Ольга Жердева

Журналист, критик. Выпускник филологического факультета КубГУ, специальность «Литературная критика и редактирование». Пресс-секретарь Краснодарского академического театра драмы им. М. Горького.

Вустричный бог

Миниатюра, которую с большой натяжкой можно назвать хоррор-пародией на рассказ А. Чехова «Устрицы». В «Вустричном боге» есть живых моллюсков предстоит мальчику-побирушке, который некстати подвернулся под руку двум скучающим господам в золочёных пенсне и с бородками клинышком. В образах господ можно заподозрить черты Чехова, но в них, скорее, больше от кэрролловских Моржа и Плотника. Сам Чехов, впрочем, тоже мелькнёт, но останется в истории сторонним наблюдателем. Несмотря на то, что особого ужаса в рассказе не будет, реверанс в сторону классики вышел изящный.

Грация

Бодипозитив, фетишизм, БДСМ и токсичные отношения с фидером. Столько модных слов, и все непосредственно касаются этого рассказа. Качественно сделанный триллер о ценителе пышных женщин и его строптивой музе. Не люблю эпитет «вкусно» применительно к тексту, но к «Грации» он подходит идеально.

Дефекты

Старинные фотографии «с чудинкой» когда-то вдохновили Ренсома Риггза на создание «Дома странных детей» и менее удачных сиквелов. Рассказ «Дефекты» смело вступает на территорию «русской тёмной фотографии» и неожиданно раскрывает тему странных домов с ещё более странными детьми и уж совсем далёкими от нормальности женщинами в российской глубинке. История с пугающими ритуалами, дети в масках животных, вездесущие мухи, заставляющие вспоминать то Голдинга, то Максима Кабира, то ассирийскую мифологию. Жутко, завораживающе, а в финале – достаточно гадко, так что рассказ попадает во все нужные «болевые точки».

Знамения и чудеса

Версия последних дней жизни иконописца Андрея Рублева. Иконописец Андрей расписывает собор посреди эпидемии чумы, спешит, ибо было ему видение: закончит работу и отступит мор. Символично, что последней фреской на куполе должно стать Сошествие Христа в Ад из «Деяния святых апостолов». Герой как раз и находится в мини-версии Преисподней: эпидемия, люди, потерявшие человеческий облик, и не понятно, хватит ли сил и времени спасти погибающий мир? Или хотя бы тех, к кому так неосторожно привязался? Может ли смертный творить чудеса? Есть ли для праведника выход из ада?

Конфетный король

Не разговаривайте с незнакомцами, ничего у них не берите и никогда не соглашайтесь пойти к ним домой. Эти правила родители вдалбливали в головы всем детишкам 90-х, сопровождая наставления страшными историями. Малышам годилась сказка про ведьму в пряничном домике, ребят постарше пугали маньяками. Подробностей обычно не требовалось, детское воображение само дорисовывало ужасы, которые могли приключиться. Тем, у кого с фантазией было туго, на помощь приходили криминальные сводки и НТВ, которое в 90-е вполне могло выпустить посреди белого дня сюжет с расчленёнкой. Вспомнили? Пробрало? Рассказ «Конфетный король» оживляет образ того самого опасного человека с конфетками, которого все мы если не боялись, то, как минимум, опасались встретить, да к тому же селит его в «сладком доме», ловушке, из которой не вырваться. Плюс для любителей разбираться: «а что же происходит в их голове, когда они убивают?», будет сеанс занимательной аутопсии с элементами кондитерского искусства.

Курьи ножки

Мой абсолютный фаворит в этой подборке. История на стыке городской легенды и детских страшилок, которых во взрослом возрасте уже неловко бояться, но всё, хотя бы чуть-чуть, хоть краешком сознания, боишься. В рассказе неожиданно и очень интересно соединены фольклорные мотивы с их «русским вуду, хтоническим и беспощадным» и знакомая всем тема с конкурсами детских рисунков, которые пачками отправлялись на телевидение с неясной целью и смутными надеждами то ли прославиться, то ли что-то выиграть. Эта тема, к слову, подана одновременно и пугающе, и достаточно иронично. По интонации и атмосфере «Курьи ножки» напомнили мне рассказ М. Кабира «Медуза», хотя в тексте явных аллюзий на него нет.

