоило ученику или ученице закончить, как тут же поднимался лес рук и класс наполнял хор возгласов «Пожалуйста, мисс! Можно я?»

В конце концов единственным, кто не поднял руку, оказался Адам. Он сидел у стены с ничего не выражающим лицом и прижимал к себе странный изогнутый, завернутый в газету предмет. Стейси подумалось, что так он мог бы сидеть весь день, поэтому, когда осталось шестеро или семеро еще не выступивших детей, она спросила:

— Адам, а что насчет тебя? Не хочешь выступить следующим?

Он моргнул. Пожал плечами. Даже не попытался встать с места.

— Давай же, — осторожно сказала она и поманила его к доске. — Покажи нам, что ты принес.

Остальные дети обернулись на Адама, будто только сейчас его заметили. Не показывая ни страха, ни покорности, тот медленно встал и посеменил к доске. Обернулся к классу и на миг просто встал, сжимая сверток из газеты. Дети тихо смотрели в ответ.

— Помочь тебе развернуть? Это что-то хрупкое? — спросила Стейси.

Адам взглянул на нее, потом без церемоний побросал газетные листы на пол.

Предмет оказался изогнутым полумесяцем из жемчужного, похожего на раковину материала. Гладким с одной стороны и зазубренным с другой. Был он, пожалуй, около метра в длину, и поначалу Стейси приняла его за большой бумеранг, а потом — за нечто органического происхождения: возможно, часть экзоскелета какой-то морской твари. Дети с озадаченными лицами наклонились вперед. Стейси протянула руку.

— Можно посмотреть?

Адам на миг замешкался, а потом протянул ей предмет.

Тот оказался неожиданно легким, с одного края измазанным землей.

— Что это, мисс? — спросила Кэролайн Фэрли.

Стейси понятия не имела. Она с улыбкой обернулась к Адаму:

— Может быть, Адам нам расскажет?

Тот ответил непонимающим взглядом.

— Ты разве не знаешь? — насмешливо спросил какой-то мальчик — кажется, Люк Кук.

— Не надо было приносить неизвестно что, — недовольно подал голос другой, еще не успевший выступить, мальчик.

— Тише, — произносит Стейси. — Не перебивайте, сейчас не ваша очередь. Это невежливо. — В классе стало тише. Она снова посмотрела на Адама. — Если не можешь сказать, что это, Адам, может тогда скажешь, где ты это взял?

— Нашел, — тихо ответил Адам.

— Нашел? — громче, чтобы слышали остальные, повторила Стейси. — Где нашел? На пляже?

Тот помотал головой:

— На ферме.

— Ты имеешь в виду ферму, где живешь?

Он кивнул.

— А где конкретно на ферме ты это нашел?

Адам прищурился, будто раздумывая, стоит ли говорить.

— В поле.

— Понятно. Оно лежало в поле?

Он замешкался и покачал головой.

— В земле.

— И ты его откопал?

— Оно само вышло на поверхность, — эти слова он произнес так тихо, что Стейси даже показалось, что она ослышалась.

— Что он сказал, мисс? — чирикнула одна из девочек, и Стейси едва не повторила, что закопанный предмет сам вышел на поверхность, а потом поняла, что не очень-то представляет, как такое могло случиться. Чтобы не объяснять, она подняла предмет повыше и спросила:

— Итак, класс, как вы думаете, что это? Поднимайте руки. С места не выкрикивайте.

В воздух взмыли руки, Стейси начала вызывать желающих по очереди.

— Меч пришельцев!

— Акулья челюсть!

— Кость динозавра!

— Хоккейная клюшка пещерного человека!

От некоторых догадок дети заливались смехом, и Стейси смеялась вместе с ними. Когда она в какой-то момент обратила внимание на Адама, который все так же стоял рядом, то заметила, что тот не смеется с остальными Он просто смотрел на своих одноклассников — ну, или так казалось. Однако от его невидящего взгляда Стейси невольно подумалось, что смотрит он на что-то совсем иное.

На следующий день, во вторник, Адам в школе не появился. Между заполнением журнала и утренним собранием Стейси заглянула в кабинет.

— Родители Адама Норта уже звонили по поводу его отсутствия?

Мойра, школьный секретарь, неряшливая женщина средних лет и большая любительница носить оранжевое, нахмурилась, будто ее обвинили в отлынивании от работы.

— Еще нет. Я как раз собиралась им позвонить. На сегодня запланировала.

