Единственный роман Марцина Подлевского, опубликованный на русском языке, — «Прыгун» (Skokowiec, 2015), первый том тетралогии «Глубина» (Głębia) — прошел практически незамеченным. Еще меньшее внимание привлек он в среде любителей хоррора, появившись в серии «Звезды научной фантастики». Однако там нередко мелькают книги, способные порадовать любителей темного жанра, живой порукою чему небезызвестный Питер Уоттс. Заслуживает внимания и пан Подлевский — тем паче что на родине читатели впервые познакомились с этим циклом по рассказу «Открытки из Глубины» (Pocztówki z Głębi, 2013), вошедшему в антологию польского и переводного вирда Po drugiej stronie. Уже одно это обстоятельство намекает, что к тетралогии стоит присмотреться детальнее.

Роман Марцина Подлевского «Глубина: Прыгун» серии «Звезды научной фантастики»

Начало будто бы совсем о другом. Пьяница-капитан покупает подержанный космический корабль — или прыгун — и набирает в экипаж таких же, как он, маргиналов с темным прошлым. Классическая завязка для приключенческой фантастики золотого века. Правда, сразу бросается в глаза одна мелочь: на корабле будто бы водятся привидения. И если от этого мы, заодно с капитаном Миртоном Грюнвальдом, можем отмахнуться как от фольклора, сложнее проигнорировать, что какое-то время корабль побывал призраком. Во вполне буквальном, нисколько не метафорическом смысле.

Ведь вынесенная в заглавие Глубина может сотворить с судном и не такое.

Глубинный привод, изобретенный неким Гарольдом Крэмптоном еще в баснословные терранские времена, позволяет единым махом перескакивать сразу на пятнадцать световых лет — что и открыло некогда человечеству дорогу к колонизации Галактики. Беда только в том, что это отнюдь не телепортация. Нет, прыгая за пределы обычного континуума, корабль оказывается в Глубине — безумном метапространстве, хаосе измерений, где не действуют обычные законы, и даже причинно-следственные связи работают иначе. Впрочем, кто знает, что делается там доподлинно? Нельзя пересечь Глубину хотя бы в частичном сознании — даже в криогенной капсуле — и сохранить здравый рассудок. Платой станет неизбежная и неизлечимая послеглубинная болезнь, чьи симптомы парадоксальны и пугающи.

В этот момент половина читателей наверняка воскликнула «Варп!» Другая, в унисон с ними, не согласилась: «Долгий джонт!» Все верно, принцип «телепортации через ад» отнюдь не нов в космической фантастике, да Подлевский и сам не скрывает, что творит отнюдь не в пустоте. В ходе чтения тетралогии на ум приходят многие классики и современники: не только «Дюна» и «Гиперион», но и более неожиданные — к примеру, «Песнь льда и пламени». Автор адаптирует реалии, атмосферные штрихи и элементы антуража, прячет пасхалки в названиях космических кораблей и именах персонажей (некоторые, впрочем, теряются в переводе) — но из этой эклектики постепенно вырисовывается исключительно своеобычный, самобытный мир с долгой историей.

Польское издание романа Марцина Подлевского «Глубина: Прыгун»

Для фантастики очень дальнего прицела «Глубина» парадоксальным образом прямо-таки одержима прошлым — в самом разном масштабе: десятки, сотни, тысячи лет… и даже целые эоны. Это прошлое персонажей — биографии всех до единого членов экипажа «Ленточки», как и многих других действующих лиц, скрывают то или иное количество тайн. И это прошлое мира — в широком смысле всего Млечного Пути… или того, что некогда им было. Когда-то давно от одного его края до другого простиралась процветающая Галактическая Империя — но потом… потом что-то пошло не так. Сперва пришла Напасть, о которой уже ничего не помнят, хотя само слово осталось в числе главных ругательств. Следом — Ксеновойна, в результате которой Иные покинули Галактику, оставив человечество в одиночестве. А потом начался конфликт людей с одолевшими инопланетян Машинами — и Млечный Путь сожрало живое Опустошение.

Эти апокалиптические события давно обратились в миф. Персонажи Подлевского живут в Выжженной Галактике, где осталось не так уж много пригодных к жизни систем. Цивилизация откатилась далеко назад — и в плане технологий, и в плане культуры. Возникли причудливые секты, воскресли архаичные политические формы. Изменилось само понятие «человека» — кибернетические аугментации стали частью генотипа и передаются по наследству. Искусственный интеллект умнее собаки внушает страх и подозрение, и развивать его хотя бы до человеческого уровня категорически запрещено. На обломках Империи худо-бедно возник Альянс трех исключительно непохожих сил — Государства, Лиги и Федерации, не говоря о бессчетных приграничных герцогствах. Там же несут патруль черные корабли, не теряя бдительность на случай Возвращения Ушедших…

