Nathan Ballingrud, “Tales of the Worm Lord”, 2016 ©

Хеллбой поднял свечу повыше, повернулся, по-быстрому осматриваясь в гробнице. Разломанные гробы устилали холодный камень. Все колья, что он использовал, были наполовину покрыты пылью вампиров. Два сломались от удара, остальные, кажется, можно было спасти. Сгнившие гобелены и паутины размером с паруса развевались на ветерке, сбегающем по лестнице за спиной. Его дыхание замедлилось, адреналин успокаивался в крови. Он посчитал: шестеро. Всё гнездо. Через месяц они бы опустошали эту глушь.

Что-то заскреблось по камню у него за спиной, и, повернувшись, он увидел еще одного ‒ ослабевшего и напуганного, ползущего по каменным ступенькам к прямоугольнику тусклого света, входу в гробницу. Кожа вампира уже дымилась.

‒ Сукин ты… ‒ Хеллбой поднял кол с земли и не спеша пошел по ступенькам. Подойдя к вампиру, он пинком перевернул его, держа кол в правой руке, а свечу в левой. ‒ Куда собрался?

Вампир был стар, его кожа иссохла, а глаза горели красными котлами. Он обнажил клыки и зашипел на Хеллбоя, но свет умирающего солнца уже делал свое дело. Быстро разливался маслянистый дым, словно от перегретого двигателя. Если существо сбежит, то сможет спрятаться где-нибудь, пока солнце не сядет полностью, и все начнется заново.

‒ Добрый вечер, ужасная тварь, ‒ сказал Хеллбой, поднимая кол в смертоносном замахе.

‒ Погоди! Скажи Червивому Лорду: я уйду! Мы не знали, что это его территория.

Хеллбой замер.

‒ Чего?

Вампир снова перекатился на живот и продолжил неуклюже краcться.

‒ Нам никто не сказал! Я даже помог бы! Послушай. Однажды Червивый Лорд пришел в Поттерc-Лейн…

‒ Что за чертовщину ты несешь?

‒ Он был великим человеком, плененным темной деревней, ‒ сказал вампир, и язык его загорелся. Остальные слова упали изо рта красными угольками.

‒ А, заткнись, ‒ Хеллбой проткнул сзади колом его сердце. От лица осталось слишком мало, чтобы вампир мог кричать, а потому он распадался в пыльной тишине. Хеллбой взошел по ступенькам и очутился на кладбище, как раз когда солнце зашло за линию деревьев, отбрасывая темно-красный свет сквозь ветви. Налетал ветер, прокладывая дорожки в снегу. Хеллбой посмотрел на ряды надгробий и пустующие могилы между ними.

Червивый Лорд?

Это что здесь за заражение?

О Поттерc-Лейн в отчетах Бюро были лишь крохи информации. Скромный город на побережье Массачусетса, корнями он был гораздо старше самого штата. Малочисленное население замкнутое и стареющее. Туристов сюда мало что могло привлечь, и, поскольку рыбацкая индустрия усыхала все сильней, городская молодежь перебиралась в более цветущие города, едва достигнув подобающего возраста. Местные защищали свои традиции и предрассудки от иногородцев. Вампиры в подобных общинах обычно процветали, используя скрытые слабые места и пользуясь нежеланием местных искать помощи вовне.

Хеллбой покинул кладбище и вошел в город. В такую рань здесь, похоже, уже спали: ставни закрыты, огни погашены. Так что было облегчением увидеть бледный свет в окнах таверны возле доков. На вывеске, болтавшейся по ветру, имелось название — «У Краба Джека». Хеллбой толкнул дверь, отряхивая снег с плеч.

Народу там было прилично для буднего вечера: чуть больше десятка человек собралось у столиков, остальные горбились у стойки. Разговор угас с его появлением — к этому феномену Хеллбой был привычен. Местные уставились на него, на их красных лицах отражался огонь очага. Хеллбой прошелся мимо столиков, медленно и осторожно, чтобы никого не потревожить, и устроился на свободном стуле у бара. Хвостом он обвил одну из ножек, чтоб не давать местным лишних поводов для страха. Старикан рядом с ним, к его облегчению, остался сидеть на своем месте.