— Я позвоню.

— Не стоит.

— Да нет, я хочу позвонить. Не дадите мне их телефон?

Стейси и сама не понимала, что вынудило ее вмешаться. Может быть дело в загадочности мальчика? Она убедила себя, что так или иначе поговорить с родителями Адама будет полезно, и не только по поводу его отсутствия, а просто так, чтобы побеседовать. Она попыталась вспомнить, видела ли их на трех родительских собраниях, на которые приходила с начала работы в Портфэрроу, но тщетно. Впрочем, не такая уж это редкость. Некоторые родители были просто слишком заняты.

Мойра с неодобрительным вздохом дала ей номер, и Стейси застучала по клавишам телефона. Раздались гудки. После пятнадцатого она повесила трубку.

Мойра выглядела почти торжествующе.

— Норты — фермеры. Они весь день работают.

Выкапывают в полях мечи пришельцев, подумала Стейси, а вслух произнесла:

— Так или иначе они ответят. Попробуете еще им позвонить?

Мойра фыркнула.

На следующий день история повторилась. Адам так и не объявился, его родители не звонили, на ферме не отвечали.

— Может, написать им письмо? — предложила Мойра — впрочем, судя по голосу, затею эту она считала тягостной и излишней.

Стейси покачала головой.

— Нет, я к ним заеду после школы, посмотрю, что случилось.

Мойра сморщилась.

— Уверены? Путь неблизкий.

— Миль пятнадцать, не больше.

— Я же говорю, неблизко. Извините, но вам не кажется, что вы волнуетесь по пустякам?

— Нет, не кажется. Что-то я об Адаме беспокоюсь.

— Он обычный мальчик.

— И именно он меня и беспокоит. Я его учительница, а он прогуливает школу. Моя работа узнать, почему.

Мойра вздохнула. Вздох вышел весьма неодобрительный.

— Они вам спасибо не скажут.

— Кто не скажет?

— Норты. Они странные. Живут сами по себе. Всегда жили. Единственная причина, по которой Адама нет, — то, что он помогает Джону Норту на ферме. Они не слишком ценят образование.

— Ну, тогда я просто скажу им, как они ошибаются, правда же? — сказала Стейси.

Мойра закатила глаза.

— Не хотела бы оказаться на вашем месте.

В четверть пятого Стейси очутилась на узкой деревенской дороге между рядами высокой живой изгороди, которую бортовой навигатор машины считал несуществующей. Ветер за последние часы значительно усилился и теперь скулил, пытаясь пробраться в окна маленького «Форда Фиесты». Грязно-синее небо пятнали еще более сумрачные облака, а листья, которые во время переезда были красно-золотыми, ныне черными сумасшедшими стаями кружились в лучах фар.

— При необходимости поверните обратно, — посоветовал навигатор.

— Да заткнись ты! — огрызнулась Стейси и так яростно ударила по кнопке выключения звука, будто хотела врезать невидимому собеседнику в глаз. Отвлекшись, она едва не проехала темный проем в изгороди слева с кособоким знаком. Ударила по тормозам и, надеясь, что сзади на узкой извилистой дороге больше никого нет, поехала задним ходом.

Вот и она. Просвет в изгороди был отмечен трухлявыми останками ворот. С левой стойки свисал облупившийся знак, который Стейси и заметила: «Ферма Нортов».

— Аллилуйя, — пробормотала она и повернула машину передом в сторону ворот и поехала по грунтовой дороге. Рядом с дорогой простирались огромные ровные вспаханные поля, вдалеке огороженные чахлыми деревьями. После узких деревенских дорог открытое пространство казалось ошеломляющим. Впереди, метрах в пятистах, у дальнего края дороги Стейси заметила цель своего пути: кучку строений, которые в надвигающихся сумерках казались лишь силуэтами.

Спросив себя, не могли ли Норты уехать («А фермеры уезжают? И если да, то кто тогда приглядывает за скотиной?»), она начала пробираться по дороге. Та оказалась грязной и изрытой, пришлось ехать медленно, на второй передаче. Откуда-то слева, сквозь урчание мотора и вой ветра слышалось неумолкающее карканье ворон, Стейси повернула голову, чтобы посмотреть. Из середины поля, метрах в ста пятидесяти, торчали пять кривобоких стоячих камней, вокруг которых и правда хлопала крыльями и кричала стая ворон.

