DARKER

онлайн журнал ужасов и мистики

ПРОКЛЯТИЕ

Александр Щёголев: «До мэтра мне 10-ти сантиметров не хватает, я замерял рулеткой»

Он знает всё о жести и умеет кончать молча. На страницах его книг можно повстречать восставшего у Кремлёвской стены мертвеца, а можно нарваться на детородный орган, который сбежал от хозяина ради политической карьеры. Он лауреат литературных премий «Старт», «Полдень, XXI век», «Астрея» и «Бронзовая улитка». Участник Литературного общества «Тьма», создатель самой страшной книги 2008 года, автор новеллизации фильма «Жесть». На откровенную беседу к нам заглянул писатель Александр Щёголев, и DARKER готов поделиться со своими читателями очередным эксклюзивным интервью. Об Антологии русского хоррора и реальном Викторе Неживом, о мире кино и конце света, о начинающих писателях, питерском «Зените» и многом другом. Прямо сейчас и только у нас.

Александр, здравствуйте. С наступившим! Каким в творческом плане стал для вас год прошедший? Подведите некие итоги: что удалось, на что времени не хватило, какие задумки не получилось пока реализовать? И поведайте нашим читателям о планах на 2012 год. Каких произведений стоит ждать от Александра Щеголева в год дракона?

Хороший был год. Главное, я снова начал активно писать. А то ведь три года не писал, вымучил в 2008 рассказ «Чего-то не хватает», заготовка для которого была сделана ещё в 1984-м, а в 2009 буквально выжал из себя маленькую повесть «Песочница». И всё. В конце 2010 я наконец осознал, что страдаю послешоковой депрессией. Депрессия стала результатом страшного для нашей семьи 2006 года, сделавшего нас с женой стариками. И вот, благодаря исключительно точно подобранному психотропу, я будто очнулся. Придумал синопсисы двух серий для некоего криминального сериала (оба не прошли), четыре месяца потратил на проект «Этногенез» (написал много текста и тоже впустую), дописал давно начатую повесть «Искусство кончать молча» (пока никуда, кроме «Даркера», не пошла), написал маленькую повесть специально для собираемой Антологии российских ужасов (из-за условий конкурса ни показать никому не могу, ни название сообщить). Наконец – большой рассказ ужасов «Чёрная сторона зеркала», который отдал в «Полдень, 21 век» (выйдет в апрельском номере). Сейчас совместно с Сашей Тюриным мы заканчиваем повесть «Кунсткамера» – пародию на проектные романы. В общем, прорвало. Что касается планов, то, извините, ничего не скажу. Боюсь рассмешить Бога, который, возможно, заглядывает на странички «Даркера».

Хоррор в ваших произведениях не такой уж и редкий гость, но причисляете ли вы себя к авторам литературы ужасов? Фантасты считают вас своим, поклонники «страшной» литературы признают роман «Как закалялась жесть» лучшей хоррор-книгой года. На какой территории удобнее действовать «Сталкеру Темной Стороны»?

Какие только углы и территории я не пометил, бегая писательскими дорогами! Литература ужасов, литература фантастическая, детская, историко-приключенческая... Ключевое слово здесь – литература. Для кого бы я ни писал, для взрослых или для детей, для любителей фантастики, детектива или хоррора, я пишу художественную прозу. Интересен мне прежде всего человек, его мотивация, его подсознание, а не антураж и не подкладка. А человека удобнее всего изучать в ситуации острейшего конфликта, на пике драматизма. Оттого и получаются у меня чаще всего триллеры, какую бы этикетку потом ни вешали издатели и читатели. Триллер – и есть моя настоящая территория. Это литература предела, это увлекательность, достоверность и стиль.

На соседней странице этого номера журнала «DARKER» публикуется заключительная часть вашей повести «Искусство кончать молча». Произведение было отвергнуто весьма уважаемым бумажным изданием с пометкой «непристойно» и даже «похабно». Что для одних неприлично, для «DARKER» в самый раз, но не было вам обидно получить отказ именно с такой формулировкой? Вообще как часто случались отказы в вашей писательской жизни?

Получать отказы всегда неприятно, хоть это и рабочий момент. Тоскливо становится. «Обидно» – неточное слово, не на кого и не на что обижаться. Ну а в данном случае ещё и горько. Потому что похабность текста – это аргумент, лежащий вне литературы, это из области морали. То есть, по сути, отказ я получил по идеологическим мотивам, не по литературным. А это уже цензура. Издание, где мне отказали, я не называю, скажу только, что не ожидал я такого от главного редактора, дорогого и духовно близкого мне человека, для которого провокационность, хулиганство и писание поперёк принятых норм всегда было достоинством. Что-то случилось с моим миром. Правда, всё это ещё не окончательно, облегчённый вариант повести в данный момент рассматривается, и у него, надеюсь, есть шансы... А насчёт отказов вообще, то их в моей писательской жизни было огромное количество, особенно поначалу. Навскидку, думаю, в соотношении один к десяти.

Расскажите немного о создании произведения со столь необычным фантдопущением. Как и когда пришла в голову идея, тяжело ли рождался текст? Когда читаешь «Искусство кончать молча», не покидает ощущение, что некоторые эпизоды автор писал с улыбкой до ушей и откровенно хулиганил. Так ли это на самом деле?