Хеллбой посмотрел на барменшу ‒ крепко сбитую женщину, с волосами красными, как его собственная кожа.

‒ Кофе есть?

‒ Это бар, милый. Есть бухло и пиво.

‒ Ладно, мне виски. Согреться надо.

Барменша налила в стакан чего-то коричневого и толкнула к нему.

‒ Ты тут новенький, ‒ сказала она.

‒ Что меня выдало? — Никто не засмеялся. Снаружи вывеска скрипела на ветру да разболтавшийся ставень колотил по окну. ‒ Ладно, подловили. Я тут впервые. Милое место. Жаль только, вампиры водятся. ‒ Он опрокинул стакан и толкнул его назад, затем внимательно посмотрел, как она наполняет его снова.

Она даже не моргнула.

‒ Не слышала про такое.

‒ Правда? — Он повернулся к старикану, сидевшему рядом. Тот держал сигарету, дым улетал прочь. Его стакан пива стоял почти пустой и, судя по всему, был далеко не первым. ‒ Ну а ты? Не знаешь, ни у кого с вампирами неприятностей не было?

Старик поднял губу, обнажив один кривой пожелтевший зуб.

‒ Вампиры нас здесь не беспокоят.

‒ Надо же. ‒ Хеллбой вернулся к своей выпивке. — Что-то странно, ведь я только что убил шестерых, милях в двух отсюда.

‒ Это надел Мидоу, ‒ сказала барменша. — Черт, это не городская земля.

‒ Любопытно, что вызов с просьбой позаботиться о них пришел из соседнего города, до которого десять миль. Из Поттерс-Лейн нам звонить и не думали.

‒ Здоровяк, как и сказал тот мужчина, вампиры нас здесь не беспокоят. Как и черти… обычно.

Хеллбой решил пропустить это мимо ушей.

‒ Это как-то связано с Червивым Лордом?

На это никто не отозвался. Барменша повернулась к нему спиной, старик следил за горящим кончиком сигареты, уставившись на оранжевый уголек. Хеллбой чувствовал внимание остальных в этом баре. Когда он повернулся на стуле и обратился к ним лицом, их глаза скользнули в стороны. Взглядом никто с ним не встретился.

‒ Кто сказал тебе о Червивом Лорде? — спросил, наконец, старик.

‒ Один из вампиров упомянул. Но в подробности вдаться не успел.

Старик посмотрел на барменшу.

‒ Даже вампиры рассказывают о нем! Будь я проклят. — Он покачал головой и усмехнулся.

‒ Послушайте, я могу помочь. Меня зовут Хеллбой. Я из Бюро расследования паранормальной деятельности.

‒ Мы знаем, кто ты. Не деревенщины.

‒ Я не имел в виду…

‒ Забей на Аттикуса, ‒ сказала барменша. — Он чувствительный тип. Я Тесса.

Она протянула правую руку. У Хеллбоя правая рука была массивным каменным орудием, и он осторожно взялся за ее кисть кончиками пальцев — оберегая, как всегда, хрупкие людские кости, — чтобы ее пожать. Она сказала:

‒ Ты нам не поможешь. Иди домой, милый.

Хеллбой вздохнул. Такое он уже видывал: какой-нибудь сверхъестественный бандит подчинил население страхом, убедив людей, что выбора нет, кроме как преклонить пред ним колено. Ломать подобных парней он любил. Это было приятно. Выпрямившись во весь рост — восемь с половиной футов тугих красных мышц, — он слегка выпятил грудь, давая им оценить его массивность.

‒ Я знаю, вы боитесь. Но я могу вам помочь. Поверьте: этот Червь-повелитель, кем или чем бы он ни был, не встречал подобного мне.

‒ Полагаю, это правда, ‒ сказал Аттикус.

Тесса, быстро смерив его взглядом, пришла к заключению:

‒ Ладно, мистер Хеллбой, хотите узнать про Червивого Лорда? Я расскажу. Но вы захотите выпить еще.

Хеллбой прикончил то, что оставалось в стакане, и отправил его за добавкой.

‒ Давай, ‒ сказал он.

