Роман Виктора Глебова «Фаталист» — первая ласточка романов в серии «Самая страшная книга». Многие гадали, какой же она будет — маньячным триллером? зомби-апокалипсисом? бытовой жутью? забористым сплаттером? — и уж никто не ожидал, что она окажется историко-литературной мистикой о... (Тут мы умолчим, дабы сохранить интригу для тех, кто не читал.) Поэтому неудивительно, что именно «Фаталист» и оказался главной темой интервью с Виктором Глебовым.

Ну что же, сразу с ходу вопрос в лоб. В Пятигорске были? 

Увы, нет. Впрочем, едва ли это мне помогло бы. Город и прежде много раз перестраивался, а теперь, надо думать, и вовсе имеет мало схожего с местом действия «Фаталиста». Приходилось пользоваться старыми литографиями, гравюрами и планами Пятигорска. Ну, и, конечно, литературными источниками — благо, служившие на Кавказе офицеры оставили их предостаточно.

 

Тогда еще один выстрел. А сочинение «Образ Печорина в романе «Герой нашего времени» в школе писали? Уроки литературы вообще любили? 

Сочинение писал, как и все. Хотя сочинения никогда толком писать не умел и не любил. Все это переливание из пустого в порожнее и вымучивание формулировок чужих умных мыслей меня просто вымораживало. А литература мне в школе нравилась, хотя и не так сильно, как потом, когда я стал изучать ее в университете. В тот период, конечно, я переживал настоящий бум. Все-таки любовь прививает не то, что ты должен читать, а то, что тебе просто понравилось.

 

Ну а теперь уже серьезно. Почему историко-литературный хоррор? Ведь, например, в цикле «Валерий Самсонов» вы прекрасно разрабатываете современную тематику…

Знаете, просто имею слабость к очарованию XIX века. Кто-то любит период революции, кто-то — Великой Отечественной войны, а мне нравятся 1870—1916 годы. И произведения об этом времени я тоже люблю. Полагаю, тогда люди умели быть благородными и подлыми без компромиссов — по крайней мере, те, о ком в истории сохранились хоть какие-то воспоминания.

А против современного материала я ничего не имею. Собственно, большая часть триллеров и хоррора у меня не историческая. Вот сейчас, например, я работаю над более чем современным сплаттер-слэшером: кровь, расчлененка, потрошилово, маргиналы, извращенцы. Все в лучших традициях, словом.

Кстати, когда пишу про современность, стараюсь подходить к матчасти не менее ответственно, хотя все равно часто приходится жертвовать истиной. Я к этому отношусь спокойно: это художественная реальность, в ней читателю должно быть интересно — прежде всего. У меня ведь не производственные романы, как у Артура Хейли. Конечно, бывают нарекания от людей, для которых полицейская работа — профессия, но суть в том, что я консультировался у их коллег и знаю, как работают следователи, вот только реальные суровые будни полиции не всегда подходят для литературного произведения. Потому что работа у старшего следователя в основном бумажная, а о таком герое я писать не хочу. Я считаю, что персонаж детектива или детективного триллера должен рыть носом землю и подвергаться опасности — в общем, работать «на земле» (да, Ниро Вульф — отдельная история; но у него был Арчи Гудвин).

А почему именно такой выбор «исходного произведения»? Я понимаю, Гоголь было бы банально — а, например, Пушкин? Татьяна как нежить, Онегин как, например, охотник на вампирических поэтов? Или Тургенев, который отбивается от персонажей баек «Бежина луга»? Почему именно Печорин? 

Тургенев как персонаж автоматически превратил бы роман в попсовый маш-ап для подростков. У меня не было цели поприкалываться.

Ну, а «Евгений Онегин» не подходит по двум причинам: во-первых, сюжет романа слишком беден событиями и вертится в основном вокруг сюжетной линии. А во-вторых — сам Онегин жалок и безлик. Он ведь пустышка, просто пародия. Даже Татьяна поняла это, пока сидела в его кабинете.

К тому же вампирская тематика, мне кажется, слишком заезжена. Конечно, можно было бы взять «Дубровского», но этот роман чересчур романтический — он бы притащил за собой шлейф ассоциаций, который мне не нужен. Есть еще «Капитанская дочка», из которой вышел бы неплохой зомби-хоррор, но это напоминало бы «Гордость и предубеждение и зомби».

 

Интернет рассекретил, что вы — учитель русского языка и литературы. Хотели бы, чтобы ваши ученики прочли ваш роман? Писали по нему сочинение? И если бы писали — какую тему вы бы им предложили? 

Почему бы и нет? Я бы в школе точно предпочел его «Герою нашего времени» (улыбается). Хотя, наверное, это потому что я мальчик. Ну, сочинение можно писать о чем угодно, в том числе и по «Фаталисту». Я бы дал такую тему, чтобы она пошла ученикам на пользу. Например, задал бы сравнить два романа и оценить, насколько точно передан и развит образ Печорина в «Фаталисте». Это заставило бы их хорошенько поразмыслить об авторской задумке Лермонтова. Кстати, хорошая идея, а скоро ведь первое сентября! (смеется)

 

Вы углубляетесь в историю, активно разрабатываете современность, пишете даже фэнтези! А что еще собираетесь охватить в ближайшее время? И есть ли темы, на которые вы никогда не будете писать? Из соображений морали, внутренней цензуры — или просто «не мое»? 

Фэнтези давно не пишу — это было давно, и с тех пор я отошел от этого жанра совершенно, даже не читаю ничего несколько лет.

Никогда не буду писать порнографию и дамские эротические романы. Не буду писать «женские иронические» детективы и детскую литературу. Для всего остального я, кажется, открыт.

Было время, когда меня увлекал стимпанк, но потом я понял, что этот жанр слишком стилизованный, слишком вычурный. Я иногда использую его элементы, но не более того — не в ущерб реализму, так сказать.

Сейчас я заинтересовался сплаттерпанком и биопанком. Еще хотелось бы понять, что такое бизарро, но пока у нас в России маловато материала на эту тему.

Есть ли у вас самый любимый ваш текст — и самый ненавидимый? 

Ненавидимый? Ну, это сильно сказано. Думаю, фэнтези в целом у меня было не слишком удачное. Я бы назвал эти тексты ученическими.

А любимых текстов у меня два — «Фаталист» и «Неотвратимость». Это два исторических хоррора и последние мои романы на данный момент.

 

Вернемся к урокам литературы. Считается, что автор что-то должен: учить, нести разумное-доброе-вечное, поднимать философские вопросы, приоткрывать неприглядность бытия и так далее... А что делаете вы в своих текстах? 

Прежде всего, я развлекаю. Это моя главная цель. А вопросы, рассуждения о бытие и прочее идет вторым эшелоном. Я работаю с жанровой массовой литературой и считаю, что в ней «умные мысли о жизни» должны украшать повествование, но не тянуть одеяло на себя.

Если говорить конкретно, то проблемы, которые я затрагиваю, довольно просты: справедливость, возмездие за зло, смелость, благородство.

 

Ваши пожелания читателям DARKER?

Читайте хорошие книжки, смотрите хорошие фильмы. Лично я так провожу свободное время.