История эта содержит элементы триллера и уходит корнями в далёкий 1993-й, когда я начал повесть под названием «Война зверя», продолжение «Любви зверя». К 95-му повесть отчётливо превратилась в роман, поменяла название на «Искусство кончать» и продолжала катастрофически распухать. Когда я понял, что вещь вырастает в уродливого гиганта, более 40 авт. листов, а сам я не справляюсь с замыслом, я разодрал её на два романа... и остановился. С тех пор и валялись у меня эти тексты, брошенные и несчастные. Второй роман по задумке носил название «Искусство кончать молча». Где-то в 2008 я вдруг сообразил, что пролог к этому второму можно вынуть и использовать для самостоятельного рассказа. В прологе не было никакого фантастического элемента: майор приводит в РУОП на ночное дежурство бабу, генерал их застаёт в интересной позе (шпингалет на двери оторвался), вызывает паникующего ГГ к себе в кабинет, где беседует совсем о другом. В конце истории генерал с гневом говорит, что на дверях у оперов давно пора поставить нормальные замки... Не более, чем анекдот.

И вот я начал развивать интригу, додумывать, искать стержень. Центральная идея, как это у меня часто бывает, явилась в виде образа – в полусне, в постели, когда уже не бодрствуешь, но ещё и не спишь. Я увидел кнопку от звонка и чехол на гениталиях, с помощью которых можно убивать на расстоянии. Кстати, ничего необычного и, тем более, нового я в этом фантдопущении не вижу. У меня занятен всего лишь способ: ты убиваешь врага при посредстве оргазма, отдавая тёмным силам своё семя. Сама по себе идея «убийственной кнопки», полагаю, баян. Так вот, берусь я за рассказ, запоем пишу затравку, думаю уложиться в неделю-две... и вдруг начинаю бояться собственного текста. О высших силах надо писать аккуратно и с уважением, иначе нарвёшься на неприятности, а тут я, как мне показалось, запанибратствовал со смертью. Короче, рассказ буксует и встаёт. И жизнь моя вместе с ним встаёт. Попадаю в замкнутый круг: ни писать этот текст не могу, ни бросить его не могу, чтоб заняться чем-то другим. Тупик. Вдобавок – раскрутившаяся депрессия, о которой я не подозревал...

Дело сдвинулось в ноябре 2010, когда я лёг в нефрологию на плановое обследование. В больнице я наконец осознал свою депрессию, начал принимать антидепрессант который меня буквально разбудил и привёл в чувство. Схватился продолжать рассказ. И ровно в тот день, когда я открыл файл после длиннющего перерыва, у моего отца грянул инфаркт. Рассказ опять пришлось отложить, не до того стало. А через месяц папа умер... О том, как его убили, прочитайте тут: //al-axe.livejournal.com/101662.html . Прочитайте, это – настоящий ужас в отличие от картонной беллетристики. Таким образом, цена мною была заплачена, и далее я писал уже свободно, не оглядываясь ни на что. Я бы сказал, ожесточённо писал. Смерть папы, как ни странно, дала мне силы. Рассказ быстро превратился в повесть, которую я вчерне закончил в сентябре 2011. И, отвечая на ваш вопрос: никаких «улыбок до ушей» не было. Двигало мной прежде всего презрение – к нашей милиции в целом и к майору Неживому в частности. Жаль, что спрятать это чувство не удалось, торчит оно из текста, как голая задница из рваных штанов. Неправильно это.

Виктор Неживой, пожалуй, один из самых ярких и харизматичных персонажей, рожденных Александром Щеголевым. Согласны? Кто он для вас: обычный человек, ничем не лучше прочих героев? Самый любимый образ, который лезет в текст вопреки воле автора? Некий инструмент, несущий в книгу нужное настроение? Или, быть может, вы знакомы с Неживым в реальной жизни и периодически по-соседски заходите к нему за солью?

Вся фактура повести взята из многолетнего общения с моим одноклассником, бывшим рубоповцем, ныне полковником в отставке, который и стал прототипом Виктора Неживого. Жаргон и ментовская грязь – от него, от наблюдения за ним, от его случайных рассказов и похвальбы. (В реальности он такой: //pics.livejournal.com/al_axe/pic/0000xbtt . Или вот ещё: //pics.livejournal.com/al_axe/pic/0000yg0w – здесь он крайний справа, стоит рядом со мной-очкариком.) Так вот, прототип куда гаже и страшней персонажа. У меня с этим Неживым в реале – давнишний психологический поединок. Чем-то я его возбуждаю. Наверное, непохожестью на всех, кого он раздавил или сломал. Более безнравственного человека я в жизни не встречал. Это существо уникально – в сочетании с потрясающей хитростью (он интриган, но не от Бога, а от кого-то иного), с параноидальной мстительностью, с нечеловеческой живучестью и резистентностью организма, со звериной физической силой и с выраженными паранормальными способностями, направленными на собственное выживание и преуспевание. Он всерьёз верит, что одержим демоном. И, должен вам признаться, после многих лет наших с ним контактов я не могу с уверенностью сказать, что это не так. Странно, что он до сих пор не в Кремле. Наверное, сверхосторожность и сверхмнительность мешали строить настоящую карьеру. Ну а харизматичным его, как персонажа литературных произведений, сделал я, автор, причём, напрягаться для этого, увы, не пришлось. Зло харизматично само по себе. Пририсуй подонку большой член с крутыми яйцами – и готов Герой.

Недавно литературным обществом «Тьма» был запущен экспериментальный проект по созданию антологии русского хоррора силами фанатов жанра. Никакого составителя, рассказы отбирает специально созданная группа читателей, к которой тексты будут попадать анонимно. Вы упомянули, что уже написали для антологии маленькую повесть. Как считаете, есть ли издательские перспективы у такой книги, или же затея обернется полным провалом?