Лучший погонщик

Экзотические ужасы Индии (без песен и танцев) с ракшасами и лааш, индийской разновидностью зомби. Сама история достаточно простая – месть «маленького человека» жестокому правителю, но декорация, в которой она подана, завораживает. Автор создаёт красивую лакированную шкатулку, полную подлинной мерзости. Восточная сказка раскрывается с жуткой и тошнотворной стороны (описания пыток, технологии создания и управления лааш, мелкие детали типа насекомых и гнилостных испарений болот, упоминание реальных фактов – деревни изгоев-прокаженных, например), но при этом она остаётся сказкой – бесконечно далёкой, хотя и пугающей.

Мальчик-Обжора

Детство – чудесная пора! В шкафах живут монстры, пол – это лава, за гаражи ходить опасно, а все самые неприятные вещи, всё, что мешает, можно скормить Мальчику-Обжоре. Сначала вещи, а вместе с ними неприятные воспоминания, дурные мысли, злость и ярость – разве это плохо? Не плохо, пока четыре неразлучных друга не начали подавать «на стол» Обжоре блюда покрупнее и… помясистее. В целом, сюжет без сюрпризов, но сделан хорошо.

Мать-гора

Из далёкой Индии да в родные Уральские горы, к средоточию русского магического реализма и неисчерпаемому источнику паранормального – от Бажова с его сказами и до наших дней. Любые попытки подчинить себе горы почти всегда обречены на провал (часто в самом прямом смысле), и события рассказа в очередной раз это подтверждают. Вы пришли прорыть туннель в горе и проложить рельсы, но делаете это без уважения? Не избежать вам кары Каменной Девки! Плотный темпоритм рассказа захватывает и хорошо удерживает внимание читателя, поэтому открытый финал вызывает ощущение захлопнувшейся перед носом двери и смутное разочарование.

Полуденные тени

Не бывает атеистов в окопах под огнём. Солдаты Иностранного легиона сходят с ума в жаркой мусульманской стране, убивая и умирая – раз на раз не приходится. Кроме простых и понятных опасностей – пуля в голову или нож под ребро – им приходится сталкиваться с неведомой жутью. Пугающие ритуалы и тени, живущие своей жизнью – а что если все уже давно мертвы, и ад именно такой – змеящиеся улицы, баобабы и пальмы? Повествование запутывает, сбивает с толку и в итоге оставляет смутное ощущение недосказанности: что произошло, почему и, главное, в чём был смысл всего этого?

Рутина

Обыденность убивает чаще, чем серийные убийцы. В этом уверен главный герой рассказа, который не только сам всю жизнь бежит от рутины, но и однажды решает спасать от неё других. Методы сомнительны, зато цель благая. Впрочем, всем известно, куда ведёт дорога, вымощенная благими намерениями. Автор создаёт действительно жуткий психологический триллер, достаточно простой с точки зрения сюжета, но ладно скроенный и крепко сшитый.

Черный человек

Любопытное переосмысление поэмы С. Есенина «Чёрный человек» и заодно очень подробное описание игр типичного психопата-манипулятора. Поэты – люди с нестабильной психикой, их только подтолкни – они и перешагнут грань. А чувствовать себя Чёрным человеком, который шепчет на ухо и показывает путь на тот свет – это, как ни крути, приятно и льстит самолюбию. Но мнимое могущество слепит, и следующую потенциальную жертву можно здорово недооценить. Рекомендуется всем наивным девочкам, склонным влюбляться в абьюзеров.

Это случилось в Головкино

Как создать идеальный рассказ в жанре хоррор? Возьмите все самые страшные и отвратительные вещи, явления и отклонения и начинайте замешивать вокруг древнего, как мир, и такого же незыблемого, сюжета о деве в беде. Для усиления эффекта и придания национального колорита вместо рыцаря возьмите сильно пьющего мента (чуете, русским духом пахнет?), а чтобы читатели больше сопереживали, пусть вышеупомянутый мент приходится деве родным папенькой. И чернухи не жалейте! Зелье свернулось, а повествование зашло в тупик? Меняйте направление, настроение, добавляйте жути… Главное, чтобы ваш герой не начал догадываться, что всё это – лишь муки творчества и не принялся, как настоящий редактор, искать нестыковки и явные провалы в вашем «идеальном рассказе». Ироничная и даже самоироничная история, которую обязательно надо хотя бы раз прочитать под песню «Писатель Гудвин» «Король и Шут».