‒ Это случилось пару веков назад, еще до того, как Америка стала страной. Мы не знаем, кем он был До-Того-Как-Стал-Червем-Повелителем, но знаем, что он был шикарным джентльменом, приехавшим из Англии. Некоторые говорят, даже приближенным к королю Георгу. Другие — что состоял в сговоре с врагами короля и помогал подготовить его убийство. Несомненно одно: он практиковал темные искусства.

‒ Мэйси говорит, он был учеником Джона Ди, придворного волшебника! — сказал Аттикус.

‒ Тот еще был бы фокус: видишь ли, Джон Ди жил лет на двести раньше!

‒ Так говорила Мэйси. ‒ Аттикус выглядел пристыженным.

Хеллбой был впечатлен.

‒ А вы, ребята, кое-что знаете, ‒ сказал он.

Тесса не обращала внимания на обоих.

‒ В любом случае там у него что-то пошло не так, и он оказался на корабле, плывущем в колонии. Попав туда, он решил не входить в высшее общество Бостона, потому в Англии у него с высшими классами не задалось. Вместо этого он поехал в Поттерс-Лейн, где, как говорят, о его прибытии возвестили три сотни воронов, опустившихся на город как черный плащ, крича его имя. Он пришел в деревню, купил дом неподалеку от главной площади и в одиночестве продолжил там свои исследования.

‒ Люди в деревне проявляли любопытство и не раз пытались включить его в свою общину. Но он сопротивлялся. Он был горд и считал себя лучше них. Редкая порода, так сказать.

‒ Похоже, очаровашка был.

‒ А потом он доказал, что был прав.

Через миг Хеллбой осознал, что она ждет, когда он спросит как, и повиновался:

‒ И как же он это сделал?

Она нагнулась поближе и, чуть улыбнувшись, сказала:

‒ Не умерев.

Хеллбой провел рукой по лицу. Здешние явно любили свою историю, но та была весьма стара.

‒ Полагаю, я знаю, к чему все идет.

Тесса чуть отодвинулась, скептически взглянув на него.

‒ Знаешь?

‒ Он был колдуном, изучал черную магию, так? Многие из этих черных магов оказываются напуганными мелкими людишками, если их прижать. Говорите, он продлевал свою жизнь? Дайте угадаю: эксперименты свои он проводил дома. Странные огни сияли сквозь окна. В городе случались таинственные исчезновения. Со временем заметили, что он не стареет. Люди помирали от старости, а он все жил да жил. Спорю, он и сейчас живет в городе.

Тесса выглядела оскорбленной. Она отвернулась и перевела внимание на кого-то дальше по стойке.

Старик, Аттикус, ткнул Хеллбоя в руку.

‒ Ты украл ее фишку, ‒ хмыкнул он.

‒ Я не первый день на работе. Но не хотел задеть ее чувства.

‒ Любит она свои истории рассказывать. Как и все мы, наверное. Почти во всем в точку.

‒ А где промазал?

‒ Насчет старения. Юный задор он сохранить не смог.

‒ Да… думаю, не все пошло, как он задумал, раз вы зовете его Червивым Лордом.

Аттикус рассмеялся.

‒ А часто все идет, как мы задумали, сынок? Ты еще молод, может, и не знаешь этого. Увидишь.

‒ В общем, ‒ сказал Хеллбой, ‒ таких, как он, называют личами. Волшебник, ставший бессмертным благодаря черной магии. Они устрашают, но у всех одна слабость. Я могу вас от него избавить.

‒ И в чем слабость?

‒ Они прячут душу в хранилище, которое держат в надежном месте. Оно называется «филактерий». Разломаешь его — и все. Мне надо лишь найти его. Уверен, он где-то в его доме или зарыт на его земле.

Аттикус, похоже, ненадолго над этим задумался. Выудил еще одну сигарету из пальто и зажег ее. Снаружи снег пошел сильнее, и несколько человек ушли из бара, надеясь попасть домой, пока дорога еще проходима.

‒ Догадываюсь, где он может его хранить, ‒ сказал Аттикус.

Хеллбой повернулся к нему лицом.

‒ Да ну?