Очень надеюсь, что проект станет именно Проектом, с большой буквы. Если издать просто сборник, шансы прорваться к читателю минимальны. Без финансовой и информационной поддержки какого-нибудь крупного игрока, боюсь, поможет только чудо. Хотел бы ошибиться, но... Думаю, надо нажимать на слово «впервые». Впервые собирается именно жёсткий хоррор, а не параллельное ему «городское фэнтези», впервые антологию составляют читатели, – и т.п. Потенциального партнёра, ясное дело, прежде всего заинтересует, какие «паровозы» двигают этот поезд, то есть кто из тиражных авторов включён в состав. Что на это отвечать, я не знаю. Тут уж либо конкурсный отбор, как у вас делается сейчас, либо привлечение «паровозов» с гарантией их публикации. Компромисс, когда для части авторов «зелёный коридор», а для прочих – конкурс, будет оскорбителен и для тех, и для других. В общем, как решать эти сложности, опять же я не знаю. Так что никаких прогнозов. Надеяться и молиться.

При отборе в антологию имена авторов не сыграют никакой роли. Рассказы маститых писателей в файлах участников так называемой таргет-группы будут соседствовать и с первыми пробами пера безвестных сетевых графоманов, и с работами молодых авторов хоррора, которые в жанре крутятся довольно давно, но пока не имеют за душой множества публикаций. Пару лет назад вы судили конкурс хоррор-рассказов на сайте писателя Бориса Левандовского и могли лично оценить уровень молодого поколения, которое представляла львиная доля участников. Можно ли пропускать таких людей в печать, или пока им все же рановато тягаться с профессионалами?

Что значит «можно ли пропускать в печать»? Кто это решает, я, вы, тётя-редактор? Только рубль решает. Если читатель готов платить за косноязычные, ученические тексты, так тому и быть, пусть платит. Если читателю пофиг, что автор не владеет письменной речью, значит, автор будет издаваться и издаваться, хотим мы с вами того или нет. Это и есть свобода печати. Одно радует: у профессиональных, качественных текстов пока тоже есть покупатель, пусть и в меньшем количестве.

Но это всё общее место, говорить об этом неинтересно. В вашем вопросе кое-что осталось между строк. А именно: чем, собственно, плохи неопытные авторы, почему их уровень низок? Каков критерий оценки у писателя АЩ? Вы не спросили, но это ведь страшно важно. Иначе – всё голословно, и я, вещая о каком-то там «качестве текста», «умении писать», подозрительно похож на распальцованного жлоба. Хочу объясниться. И начну на всякий случай с того, что я не мэтр. До мэтра мне 10-ти сантиметров не хватает, я замерял рулеткой. Но так уж складывается, что частенько мне приходится принимать решение в связи с текстами начинающих авторов. Чем я в таких ситуациях руководствуюсь? Прежде всего: как человек владеет писательским ремеслом, это главный для меня критерий оценки. То есть, оценивая рассказ ужасов, на первое место я ставлю «рассказ» и только потом «ужасов». Литературные достоинства произведения для меня гораздо важнее жанровых. Потому что какой бы мощной фантазией автор ни обладал, неумение писать превращает все его усилия в пшик. Автор пытается перевести в слова те умопомрачительные картинки, которые лихорадят его воображение, но не может, не получается. С другой стороны, владение ремеслом, голая техника способны делать из банальщины и вторяков вполне пригодный продукт, чем большинство тиражных фантастов и занимается.

В чём оно состоит, пресловутое «ремесло», объяснить на пальцах чрезвычайно сложно. Зато очень легко увидеть, когда его нет. Например, один за другим идут повторы. Нескончаемые слова-сорняки. Косноязычные красивости, неточные метафоры и эпитеты, – если автору очень хочется, чтоб текст был похож на художественный. Что всё это с очевидностью показывает? Да то, что автор дилетант и ремеслом не владеет... Второй пример: текст внешне гладок, но очень многословен, растянут: где хватило бы нескольких строк, там – страницы. Прямая речь – на две трети необязательная болтовня, которую легко убрать или заменить косвенной речью. Всё недостоверно, и прямая речь, и психологическая картина переживаний персонажа, и описываемые сцены. Всё не так, ничему не веришь. Что это? Низкий любительский уровень текста, что ж ещё... Кстати, о диалогах. Диалоги – беда любого неумелого автора, это ужас-ужас-ужас. Реплики, в которых нет жизни, нагляднее всего показывают, насколько автор плох. От фальши скулы сводит. Вообще же, в стилистике новичков преобладают две крайности: либо суконная гладкопись, переполненная словесными клише, либо злоупотребление вычурными конструкциями, когда под грудой чудовищно неточных метафор и эпитетов оказывается похоронен сюжет. Авторы либо стремятся писать «как все», ориентируясь на худшие образцы массового чтива, либо желают во что бы то ни стало «сделать красиво», не имея вкуса и не зная меры. Золотая середина редка. Пройти по тонкому лезвию, не оступившись, доступно только человеку, имеющему литературные способности и писательские перспективы... Подытожу. Если текст не нуждается в редактуре, если его можно публиковать в таком виде, в каком есть, и уж потом обсуждать, только тогда он профессионален.

А ещё бывают крайние случаи, когда все возможные промахи сходятся в одной точке – и рождается текст, оглушающий своей беспомощностью. Будто ребёнок писал, школьник средних классов. Характерно, что автор при этом, не зная элементарных вещей, строит из себя знатока жизни. В результате вещь целиком расшивается на цитаты, которые можно коллекционировать, рассказывать вместо анекдотов или посылать на башорг. Оценивать здесь, как правило, нечего. И, скажу вам откровенно, такие варианты мне попадаются чаще всего...

Короче, печальны дела. Инфантилизм начинающих авторов просто уже задолбал. И тем большее счастье среди многих десятков пустых рукописей, попадающих мне в руки, находить жемчужины – Дмитрия Тихонова, Кусчуя Непому, а девятью годами раньше – Александра Сивинских и Виктора Точинова. Последние двое – состоявшиеся писатели. Таким образом, в 21 веке – только четверо. Девяностые годы прошлого века были куда щедрее на таланты.