Она уже повернула было голову вперед, но тут один камень шевельнулся. Или ей показалось, что шевельнулся: сказать по правде, ощущение было мимолетное и почти незаметное. Однако его оказалось достаточно, чтобы Стейси ударила по тормозам и резко остановила машину. В грудь, едва не задушив, впился ремень безопасности. С бешено колотящимся сердцем она осела в кресле.

Стейси снова вперила взгляд в камни. Пялилась на них секунд десять кряду. Они были неподвижны. Хотя один, кажется… что? Наклонился? Согнулся пополам? Бред какой-то. Скорей всего, это была оптическая иллюзия, которую усугубили подхваченные ветром листья и кружившие вороны.

Она вздрогнула, будто стряхивая причудливые путы собственного воображения, снова уставилась вперед и завела машину. Темные здания по мере приближения росли, пока не загородили собой небо цвета слегка вылинявшей джинсы. Стейси проехала через трухлявые останки еще одних ворот в мощеный неровным и скользким камнем двор, заваленный смесью щебня, грязной соломы и большими комьями не то земли, не то навоза.

Всматриваясь в дом, облитый светом фар, и в тени по бокам — самым заметным оказался амбар справа, который был в два раза выше дома, — Стейси впервые неожиданно для себя понадеялась, что Нортов все-таки не окажется дома. Ферма, на которой жил Адам с родителями, была местом зловещим. Не просто заброшенной, а неухоженной до дрожи. В черепичной крыше зияли дыры, окна были грязные, а каменная кладка почернела и крошилась. Сбоку от дома громоздились гнилые доски, ржавые механизмы, каменные плиты и большие белые пластиковые мешки, сквозь прорехи в которых высыпалось не то зерно, не то песок, не то щебень.

Почти целую минуту Стейси просидела в машине с включенным двигателем и печкой, до боли в ладонях вцепившись в руль. Несмотря на проделанный путь, она всерьез задумалась, а не развернуться ли и поехать домой. Потом пробормотала:

— К черту. — И заглушила мотор.

Тут же погасли фары, и навалилась темнота. Но потом глаза привыкли к тусклому свету с вечереющего неба, окружающее обрело туманные очертания. Стоило открыть дверь и ступить в грязь, в лицо тут же ударил ветер. Стейси наклонилась вперед, и особенно сильный порыв попытался захлопнуть водительскую дверь, и та едва не прищемила ногу. Стейси вовремя поймала дверь, с трудом распахнула и встала во весь рост. Темно-рыжие волосы тут же заметались вокруг головы. Дверь даже закрывать не пришлось: стоило чуть отойти от машины, как ветер сделал это за нее.

— Эй? — прокричала она, но ветер унес вопрос прочь. Стейси пробралась сквозь грязный двор к дому. Если Норты дома, почему в окнах не горит свет? Она добралась до двери, четыре раза стукнула в нее молотком в виде лисьей головы. С поля неслось отдаленное карканье и крики ворон. Звуки напоминали пьяный семейный спор в самом разгаре. Какие обычно бывают у жителей Ист-Энда на Рождество.

На стук никто не ответил. «Постучу еще раз, — подумала она, — и пойду домой».

Но следующие четыре удара также остались без ответа, Стейси подергала дверную ручку. Жирная на ощупь, та все-таки повернулась. Дверь открылась.

Стейси осторожно ступила внутрь, в щель между дверью и косяком.

— Эй! — прокричала она. — Есть кто дома?

Сморщила нос. В доме пахло… плесенью. Будто забыли убрать еду. Будто обитатели дома давно не мылись и не меняли одежду.

Что бы все это могло значить? Она нависла над порогом, думая, стоит ли идти внутрь. Скользнула рукой в карман, нащупала успокаивающие очертания мобильника. Может, позвонить в полицию? А что им сказать? Что обнаружила пустую и темную ферму? Нет уж, надо найти хоть какие-то доказательства, не то утверждение, что дело здесь нечисто, просто не примут всерьез.

Стейси вытянула руку влево, пытаясь нащупать пальцами выключатель. На какой-то ужасный миг представилось, что в темноте она дотронулась до чьего-то лица, но потом выключатель наконец нашелся. Раздался громкий щелчок: на миг подумалось, что ничего не произойдет, потому что нет электричества. А потом Стейси пришлось зажмуриться от ослепляющего света, который залил комнату.