‒ Конечно. Ты не первый, кто пришел сюда и рассказывает о филактерии. Как-то в город приходил другой чародей. Приехал среди ночи, снял комнату и прятался несколько дней. Никто и не знал бы, что он здесь, да только в ту ночь за стойкой работала Милли, а она не смогла не разболтать.

«Родственные души», ‒ подумал Хеллбой, но промолчал.

‒ Червивый Лорд, однако, знал. И знал, зачем он здесь. Пока профессор собирался с силами в той комнате, роясь в книгах и приводя талисманы в порядок, Червивый Лорд готовился к встрече. Мы тогда этого не знали, конечно, но скоро все стало очевидным.

‒ Расскажи о трупном гиганте, ‒ сказала Тесса, которая оправилась от расстройства и присоединилась к ним.

‒ Я еще не дошел до этого, черт дери! Лучше налей по новой, чем моей истории мешать.

Хеллбой, предвидя, что близится битва с этим Червивым Лордом, накрыл свой стакан рукой. Ему нужна была ясная голова.

‒ В общем, одной безлунной ночью они встретились посреди дороги. С одной стороны ‒ профессор, коллекция книг вращалась вокруг него по орбите, как маленькие луны, зеленые огоньки змейками скользили вверх-вниз. Чуть дальше на дороге стоял Червивый Лорд, его способности смогли сохранить ему жизнь, но тело все равно сгнило и, казалось, состояло из грязи и жидкой глины, черви извивались в его теле, и он будто вибрировал в воздухе, испуская слабый свет.

Они принялись обмениваться оскорблениями. Парень из колледжа — в своей образованной манере, всякими словечками для богатых. Червивый Лорд говорил на своем странном языке, больше понятном личинкам, ползающим в его теле, чем людям, слышавшим его. Полагаю, они походили на француза и китайца, орущих друг на друга, не особо понимая смысл.

‒ Думаю, они неплохо понимали друг друга, ‒ сказал Хеллбой.

‒ Может, ты и прав. Потому что после этого заклятия наполнили ночь. Огромные вспышки цветов, призрачные тела возникали из воздуха, чтоб изрыгнуть мерцающие глифы из открытых ртов, земля под их ногами стонала на медлительном языке, от которого дрожали здания и тряслись деревья, выбрасывая гнездовых птиц орать в небе. Говорю тебе, Поттерс-Лейн такого еще не видел.

Сперва казалось, профессор возьмет верх. Он был моложе и, думаю, злее, потому что Червивый Лорд упал на колено. Тогда одна из вращающихся книг профессора упала, распахнутая, на землю, и над ней открылся карман в воздухе, откуда выплыла чернильница и приземлилась к профессору на ладонь, словно он позвал ее. Думаю, именно это он и сделал. Увидев это, Червивый Лорд отчаянно рванулся к ней, но не смог встать на ноги.

‒ Филактерий, ‒ сказал Хеллбой. — Скорее всего.

‒ Говоришь, надо было просто разломать его?

‒ И все. Проблема решена.

‒ Ну расскажи о трупном гиганте! — сказала Тесса.

‒ Ладно, женщина, ладно. Что ж, сэр, разломать он его не смог из-за того, что случилось дальше. Помните, я говорил, что Червивый Лорд тоже готовился к встрече? И, наконец, он выложил свой козырь. Профессор как раз поднял кулак, чтоб швырнуть чернильницу о тротуар, но земля затряслась у него под ногами, и он упал. Чернильница вылетела из его ладони и приземлилась на газон. Глубокий звук наполнил воздух ‒ размеренный, ритмичный стук чего-то тяжелого о землю, и мягкий плотский звук, прерываемый время от времени резким треском, словно ломались ветви деревьев. А впереди всего этого пробивалась резкая, богомерзкая вонь, будто от гнилого мяса.

Из-за поворота, за воскресшим Червивым Лордом, возникло нечто похожее на огромного человека, почти десять футов высотой. Пришлось минуту всматриваться, чтоб понять: это не отдельный человек, а десятки их, связанные веревками в подобие человеческой фигуры, части тела высовывались там и сям, кости ломались в угоду общим очертаниям существа. На своем пути существо оставляло страшные следы ‒ разжиженные останки давних трупов. Чем и была эта тварь — скопищем трупов, поднятых с кладбища и соединенных в нечестивое чудовище, разлагающимся солдатом на службе у Червивого Короля.