Возвращаясь к вашему вопросу про Антологию. Я твёрдо уверен, что художественная самодеятельность совсем не предназначена для того, чтобы её оценивали по меркам профессионального театра. Но!!! Крайне интересно будет понаблюдать за конкуренцией добротно написанных текстов, если таковые вам пришлют, с теми самыми ученическими, о которых я распинался выше. Кого выберет целевая группа: авторов-дилетантов, пишущих неумело, зато от души, или всё-таки литературные достоинства перевесят смачную фактуру? Что сегодняшние читатели на самом деле предпочитают, имеет ли для них качество текста хоть какое-то значение? Понятно, что ответ «не имеет никакого значения» кажется очевидным, если заглянуть на страницы хорошо раскупаемых книг. Но ведь там, на прилавках, малограмотную безвкусицу людям навязывают, и нужна воля, чтобы этому противиться. Здесь же – никакого навязывания, чистый эксперимент.

Говоря о профессионалах в современной литературной среде, нельзя не поинтересоваться: а можно ли выжить в России, будучи только писателем, не имея при этом пятидневной «человеческой» работы или еще какой-то подработки? Понятно, что единицам даже удается жить припеваючи, но как обстоит дело у большинства? Что можете сказать, опираясь на свой собственный опыт?

Писательство, если оно не хобби, это работа full time, когда 8-10 часов ежедневно не отрываешь попу от стула. Мозг при этом вообще не прерывается ни на минуту, решает «производственные вопросы» круглые сутки, даже во сне. Хорошо бы читателю-юзеру это понять, прежде чем возмущаться, с чего вдруг писатели за своё счастье быть прочитанными ещё и денег хотят.

Сейчас, разумеется, писательским трудом не прокормишься и семью не обеспечишь. Нужно быть помещиком или отпрыском богатых родителей, чтобы позволить себе тратить время на этакую, пардон, херню. Топовых авторов не считаем, их и вправду единицы, да и у них с доходами нынче совсем не то, что лет десять назад. Созданием художественных текстов всё меньше занимаются профессионалы и всё больше любители – с теми издержками, о которых я говорил в предыдущем ответе. Писатели перестали воспроизводиться – исчезающий вид. Новых произведений, удовлетворяющих взыскательного читателя, с каждым годом в разы меньше, это видно по мучениям номинационных комиссий литературных премий, да и по итоговым номинационным спискам. Литература агонизирует, первой приняв удар надвигающейся культурной катастрофы. Слышишь, читатель, звонит колокол? По нам звонит, по писателям. Ах, не слышишь... Скоро бронза треснет и верёвка оборвётся, а ты не слышишь...

Почему писательство перестало быть профессией, можно говорить длинно. Я скажу кратко. Со времён изобретения печатного станка гонораром писателя была часть прибыли от продажи материального носителя текста, то есть книги. Цифровые технологии сделали книгу ненужной, как и любой другой носитель, который можно продать вместе с текстом. В России книга какое-то время ещё могла бы существовать, но советская система книготорговли, доносившая книгу в отдалённые от столицы города и посёлки, была в девяностые годы разрушена. Причём, целенаправленно разрушена, этот процесс не был стихийным. Зачем и кем, тоже долгий разговор, оставим на другой раз. Вдобавок, розничная цена книги взлетела до космических высот, превышая отпускную издательскую цену в два, иногда в три раза.

В результате – что? Книги издаются мизерными тиражами и плохо продаются. Тогда как тексты в цифровом виде тиражируются массово и бесконтрольно, не принося их создателям никакого дохода. Файл товаром пока что не стал, и не видно, каким образом файл в принципе может стать товаром, потому что халява доступна, удобна, безопасна и, главное, моральна. Таким вот образом писатель и остался без зарплаты.

Но если общество не платит кому-то за труд, значит труд этот не нужен, а профессия умерла.

В советские времена, когда я начинал печататься, ситуация была несравнимо более справедлива, хоть авторам и приходилось преодолевать партийную и редакторскую цензуру. Сейчас несправедливость танцует на наших костях, а коллективный дурак этому радостно аплодирует.

Новеллизацию триллера Дениса Нейманда «Жесть» вы написали за месяц с небольшим, при этом произведение у вас вышло лучше, чем у киношников. Такой скоростью нынче не могут похвастаться и многие «проектные» авторы. Это ваш личный рекорд? Какие впечатления остались от сотрудничества с одним из этих Проектов?

Вынужден поправить: не месяц, а два месяца. Девять недель, если быть точным. Да, это мой рекорд, учитывая, что в романе 19 авторских листов. Повторить такое мне вряд ли по силам.

Что лучше, фильм или книга, обсуждать не со мной, так что это без комментариев. Здесь поставьте подмигивающий смайлик. А насчёт скорости скажу – у меня был отличный стимул, может, лучший из возможных. Большой гонорар. Деньги, сияющие в конце тоннеля и позарез нужные семье, здорово дисциплинируют, не дают себя щадить или, Боже упаси, отвлекаться на чужие дела. И в творческих вопросах деньги ничуть не стесняют, если заказчик понимающий. С «Жестью» я сразу поставил условие: пишу, как хочу и о чём хочу. Условие было принято. Куда сложнее писать в никуда, без гарантий публикации и оплаты, – это я говорю тем бескомпромиссным ревнителям чистоты творчества, для которых всё, что за деньги, заведомо не литература. Результат литературного труда, дорогие товарищи, зависит вовсе не от того, есть заказ или нет, а от того, кто пишет.