Глаза понемногу привыкли. Прищурившись, она огляделась. Дверь, как оказалось, вела прямо в большую кухню. Вот откуда запах: рабочий и обеденный столы были уставлены грязными тарелками, пустыми банками. На полу валялась разбитая кружка, вокруг растеклась липкая на вид лужа. В углу лежала груда одежды и грязных ботинок.

Стейси заметила на стуле брошенный ранец Адама и распахнула глаза. Сверху, на столе, между тарелками с остатками коричневой жижи и свидетельствами того, из чего оная состояла, — открытым пакетом шоколадных хлопьев и полупустой бутылкой молока, — лежал тот самый изогнутый предмет из жемчужно-белого, похожего на раковину материала, который Адам носил в школу пару дней назад.

— Адам? — позвала Стейси. Голос эхом прогремел по дому, будто тот был пуст или на полу не было ковров. — Мистер и миссис Норт?

Дверь, которая вела из кухни в комнаты, была распахнута. Стейси взглянула на нее, потом — на потолок, будто надеясь услышать скрип половиц. Но было тихо. И тут она сразу инстинктивно поняла, что в доме никого — никого живого, по крайней мере. Но где же…

Снаружи раздался жуткий вопль.

Стейси будто облили ушатом ледяной воды. Она вжала голову в плечи, вытаращила глаза и испуганно охнула. Крик длился секунды три-четыре, а потом стих. В нем слышалось безнадежность, даже отчаяние. А еще — что-то очень детское — и очень нечеловеческое.

Стейси на миг замерла, не в силах — и не желая — пошевелиться. Она решила захлопнуть дверь и запереться на все засовы. А потом подумала, каково будет провести ночь в запертом доме, когда эта кричащая тварь, кем бы она ни была, бродит снаружи в темноте. И вместо подобной перспективы начала соображать, далеко ли бежать до машины, сколько потребуется времени, чтобы развернуться на изрытом дворе и рвануть прочь.

Дверь дома с тонким скрипом отворилась, Стейси дернулась — но это оказался всего лишь ветер. Странным образом этот звук прервал растущий по спирали страх и заставил посмотреть на ситуацию с более логической — или хотя бы менее истеричной — точки зрения.

Скорей всего, это просто ветер завывает, рвет металл и дерево, отсюда и звук. А если не ветер, то, наверное, это потревоженное животное — или животные. Может, голодные свиньи? Надоенные коровы?

Пойти проверить? Не хотелось заставлять животных страдать. Да и уезжать отсюда с пустыми руками — совсем ни с чем — не хотелось. Пока не было гарантии, что полиция будет вести расследование, услышав о том, что Стейси нашла — или вернее, не нашла.

Она глубоко вздохнула, вышла из дома и закрыла за собой дверь. Тут же накинулся ветер, бросил ей в глаза собственные волосы, едва не ослепив. Подвязать бы их, да нечем. Повсюду кружились и летали опавшие листья, ветер гнал их по земле как стаю крыс. Стейси с тоской посмотрела на машину, потом отвернулась и направилась в сторону смутных очертаний амбара.

Она успела пройти где-то с полдюжины шагов и остановилась. Что-то большое и грузное впереди затаилось у стены амбара — или, скорее, прислонилось к ней. Стейси отбросила лезущие в лицо волосы, пообещала себе, что, если эта штука шевельнется, она тут же рванет к машине. А потом поняла, что это. Трактор. Обычный садовый трактор. Странно, как можно было представить там что-то еще. «Соберись, девочка», — подбодрила себя Стейси и рассмеялась, но тут же замолчала: смех оказался больше похож на всхлип.

Она пошла дальше, держась у края колеи, проезженной колесами трактора и других фермерских машин. Перед глазами маячила большая амбарная дверь, дерево в сумерках казалось темно-серым. Темная полоса между ней и вытесанном в стене проеме показывала, что дверь приоткрыта. Стоило подойти еще метров на пять, как сильный порыв ветра распахнул ее шире. Когда дверь с пронзительным скрипом приоткрылась, Стейси увидела, что внутри амбара мерцает свет.

Сердце заколотилось. Непонятно, был ли свет приветлив или наоборот. По крайней мере, это был хоть какой-то признак жизни, хотя беспокойства он нисколько не уменьшил: тихий внутренний голос шептал, что свет может оказаться приманкой. Стейси раскрыла было рот, чтобы позвать кого-нибудь, но тут же захлопнула его. Пожалуй, сейчас рисковать нужно с умом. Ветер все так же трепал волосы, а крохотный пушок на руках встал дыбом.