‒ Блин, ‒ сказал Хеллбой. Он глянул на Тессу, чье лицо, казалось, сияло радостным светом: ее терпение, наконец, было вознаграждено.

‒ И когда тварь шла мимо зевак, кто пришел засвидетельствовать противостояние, были слышны голоса, поднимающиеся из глубин этой массы. Думая, что узнаёт один из голосов, одна из женщин побрела за тварью, пока не оказалась достаточно близко, и тогда увидела, что тела живых были переломаны и вплетены в массу трупов. Она глянула в выпяченные глаза одного из них, глаза, охваченные болью и безумием. Глаза, как она клялась, принадлежавшие ее старшему сыну, которого она не видела несколько дней.

В общем, существо подняло составленную из людей ногу и раздавило профессора насмерть в два-три притопа. Червивый Лорд поднял чернильницу с травы и сунул в свои лохмотья, так запросто, словно сдачу. Воздух успокоился, а трупный гигант рассыпался, обдав всех костями и кровью. Те, кто были заживо вплетены в него, издавали стоны — молили о пощаде, — извиваясь и дрожа посреди пустой улицы. Долго они не продержались.

Аттикус глубоко вздохнул и осушил кружку пива. Остальные в баре тихо смотрели на него, а Тесса наполнила кружку заново с видом молчаливого одобрения. Снаружи снегопад усилился.

Никто не заговорил, и Хеллбой спросил:

‒ И все? Что было дальше?

‒ Старик пошел домой, народ почистил улицу. ‒ Аттикус пожал плечами. ‒ Все стали жить дальше.

‒ Да уж. ‒ Хеллбой на минутку умолк. — А Червивый Лорд все еще живет здесь.

‒ Конечно.

‒ Можешь сказать, где?

Аттикус обменялся взглядами с Тессой.

‒ А что ты сделаешь, чего не смог тот парень и другие вроде него?

Хеллбой уложил свой большой каменный кулак на стойку бара.

‒ Я вобью его в землю.

‒ Ну что ж. Интересно будет глянуть, ‒ помолчав минуту, сказала Тесса. ‒ Конечно, мы скажем тебе, где он живет.

Поттерс-Лейн был небольшим городком, поэтому от «У Краба Джека» до дома лича прогулка выдалась короткой ‒ по маршруту, начерченному на салфетке из бара. Снег скапливался на дороге и собирался в наносы за ее пределами ‒ этого хватило бы, чтобы замедлить обычного человека, но Хеллбой легко прокладывал себе путь, словно пахотная лошадь. Тесса и Аттикус кружили у входа в бар, теплый желтый свет разливался в стылом воздухе. Бар казался маленьким и уютным, туда не терпелось вернуться с хорошими новостями.

Дом лича, скромное двухэтажное строение, стоял в конце тупика. Подъездная дорожка пустовала, в соседних домах явно никто не жил. Старая краска облупилась с деревянного бока. Трава была достаточно высокой, чтобы зеленые стебли еще выглядывали из-под свежего снега. В доме царила темнота. Хеллбой мельком задумался, не разыграли ли его, но, подойдя ближе, увидел маленькие охранные сигилы, вырезанные у подножия лестницы, ведущей к крыльцу. Огромная правая рука Хеллбоя была сжата в кулак, готовый замахнуться, как таран, на любого, кто подкрадется в тени. Дерево громко трещало под его изрядным весом, и он знал, что удивить никого не выйдет.

Тяжелые шторы висели на окнах, не позволяя заглянуть внутрь. Быстрый взгляд на крыльцо новых выводов не навеял. Ничто не указывало на то, что здесь живут. Не то чтобы он ждал, что лич любит пить чай на крылечке, особенно при той внешности, что описали местные. Но все же заброшенность этого места внушала беспокойство.

Что же здесь творилось? Ведь явно существовали места и поинтереснее, где бессмертный мог бы проводить годы. Так почему не вернулся домой? Неужели не осталось брошенных замков, куда он мог бы пойти? Или домов с привидениями?