Я упомянул в начале интервью, что пытался весной-летом прошедшего года попасть в «Этногенез». Историю эту можно назвать: «Как я ходил в Проекты»... Почему «Этногенез»? Потому что к январю 2011, когда я очнулся от спячки и понял, что надо со своей жизнью что-то делать, «Сталкер» уже закрывался, новых договоров там не заключали. В «Сталкер» я пошёл бы охотнее всего, тем более, туда бы меня гарантированно взяли. «Метро» или «Анклавы» отпадали, ибо никакие деньги не помогут писать вслед за авторами, которых не уважаешь. Продолжать, скажем, Стругацких – это честь, продолжать авторов Г. или П. – западло. Что оставалось? Из серьёзных проектов – только «Этногенез». Так что сговорился я с моим другом и соавтором Александром Тюриным писать на пару – для скорости, – да и вышел на контакт с одной из важных персон в «Поплите». Наше с тёзкой желание сотрудничать было воспринято более чем благожелательно: важная персона мне ответила, что как раз собиралась предложить мне поучаствовать в проекте, а я взял и сам появился. Короче, начиналось всё красиво. Мы с Тюриным разработали концепцию цикла «Кунсткамера» в рамках проекта «Этногенез» и написали подробнейший синопсис первого романа, включавший даже диалоги. Написали несколько первых глав. Нас похвалили, сказали «годится»... и замолчали на месяц. На мои письма, а также на звонки по мобильнику – не отвечали. Тогда, чтобы понять происходящее, я проконсультировался с человеком, очень близким к проекту, но не их сотрудником. И выяснил, что все решения по «Этногенезу» принимает только и исключительно владелица издательства «Поплит», самолично, вовсе не главные редактора, которых там было аж два. А синопсисы, которые она читает, оказывается, нужно делать глуповатыми, если рассчитываешь попасть в число авторов. То есть, к примеру, термин «конфигурат», который мы с Тюриным ввели в мир «Этногезена», категорически не годится, – слишком сложный. Тогда мы, не дождавшись ответа, написали новый синопсис в совершенно другом ключе: так, словно это самостоятельное литературное произведение, главная цель которого – увлечь не очень взыскательного читателя. Получилась хорошая, бойкая штучка, которую и публиковать не стыдно. Тут и наш куратор объявился с предложениями по старому синопсису. Мы послали новый. Нас обнадёжили: дескать, этот вариант ну буквально образцово-показательный, и почти наверняка воспоследует положительное решение. Ждём. Месяц, два, полгода... Нет ответа. Совсем никакого – ни слова, ни звука. Нет и по сию пору. Между тем, ещё осенью в «Этногенезе» выходит роман другого автора, где этак спокойненько использовано слово «конфигурат», запущенное Тюриным и Щёголевым. Копирайт, естественно, не наш... Мутный осадок от всего этого.

Дело не в том, что нам отказали, и потому мы бесимся. Нам же формально не отказали. Нас просто выбросили из памяти: вот мы были, и вот нас нет. Как будто мы им мальчишки. У нас с Тюриным в сумме под сорок авторских книг, мы уже участвовали в проектах, и успешно, мы лауреаты разных премий, мы никаким боком не самотёк. Хорошо, пусть мы не справились. Я уверен, наши три книги украсили бы полку «Этногенеза» и были бы замечены массовым читателем, а в «Поплите» так не думают. Ладно. Их право. Но неужели трудно хоть что-то сообщить авторам, которых фактически сами пригласили? Трудно написать одну строчку с отказом? В лом ответить на наши нижайшие письма? Я бы сказал, это по-жлобски, но скажу точнее – это непрофессионально. Непрофессионализм в «Поплите» рулит.

Четыре моих месяца корова языком слизнула, и имя этой бурёнки – Проект. Однако, согласно последним сплетням, рогатый скот сильно отощал: проектная литература затоваривает склады, тиражи катастрофически падают. Включая «Этногенез». И это радует. Чума на их дом.

Работа над «Жестью» сожрала много нервных клеток, зато принесла очень хороший гонорар. Не хотелось бы на постоянной основе сотрудничать с миром кинематографа, и случались ли у вас попытки как-то с этим миром подружиться?

Какой русский не любит быстрой езды? Какой писатель не мечтает о том, чтобы его экранизировали? С другой стороны, редкая птица долетит до середины Невы или Москвы-реки... Несколько раз мои произведения попадали в поле видимости киношников, начиналась приятная суета, и каждый раз заканчивалось обломом. С какого-то момента я понял, что это закономерность, а то даже закон природы, и перестал трепыхаться. Я и кино – две вещи несовместные. В 1991 моей повестью «Любовь зверя» заинтересовалась студия Масленникова «Троицкий мост», повесть прочитал лично Масленников, был назначен режиссёр, с которым мы спорили насчёт будущей картины. Я даже начал писать сценарий – без договора. Но грянул путч, и как-то оно вдруг заглохло. Не помню, была ли тут связь с путчем или просто совпало. В 1997 один питерский продюсер вышел на меня с предложением снимать детский фантастический сериал по моему роману «Свободный охотник». Я написал сценарий пилотной серии, за что получил гонорар в 500$. Режиссёром эта компания пригласила Виталия Аксёнова, снявшего популярный в конце 80-х фильм «Как стать звездой» с «Лицедеями» в главной роли. Пилотная серия делалась на коленке – там же и скончалась из-за отсутствия финансирования. Продюсер тщетно пытался лечь под какой-нибудь крупный телеканал, сохранив при этом права на сериал, а телеканалы соглашались только купить всё дело на корню, оставив продюсера руководителем проекта. Компромисс между амбициями продюсера и существовавшей практикой найден не был. Эти месяцы – одно из самых больных моих воспоминаний. Остались от несостоявшегося сериала только рекламный ролик с нарезкой кадров и прекрасная музыка, в которую я до сих пор влюблён... Это я рассказал про самые яркие обломы. Другие рассказа не стоят. Были ещё предложения писать сценарии по чужим идеям или книгам, но от них я, гордец, всегда отказывался. В прошедшем году попробовал, но, ясен пень, обломался.