К двери амбара Стейси прокралась, словно вор. Сияние изнутри было тусклое, но ровное. Не мерцающее пламя свечи, а скорей что-то, не дающее много света, — возможно, фонарик.

Щели между дверью и косяком хватило, чтобы проскользнуть внутрь. В амбаре Стейси смотрела во все глаза, чувства обострились. Лампа стояла на деревянном ящике прямо за дверью, скудного освещения едва хватало. Впрочем, большая часть пространства впереди утопала в тени, дальше была настолько непроглядная тьма, что не видно было даже стены амбара.

Запах в амбаре стоял горячий и… как бы сказать? Нутряной. Да, именно. Не тошнотворный, но неприятный — будто густая вонь мясной отрыжки после обильной еды. Могли так пахнуть животные? Свиньи или лошади? А может, это запах силоса? Какого-нибудь органического удобрения?

Глаза бегали влево-вправо, пока Стейси напрягала слух. Если в амбаре кто-то и двигался, то за скрипом и треском деревянных стен под напором ветра все равно ничего было не слышно. Немного подождав, она осторожно и тихо двинулась вперед, ощупывая землю ногой перед тем, как шагнуть. Впереди, заглушая вой ветра, внезапно что-то двинулось. Солома шелестит? Если так, то кто шумел? Крыса — или что-то покрупнее?

«Да бога ради!» — подумала Стейси, и без лишних размышлений рявкнула:

— Кто здесь?

Ответом был не голос, но звук — глубокий и до странности тоскливый вздох. Будто ребенок ворочался во сне — правда, звук был громче раз в сто. Но несмотря на громкость, звук потерялся в вое ветра и разобрать его оказалось невозможно. Однако он все-таки встревожил: у Стейси засосало под ложечкой, нахлынул приступ клаустрофобии — тьма показалась ловушкой. Внезапно желание увидеть, что же таится впереди, пересилило естественный страх, желание остаться невидимой. Стейси дрожащей рукой достала из кармана мобильник и включила фонарик.

И невольно ахнула — почти вскрикнула. Примерно в двух метрах от стены до стены раскинулась круглая яма. На ум пришли ловушки для зверей с острыми кольями на дне, специально, чтоб пришпилить тело жертвы. О господи, господи. Это и правда ловушка? Стейси немного опустила телефон, посветила в яму. Внутри оказалась не чернота. Яма была красной.

Красной, как кровь.

Было видно, что внутри что-то шевелится. Что-то огромное, блестящее, похожее на слизня.

Стейси так быстро отпрянула, что чуть не оступилась и не упала. Пальцы инстинктивно разжались, и телефон упал в яму. Она с ужасом смотрела, как тот падает на дно, по пути освещая влажные красные стены, а потом отскакивает от блестящей, медленно ворочающейся твари на дне и гаснет.

Теперь она осталась во тьме и чуяла запах твари — мясную нутряную вонь, пока та поднималась из ямы. По крайней мере, так ей казалось. Точно она липнет к стенам, с трудом поднимая свою тушу вверх, выпускает щупальца, чтобы опутать конечности и затащить в яму.

— Он вам ничего не сделает, — раздалось сзади.

Стейси с криком обернулась. В углу амбара, справа от двери, за пределами света лампы, скрючилась маленькая фигурка. Сердце грохотало в груди, Стейси уставилась на нее, а потом прохрипела:

— Адам?

Фигурка поднялась и вышла вперед. Свет лампы превращал маленькое бледное лицо в похожую на череп маску. Стейси заметила, что руки у Адама измазаны красным. Таким же красным, как кровь. Как стены ямы.

— Он древний, но это всего лишь ребенок, — сказал он. — Зубов нет, но мясо любит.

Несмотря на торопливые и бессвязные слова, Стейси подумала, что это самое длинное предложение, которое она от него слышала. Она оглянулась на яму и спросила:

— Что это?

— Я же сказал. Просто ребенок.

— Эта тварь в яме — ребенок?

Адам нахмурился, по лицу побежали тени.

— Это не яма, — ответил он. — Это рот.

На секунду слова показались бессмысленными. А потом внезапно снизошло откровение. Блестящая тварь в яме — вовсе не тварь. Это язык.

— Рот, — выдохнула Стейси. — В смысле… это еще не все?