Ну, можно и зайти. Хеллбой постучал левой рукой в дверь.

‒ Эй, открывай!

Он прислушался. Внутри ничего. За спиной — лишь шуршание снегопада.

На этот раз он стукнул правой. Дверь легко пробилась, рассыпавшись под его копытами на щепки и доски. Показалась темная прихожая. Там, где дверь упала, вилось густое облако пыли, она щекотала горло, пока он осторожно пробирался внутрь. Воздух был тяжелым, как обычно в местах, где давно не живут.

Пыль покрывала все: вешалку для пальто у двери; столик, на котором могли держать ключи от машины, ну или хотя бы любимые зловещие реликвии; дорожку, которая простиралась, как красный язык в черной глотке этого злобного дома. Хеллбой пробрался в прихожую и заглянул в комнату справа. Там все было сломано: стульям вокруг обеденного стола оторвали ножки, кушетку подрали, даже пианино располовинили, оно напоминало животное со сломанной спиной.

‒ Какого…

Он крался по лестнице, жалея, что не прихватил фонарик. Эта тьма тяготила его, и, даже зная, что Червивого Лорда здесь нет, он чувствовал, как нарастает дурное предчувствие. Что-то здесь было не так — не только в доме, но и в Поттерс-Лейн, — но он не знал, что именно.

А вампир зачем ему историю рассказать пытался?

Хеллбой вошел в главную спальню. Кровать выглядела местом давнего злодейства. Черная кровь застыла на простынях, а середина провисла, словно там долго что-то лежало. Что — или кто — бы это ни было — это происходило давно. Мухи над добычей не кружились; запах не отравлял воздух.

У кровати стоял столик, единственный его ящик был выдвинут и торчал, как язык. Старые бумаги устилали ковер у его ножек. На столике лежала книга, обтянутая запятнанной кожей, символ адского деятеля невысокого ранга был выжжен на обложке. Его происхождение, а может, и назначение Хеллбой узнал. В нем была настоящая черная магия, а значит, лич наверняка жил здесь. Раньше.

Когда Хеллбой уже собирался уходить, что-то на земле привлекло его внимание, и он наклонился, чтоб присмотреться. Чернильница с выбитым дном. Чернила запятнали ковер под ней. Филактерий. Давно разрушенный.

‒ Да вы издеваетесь!

Тихий звук донесся снизу, едва уловимый, но безошибочно узнаваемый: шаг по полу. Хеллбой рванул к дверям спальни и глянул вниз по лестнице, едва успев заметить, как мелькнула фигура в черных лохмотьях, удалявшаяся в сторону прихожей. На лестнице разлилась вонь.

‒ Эй! — Хеллбой понесся по ступенькам, забыв об осторожности, и провалился по самые подмышки, где старое дерево подалось под его весом. Он вырвался на свободу, рухнув на обломки, и поспешил по коридору, остановившись у выломанной входной двери.

Темная фигура скользила по снегу, не оставляя за собой следов. Дальше по дороге на ее пути стояла толпа завсегдатаев «У Краба Джека», собравшаяся у выхода из тупика и смотревшая на него с карманными фонариками и даже несколькими фонарями. Они не двинулись, пока фигура приближалась.

Хеллбой шагнул на снег. Он оторвал почтовый ящик со столба и метнул со всех сил в лича, отчаянно пытаясь отвлечь его от толпы.

‒ Эй, Червивый Лорд!

Почтовый ящик прошел его тело насквозь и шлепнулся на снег.

‒ Призрак?

Червивый Лорд остановился в десятке футов перед горожанами и, наконец, повернулся к нему лицом. Оно, похоже, превращалось в грязь, расплавленную массу соскальзывающей плоти и гниющего мяса. Черви извивались в его волосах, и, когда он раздвинул челюсти, чтобы заговорить, Хеллбой увидел, что черви обитали и там, извиваясь в чаше его рта, как живое угощение. Черные одежды, которые он носил, развевались на холодном ветру. Когда он заговорил, голос исходил не из траченых легких, но истекал из самого воздуха, как нечто отдельное.