Да, чуть не забыл. Продюсеру фильма «Жесть» я давал несколько своих ударных вещей. Никто их там читать не стал.

Раз уж затронута тема кино, нельзя не вспомнить и про «Член». Фильм именно с таким рабочим названием переродился в прокате в «Счастливый конец» и повествовал о том, как от стриптизера сбежал половой орган, превратившись в отдельного человека. За несколько лет до появления этой комедии, в журнале «Полдень, ХХI век» публикуется ваша повесть «Хозяин». Напомним читателям, что в ней у главного героя случается точно такая же неприятность, только отделившийся детородный орган не просто становится новым человеком, но и дослуживается аж до президента России. Помните первую реакцию на узнавание собственного «медицинского триллера» в очередной поделке отечественного кинематографа? Кажется, речь заходила даже о суде. Чем закончилась история?

Первая реакция – язвительный комментарий на сайте «Централпартнёршип», в их гостевой книге. С подписью, с регалиями. Не сдержался я, хотя «люди поумнее не пишут в гостевухах» (c) Кирпичи. Однако моя эмоциональная реплика так и не появилась, замодерировали.

Судиться я, конечно, не собирался. Думал просто сходить в РААП, проконсультироваться. Дело в том, что, формально, плагиата здесь нет. Плагиат по закону, это когда куски текста переписывают. Пересказ своими словами чужого произведения, например, не считается плагиатом. Но тут даже и пересказа моей повести нет, просто сюжетообразующая идея совпадает прямо и явно. Может, какая-то конкретика тоже – не знаю, так и не проверил. Короче, было просто обидно. Но обиду в суд не понесёшь. Вот если б удалось доказать прямые заимствования – тогда, пожалуй. А так мне сказали бы, что замена носа на член – это бродячий сюжет, и ослепили бы меня голливудской улыбкой.

Что меня, собственно, зацепило? То, что фильм «Счастливый конец» появился через 2 года после публикации «Хозяина» и через год после получения премии за эту повесть, когда она приобрела некоторую известность. Настораживает столь малый временной промежуток. Если идея замены носа на член носилась в воздухе, если всё так очевидно, почему было не реализовать её за долгие годы эстетической свободы, наставшие после 86-го? Сделать ремейк «Носа» в этаком хулиганском ключе – тоже идея. Подобные попытки до меня были, но уж очень давно. Переосмыслить классику, как это сделал я, переложив историю о сбежавшем члене на современную Россию, – идея в чистом виде.

Но, повторюсь: судебных перспектив эта история не имела, и, по здравому размышлению, я ничего не предпринял. Даже в РААП не пошёл.

Вы живете в Петербурге, городе, который обладает неким мистическим флером. Это очень красивое и в то же время «пасмурное» место наверняка пришлось бы по вкусу Джеку Потрошителю. Влияет ли эта неуловимая мрачность на ваши тексты? Особенно на те, что принято относить к «темным»?

В прошедшем году, в ноябре, безусловно, влияло. Поздняя осень была совершенно без снега. Тёмное время суток увеличивалось и увеличивалось, совсем чуть-чуть не дотянув до полярной ночи. А тёмное время – оно ведь моё рабочее время...

Питер – это место, не предназначенное для жизни. На болотах и на костях. Почти стопроцентная влажность в сочетании с промышленными и автомобильными выбросами. Угрюмые дворы-колодцы, населённые нежитью и нечистью. Всюду чёрная вода, куда ни пойдёшь. Всегдашняя угроза наводнений, лишь в прошедшем году отступившая со вводом дамбы. Разве можно здесь сочинить что-то позитивное и здоровое? Ну нет же, конечно! Только негативное и больное.

А Джек Потрошитель, боюсь, у нас заскучал бы. Он же грех искоренял, пусть и спорными методами. В Питере греха меньше, чем в других местах, не любит грех слякоть, сырость, вечную морось и свинцовое небо, ему подавай тепло, яркое солнце и беззаботных людей, желательно полуодетых. Это ведь только кажется, будто Лондон похож на Питер, на самом деле там гораздо меньше воды и существенно теплее. Не случайно у нас за всю историю не было масштабного серийного убийцы – из тех, кому дают звучные клички и чьи имена вписывают в золотой фонд нелюди. И простые петербуржцы-ленинградцы не случайно славились своей культурой и воспитанием.

Раньше мы почти всем писателям задавали один и тот же вопрос, но потом перестали. Надоело, да и ответы стали получать по большей части вымученные. Однако сейчас мы не имеем права не задать его. Что произойдет, если закрыть четырех человек в комнате без окон с тремя табуретками, двумя мотками веревки и одним ножом?

Ситуация искусственная, потому и ответы искусственные. Тут либо прикалываться, либо нести банальщину. Но если посмотреть на дело без улыбки, глазами сурового реалиста, то станет ясно, что количество табуреток, верёвок и ножей никакой роли не играет. Гораздо важнее, снабжают ли пленников водой и едой, есть ли фекалоотвод, поддерживается ли в комнате комфортная температура и каково качество вентиляции. Крайне важен также половой состав группы и размер помещения. Потому что в группе очень быстро начнётся борьба за ресурсы, а это (при наличии воды, тепла и вентилируемого воздуха) – еда, пространство и женщины. В этом смысле наиболее благополучна группа из 3-х женщин и одного мужчины. Вообще же картину происходящего будут определять личные качества пленников, в частности, сколько среди них потенциальных вожаков. Чем скорее устаканится вопрос с властью, тем лучше для всех.