— Совсем нет. Сначала я нашел руку. Она высунулась из земли. А потом он начал петь мне. В голове. Рассказал, где найти рот, где копать. Рассказал, как накормить.

Рука… высунулась из земли… Стейси вспомнила стоячие камни в поле и об уверенности, что один из них пошевелился. Вспомнила изогнутый, похожий на раковину предмет, который Адам приносил в школу.

— О боже, — произнесла она. — «Покажи и расскажи». Это ноготь, да?

Адам пожал плечами.

У Стейси закружилась голова.

— Большая… — выдохнула она. — Эта тварь такая большая?

— Большая, — ответил Адам и снова нахмурился. — И это не тварь. Это великан.

Великан. В корнуолльском фольклоре было полно сказок о великанах. Но это же все выдумка, правда?

Из горла едва не вылетел истеричный смешок. Но Стейси подумала, что, если не удержит его, если даст ему волю, он перерастет во что-то совсем иное. Возможно, в испуганный и беспомощный всхлип. Нужно держать себя в руках. Вернуться к машине и известить власти. Пусть они тут разбираются.

Переведя взгляд с неподвижной фигурки Адама на дверь, она спросила:

— Адам, где твои родители? Мама и папа?

На миг его лицо превратилось в страдающую гримасу. Потом разгладилось.

— Он пел мне. Он хотел есть. Я не смог отказать. Все случилось быстро. Я взял яд. Много яда. И для животных тоже. Но он все равно хочет есть.

Ох, господи, господи. В голове без остановки крутились эти два пугающих слова. Трепет в животе разошелся по конечностям, и теперь Стейси била крупная дрожь. Во рту так пересохло, что даже губы было не облизать.

Она попыталась. Отлепила язык, присохший к челюсти. Заставила себя сглотнуть. И хрипло произнесла:

— Я ухожу. Ты не будешь мне мешать?

— Нет, мисс, — невозмутимо произнес Адам. Красные, измазанные кровью руки просто висели вдоль тела.

Стейси кивнула и, не сводя с него глаз, медленно двинулась к двери. Просто десятилетний ребенок, да еще и не слишком высокий, но что, если у него нож? Или даже ружье? У фермеров же бывают ружья, да? Пусть только дернется, она ему задаст. Без промедления. Он всего лишь ребенок, но она сделает все, чтобы сбежать.

Стейси потянулась к двери. Адам не шелохнулся. Теперь он стоял метрах в двух от нее.

— Что ты будешь делать? — спросила Стейси.

Тот пожал плечами.

— Он скоро снова проголодается. Он всегда хочет есть.

Она кивнула, будто понимая, о чем речь, и выскользнула за дверь. А там пустилась бежать со всех ног.

Ветер завывал в ушах, дул в лицо, будто хотел задержать. Стейси поскользнулась в грязи, упала на одно колено, поднялась и споткнулась. Оглянулась на амбар, ожидая увидеть, как Адам идет к ней с ружьем, но никого не заметила. Ее снова затрясло. Затрясло так, что она едва могла держаться на ногах. А потом Стейси поняла, что это не ее трясет. Это земля дрожит.

Ее мотнуло от одной стороны колеи к другой. Она упала. Да что это? Землетрясение?

Землю окутывал глубокий сумрак, но темнота пока медлила. Солнце еще висело над горизонтом, света пока хватало.

Но вдруг на землю опустилась огромная тень, накрыла дом и двор с припаркованной машиной, отсекая крохи света. Нахлынула, будто темная волна. Стейси подняла голову.

Силуэт оказался огромным, просто невероятным на фоне темнеющего неба. Ей вспомнилось, что Адам рассказывал о твари в земле, твари, чей разинутый плачущий рот был в амбаре и чьи пальцы торчали из земли в поле.

«Он вам ничего не сделает, — сказал он, — Это просто ребенок».

Земля снова затряслась. Тень надвинулась словно колоссальная приливная волна.

В голове у Стейси билось только одно.

«Мамаша».


Перевод Елены Бондаренко

Иллюстрация Ирины Романовской

Комментариев: 0 RSS

Оставьте комментарий!
  • Анон
  • Юзер

Войдите на сайт, если Вы уже зарегистрированы, или пройдите регистрацию-подписку на "DARKER", чтобы оставлять комментарии без модерации.

Вы можете войти под своим логином или зарегистрироваться на сайте.

(обязательно)