Хеллбой шел на него, занеся огромный кулак:

‒ Хватит уже! — сказал он, подчеркнув заявление разрушительным ударом.

Кулак прошел лича насквозь, и Хеллбой упал лицом в снег. Существо не двинулось, и Хеллбой перекатился на бок, чувствуя злость и смущение.

Некоторые из собравшихся засмеялись. Игнорируя Червивого Лорда, Хеллбой поднялся на ноги и посмотрел на них.

‒ Какого черта, что с вами не так? Валите отсюда!

Тесса пробилась вперед. Она наставила на Хеллбоя обвиняющий палец, и от злобной радости на ее лице тот попятился.

‒ Мы не закончили тебе рассказывать! — завопила она, перекрикивая поднявшийся ветер.

‒ Вы с ума сошли! Не видите, что здесь происходит? — Он глянул через плечо, обращаясь ко всем. — Никто из вас не видит?

Лич все говорил на своем странном языке, его голос пробивался сквозь ветер.

Аттикус толкнул Тесу еще на шаг вперед.

‒ Рассказывай историю, Тесса! Теперь она твоя.

Ей, похоже, это было приятно, и она сделала еще пару шагов вперед.

‒ Червивый Лорд не дурак, каким ты его считаешь! Он не держал свою душу в сосуде, чтобы любой глупец мог прийти и разбить его! Многие пытались! Он выковал новое искусство. Он изучал искусство именования ‒ изучал повествовательные цепи песен тайного кабала монахов, которые всю жизнь проводили в полной темноте и путешествовали от тени к тени в мире людей. Ему уже не нужен был филактерий!

Пока она говорила, некоторые горожане у нее за спиной начали смыкать ряды. Сначала он решил, что им просто холодно, но они сжимались все теснее. Обхватывали друг друга руками, обвивали ногами — словно боролись. Он перестал улавливать смысл того, что говорила Тесса. А потом услышал первый резкий хруст кости, следом еще пару и понял, что они задумали.

‒ Нет!

Он ринулся в толпу, но кто-то, размахнувшись фонариком, разбил ему губу, еще кто-то ударил карманным ножом. Они оцепляли скопление людей, медленно ломавших себя, чтобы обрести новую форму.

Остальные присоединились к атаке на него. Он сбивал одного, но на его место прыгали двое других. С правой рукой он осторожничал, как всегда, понимая хрупкость человеческого сложения. Это были просто люди.

Судя по звукам, исходящим от этой массы, спасать их было уже поздно. В ярости он повернулся к Червивому Лорду, позабыв, что там нечему было врезать, и пробил кулаком бесплотное тело, лежавшее на земле. Удар сотряс землю, неподалеку разбилось стекло.

Наконец-то он понял. Сломанная чернильница, скромный городок. Сам по себе лич давно был мертв. То, что от него осталось, жило в историях. Каждая байка, которую они рассказывали, служила заклинанием, поддерживавшим в нем жизнь. Они пестовали его все это время, говоря с ним, придавали ему форму. Даже вампиры, бедные ублюдки, по ошибке приняв Хеллбоя за одного из местных, пытались купить их прощение, поддержав заклятье.

Хеллбой повернулся к Тессе, согнувшейся от смеха.

‒ Зачем? Зачем вы это сделали? Зачем позволили это?

Аттикус ответил за нее:

‒ Как ты можешь спрашивать? Ты же сам видел, как драпали эти вампиры. Думаешь, только они чтят Червивого Лорда? Все живое или мертвое вокруг уважает Червивого Лорда, сынок. Это его город, а мы — его народ.

‒ Но вам он не нужен! Есть же другие выходы! Посмотрите, что вы делаете с собой!

‒ Мы хотим его.

‒ А ты пришел, как и все остальные, ‒ Тесса сплюнула на снег, ‒ и думаешь, что можешь отнять у нас наше.

Трупный гигант — только не все там были трупами, пока нет, судя по звукам изуродованной массы, — сделал неуверенный шаг в их сторону. Он поднял покореженный кулак и рухнул на колено — чье-то лицо, перекошенное от ярости, — оставив кровавую отметину на снегу. Затем толчком поднялся на ноги, приближаясь к Хеллбою. Но что еще хуже, остальные поступили так же.