Вначале пленники мучаются вопросами: «Что происходит?», «За что?», «Почему я?» и – разумеется, – «Как отсюда выбраться?». Тщетно ищут выход. Период возбуждения сменяется апатией. Коллектив распадается. Разум подвигается, на сцену выходят инстинкты. Обостряется борьба за ресурсы и за власть. Если не хватает еды – дерутся за еду. Если помещение тесное – за право свободно ходить (все табуретки уже разломаны). При этом кто-нибудь может быть ранен или убит. Коллектив превращается либо в стаю (наилучший вариант), либо в две враждующие пары. В обоих случаях люди гарантированно теряют рассудок и дичают, причём, быстро. Ну а если еды не хватает фатально, то пленники естественным образом переходят к людоедству, и первыми жертвами становятся психологические изгои.

Это всё общие рассуждения. Если хотите конкретики, давайте мне конкретных людей, а не табуретки в комплекте с ножом. Повторяю: в этой задаче количество предметов не так уж важно. Какой ответ можно дать, если условия задачи надо домысливать?

Под занавес беседы давайте вспомним об увлечениях и хобби. Какие книги у вас занимают самые видные места на полках, какие фильмы, игры, музыку любите? Как предпочитаете проводить свободное время, относитесь ли вы к той части Питера, которая неистово болеет за футбольный «Зенит»?

Сознаюсь, у меня плебейские вкусы. Читаю только остросюжетные вещи, написанные хорошим языком. Последнее желательно, но не обязательно. Вы, наверное, удивитесь, но хоррор, если это не триллер, я не читаю, почему-то не интересно. Разве что изредка и по делу, когда надо. Исключение – Кинг, романов 10-15 одолел по своей воле. Вообще, на склоне лет перестал любить серьёзную литературу. Я её ценю, этого хватит.

Мой наилюбимейший писатель – братья Стругацкие: каждую вещь перечитал больше десятка раз. Из современных российских не пропускаю Андрея Лазарчука и Вячеслава Рыбакова, которых обычно читаю в рукописях, а бумажные книги перечитываю. На третьем месте – Евгений Лукин, особенно хорош его «баклужинский» цикл.

Обычно говорю, что не люблю фэнтези, но втихаря почитываю. «Хроники Амбера» и цикл про Гарри Поттера перечитывал 4 раза, Перумовский цикл – дважды. Очень нравятся романы Андрея Хуснутдинова: «Данайцы», «Столовая гора», «Гугенот». Из киберпанков: только Гибсон и Александр Тюрин. Хайнлайна до сих пор читаю, когда попадает в руки. В общем, круг моего чтения – это прежде всего фантастика и фантастическая проза. Из детективов и боевиков отмечу моих любимых Дэшиела Хэммета и Грегори Макдональда, у которых не по одному разу прочитал всё, что переведено. И добавлю в эту компанию английского сатирика Тома Шарпа, который хоть и не пишет остросюжетку, но тоже хорош. Вообще, читаю я избыточно много, вечно зависаю с какой-нибудь книгой. Особенно на унитазе – самое подходящее место. И читаю только бумажные книги. О букридере на e-ink сладко мечтаю, а от ЖК-экранов страшно болят глаза.

На фильмы тоже трачу много времени. Жанровых предпочтений нет, кроме разве что психологического триллера. Обычно ориентируюсь на режиссёров и актёров. Американцы, англичане и к ним примкнувшие: Кэмерон, Ридли Скотт, Карпентер, Шьямалан, Ричи, Тарантино, Земекис, Верховен, Иствуд, – это режиссёры. Из современных актёров, участие которых, как знак качества: Кевин Спейси, Мэтт Дэймон, Клайв Оуэн, Том Хэнкс. В последние годы предпочитаю европейское кино: французское, скандинавское, испанское. Ненавижу ремейки, которые Голливуд делает на фильмы из Европы. С удовольствием смотрю российские фильмы, вижу потрясающе быстрый прогресс. Западные сериалы не люблю и не смотрю, за исключением гениального «Декстера». Это я должен был «Декстера» написать, я!!! Опоздал, стормозил... Ещё, пожалуй, «Обмани меня». И всё. «Секретные материалы» остались в далёком прошлом, но до их планки так никто всерьёз и не допрыгнул. Место «X-Files» мог занять «Lost», если б сценаристы позорно не слили последний сезон, который – как плевок в лицо зрителю. Зато я смотрю некоторые российские сериалы, а точнее – многосерийные телефильмы, вершина которых – проекты Ильи Куликова: «Меч», «Шахта», «Игра», ну и второй сезон «Глухаря», конечно.

Много уже чего назвал, но ещё больше – не назвал. Не хочу быть занудой. Про игры скажу, что лет 10 назад я был зависимым игроманом, но сумел переломаться. Играл только в 3D-Action шутеры от первого лица и ни во что другое. Quake всех номеров, Half-Life, Deus Ex, Unreal, а также их клоны. Проходил по нескольку раз, включая последний уровень сложности.

Музыку слушаю постоянно, потому как чокнутый меломан. Мальчик с плеером. И только CD, от MP3 голова сразу болит: у меня слух, близкий к абсолютному. Пишу под музыку, это мой допинг, без ударных и басов строчки из себя не выжму. Чаще всего ставлю классическиe hard-rock, AOR или art-rock. Но в целом – всеяден. Вместо предпочтений проще назвать, чего категорически не употребляю. С «шансона» и формата «Русского радио» блюю, хотя качественную попсу не отвергаю, наоборот. Раздражает симфоническая музыка, трэш-метал с гроулингом, пафосный рэп и нудная танцевальная электроника для обдолбанных подростков. Всё остальное годится. Вот мои новогодние приобретения: сборник Аиды Ведищевой, Maroon-5 2010 года и 4 ранних альбома «Алисы» с 1985 по 1989.

Что там ещё? А, «Зенит»! Ну, это святое. Болельщиком стал с 80-го, это когда мы в итоге взяли «бронзу». По-молодости ходил на стадион, женился – перестал. «В цветах» никогда не красовался, слишком уж независимый, но душою всегда с фанатами. Даже когда они не правы.

В заключение обращу ваше внимание, что каждые 10-15 лет мои вкусы меняются. И напомню, что сейчас мне 50, так что маразм писателю Щёголеву в оправдание.

И напоследок, пожелайте что-нибудь читателям "DARKER" в этом новом году, который толпы чокнутых провидцев называют последним для человечества.

Давайте начнём с конца. Как с конца вашего вопроса, так и с конца света. Сказать вам, какое у Апокалипсиса единственное свойство, которое известно с точностью? Оно же – главное его свойство. Это то, что никто из людей не знает, когда Апокалипсис случится. В этом вся суть и весь смысл. Смысл для нас, для людей, на Высший я не претендую. Иначе говоря, если кто-то, основываясь на чём угодно, провозглашает дату конца света, а легковерные и впечатлительные толпы её подхватывают, можете быть уверены – этот день или год совершенно безопасен для человечества. Так что не бойтесь 2012-го, дорогие современники.

И вообще, поменьше бойтесь. Это моё пожелание любителям хоррора. Нет, я понимаю, чтобы любить хоррор, надо быть смелым человеком, но вы всё-таки бойтесь поменьше. Особенно того, чего не существует в реальности.

А ещё я желаю каждому иметь в своей жизни сверхзадачу. Хорошо бы её знать и уметь сформулировать. Если пока не знаете, обязательно поищите, покопайтесь в себе, целый год на это впереди. Вот как в литературе наличие второго и третьего слоя – вовсе не прихоть эстетов, а действенное средство, заставляющее читателя перечитывать книгу, так и в жизни – многоуровневость позволяет одному человеку быть интересным для другого. Ужастики со сверхзадачей превращаются в литературу ужасов. Люди со сверхзадачей добиваются уважения и успеха.

Спасибо за интервью, Александр. Будем и дальше пристально следить за вашим творчеством и надеяться на то, что темные тропинки никогда не окажутся чужими для вас. Удачи во всех начинаниях!

Вам спасибо, что не забываете меня. А по тёмным тропинкам я всегда хожу с мощным фонариком и запасом батареек, что и вам советую. Потому что без света не выжить во тьме.

Комментариев: 10 RSS

Оставьте комментарий!
  • Анон
  • Юзер

Войдите на сайт, если Вы уже зарегистрированы, или пройдите регистрацию-подписку на "DARKER", чтобы оставлять комментарии без модерации.

Вы можете войти под своим логином или зарегистрироваться на сайте.

(обязательно)

  • 1 dexter.razbor 02-07-2019 19:55

    >Западные сериалы не люблю и не смотрю, за исключением гениального «Декстера». Это я должен был «Декстера» написать, я!!!

    smile)

    Вот-бы попросить товарища написать поподробнее что он думает об этом Шедевре!

    Учитываю...
  • 2 Мельник 02-02-2012 22:44

    Классное получилось интервью - словно лично пообщался с Щёголевым smile

    Читал и оторваться не мог, очень интересно было.

    Учитываю...
  • 3 Caspian 20-01-2012 15:57

    Спасибо за интервью! И интервьюеру и интервьюируемому. Читать было одно удовольствие.

    Учитываю...
  • 4 kel-kor 20-01-2012 11:52

    Очень хорошее интервью. Спасибо.

    Учитываю...
  • 5 OldFisben 20-01-2012 10:10

    Хорошее, да.

    Только вот чем Метро хуже Сталкера то? Тем, что там не отметились кондотьерами Лазарчук или Успенский? Так они за денежку ж, от Стругацких в серии ничего и нет, считай. А основная масса авторов сталкера отметилась и в метро. Палий, Шакилов, Буторин и пр.

    Абсолютно одного уровня проекты.

    Учитываю...
    • 6 Pickman 20-01-2012 11:36

      Мне Метро даже поинтереснее (теоретически - кроме первого Глуховского, ничего читать не стал).

      Учитываю...
    • 7 Al-Axe 20-01-2012 13:32

      Метро хуже Сталкера не вообще, а только для интервьюируемого. "...никакие деньги не помогут писать вслед за авторами, которых не уважаешь", конец цитаты. В этой реплике отсутствует слово "МНЕ", но оно подразумевается.

      У мира "Сталкера" нет явного автора, вместо него - большая команда разработчиков игры. Не писатели. Да и АБС косвенно поучаствовали, поделившись атмосферой и немножко героем "Пикника". Потому-то писать для "Сталкера" - это просто деньги зарабатывать (не больше, но и не меньше), а для "Метро" - ещё и преодолевать в себе ненужное для дела психологическое бурление, мол, дописываешь за автора, который пишет хуже тебя.

      Напоминаю, что всё сказанное - не абсолютная истина, а всего лишь ощущение интервьюируемого, для которого самоуважение - непременное условие работы. К тому же, высказываясь в таком ключе о коллеге, он открывает ворота для любых подобных высказываний уже в свой адрес.

      Учитываю...
  • 8 Pickman 20-01-2012 08:46

    Отличное интервью. Одно из лучших на моей памяти в DARKER вообще.
    Соглашусь с коллегой. Особенно сильно сказано про Питер.

    Спасибо.

    Учитываю...
  • 9 Хельг 20-01-2012 02:28

    Интересный дядька. Многабукаф, конечно, но вообще по делу, и не скучно.

    Учитываю...
  • 10 Парфенов М. С. 20-01-2012 02:27

    Отличное интервью. Одно из лучших на моей памяти в DARKER вообще.

    Учитываю...