Они кинулись на него с кулачонками, размахивая фонариками, как клюшками, некоторые орудовали кухонными ножами или мясницкими тесаками. У одного был ствол, скорее игрушка, чем смертоносное орудие. Они не смогли бы толком повредить ему этими чепуховинами. Но он против них был бессилен.

Это были люди. Еще живые. Все здесь — личи, конструкт, ‒ все это были люди. Ему было нечему врезать. Ни побрякушки, которую можно разбить, ни заклинания, что можно произнести. Только гротескная воля людей.

Спасать здесь было некого.

Он сделал единственное, что имело смысл. Повернулся и побежал.

Местные жители гнали его до границ города, некоторые уже были в машинах и скользили по ледяным дорогам. Когда он убежал из города в лес, они остановились, крича ему вслед. Требуя крови. Радуясь страху, оседлав ненависть. Люди в трупном гиганте тоже кричали, но от боли или экстаза и роковой радости ‒ он не мог сказать.

Он бежал, пока не прибыл в соседний город, в десяти милях оттуда.

На исходе следующего дня Хеллбой отдыхал на кушетке в штаб-квартире Бюро, в нескольких сотнях миль от того города, в Фейрфилде, Коннектикут. Снаружи продолжал падать снег, но внутри было тепло и светло. Открытая книга лежала на его коленях, но все его внимание поглощало окно и завывающая тьма за ним.

Вошла Кейт Корриган, местный фольклорист. Она принесла поднос с чайником и двумя чашечками.

‒ Не против, если я присоединюсь?

Хеллбой моргнул, только что заметив ее.

‒ О, привет, Кейт. Конечно. Это чай?

‒ Чай, ‒ сказала она, присаживаясь рядом. — А в нем кое-что для тебя.

‒ Я чай не особо люблю.

Она выгнула бровь в ответ, и он чуть усмехнулся.

‒ Извини, ‒ сказал он. — Я хотел сказать: спасибо, Кейт.

‒ Пожалуйста.

Она налила им обоим, и он подождал, пока она возилась со своей чашкой, добавляя сахара и немного сливок. Когда она закончила, оба сделали по глотку, и он признал, как приятно чувствовать стекающее вниз тепло. Будто это было что-то важное.

‒ Что читаешь? — спросила она, указав на книгу. Он поднял ее, показывая обложку. «Эйхман в Иерусалиме: отчет о банальности зла» Ханны Арендт.

‒ А, легкое чтиво. Я, чтобы развеяться, предпочитаю «Преступление и наказание» или «Заводной апельсин».

Хеллбой содрогнулся. У него не было сил рассмеяться, как она того хотела.

‒ Не знаю. Я просто пытаюсь все обдумать.

‒ Я читала твой отчет, ‒ сказала Кейт. — Дурная, кажется, у тебя выдалась ночка.

‒ Не лучшие мои минуты.

‒ Почему ты так говоришь? Считаешь, что-то сделал не так?

Он вздохнул, бессильно взмахнул рукой.

‒ Не знаю.

‒ Нет, не сделал.

‒ Ты уверена? Я — нет. Что бы ты сделала, Кейт? Что бы ты сделала, если они и правда выбрали чудовище?

‒ Не знаю. Правда не знаю. ‒ Она положила свою руку — маленькую, хрупкую, человеческую — на его. Хеллбой почувствовал ее тепло даже сквозь тяжелый камень, и это его оживило. Она была его другом. Внезапно осознание этого его тронуло. Это казалось важным — но он не мог объяснить почему.

‒ Но я знаю: продолжать сражение важно, Хеллбой. Ты это знаешь как никто. И мы продолжаем сражаться. И спасаем тех, кого можем. Всех не спасти. Не выйдет.

‒ Да. ‒ Он кивнул. ‒ Сражаться важно. Выпьем за это.

И они чокнулись.

Снаружи вздымался ветер, удлинялась ночь, и чудовища бродили по миру.

---

Перевод Василия Рузакова

Иллюстрация Ольги Мальчиковой