Или не было никаких Ушедших? Научный Клан уже временами сомневается, существовали ли когда-то настоящие Иные с их безумным, непостижимым для человека мышлением. Да и вообще, что мы знаем о прошлом? Ведь в мрачном мире далекого будущего есть место только… не угадали — лжи. Лгут все, живые и мертвые, устные свидетельства и официальные хроники, и даже эпиграфы к главам (цитирующие всех вышеперечисленных и многое сверх того). Сколько просуществовала Империя, и как давно она пала? Каким образам людям удалось одолеть Единство Машин, на стороне которого были неизмеримо превосходящий интеллект и Оружие, разрушающее саму ткань пространства и времени? Чем была загадочная Напасть? И к чему все эти полузабытые легенды о Бледном Короле, который приходит из Стрельца А*, черной дыры в самом сердце галактики?..

Вопросов будет много. О, не сомневайтесь, на них будут даны ответы — некоторые даже в самом конце первого тома… Вот только вопросов от них возникнет еще больше. И вся картина здешнего мироустройства основательно пошатнется. «Прыгун» обрывается на совершенно безжалостном клиффхэнгере, который решительно превращает космооперу в космический ужас.

Польское издание романа Марцина Подлевского «Возвращение»

И следующие, непереведенные тома всецело оправдывают его зловещее обещание. Так, второй, «Возвращение» (Powrót, 2016), гораздо масштабнее: если в предыдущей книге были всего две-три сюжетные линии, разбегающиеся и вновь сходящиеся, то здесь число персонажей и мест действия гораздо больше, и цикл приобретает размах романа-эпопеи. Уже к середине «Возвращения» глаза помаленечку лезут на лоб. Возрождение легенд, ксеноформирование планет, изощренный боди-хоррор… С подобным угаром другие авторы тянули бы до скончания цикла — но Подлевский ничтоже сумняшеся разворачивает противостояние галактических масштабов уже в первой половине тетралогии, вполне уверенный в своих силах устроить героям и читателям «страшнее, больше и эпичнее».

Польское издание романа Марцина Подлевского «Натиск»

И устраивает. «Возвращение» завершается новой порцией ударных откровений и еще одним поразительным клиффхэнгером, после чего переходит в «Натиск» (Napór, 2017), где масштаб и ставки по-прежнему не перестают расти. Количество сюжетных линий неуклонно прибавляется, и одна из них даже переносит нас в дни Галактической Империи, позволяя по-новому взглянуть на многие давно известные вещи. Конфликт неуклонно разрастается, вовлекая все новые и новые силы, и уже само существование человечества оказывается под вопросом… Впрочем, концовка тома снова переворачивает все вверх дном, ставя под вопрос выживание кого бы то ни было. Если «Возвращение» уже отчетливо пахло Лавкрафтом, то финал тетралогии, «Безграничность» (Bezkres, 2018), во многих эпизодах заставляет вспомнить уже о Лиготти с его вселенским абсурдом и эстетствующим пессимизмом. Плывущие сквозь космос мертвые города, покрытые инеем, голоса, звучащие в реликтовом излучении, всеобщая безысходность, нарастающая перед лицом неотвратимо наступающей энтропии…

В композиционном отношении тетралогия Подлевского выверена практически безупречно. Видно, что автор не позволяет себе плясать под дудку персонажей и случайных вывертов сюжета, четко следуя изначально заложенному плану. Каждый из четырех томов разбивается на три именные части, а каждая из тех, в свою очередь — на одиннадцать глав. Эта строгая симметрия позволяет весьма изящно жонглировать множеством лиц и событий, разнесенных в пространстве и времени, а также тщательно отмерять информацию о прошлом, настоящем и будущем. Каждый элемент на своем месте, каждый так или иначе работает на сверхзадачу.

Польское издание романа Марцина Подлевского «Безграничность»

Есть, конечно, в цикле свои недостатки. Например, солидный объем томов отчасти объясняется склонностью автора показывать некоторые ключевые события в разных главах с разных точек зрения, подчас дословно воспроизводя немалые куски диалога. Довольно скоро начинает и резать глаз постоянное упоминание «лазурного времени» (по имени Лазури, столичной планеты Альянса) — ведь локальным временем в сюжете не пользуется буквально никто, так зачем же каждый раз уточнять? Некоторые сомнения вызывает и согласование привлекаемых научных теорий с авторскими фантастическими допущениями. Апелляции к Уэббу, Кингу и Алену Аспе (в переводе ошибочно превращенному в «Аспекта») звучат, безусловно, внушительно — но в правильности их интерпретации начинаешь сомневаться, видя, как автор понимает роль «наблюдателя» в квантовой физике. (Спойлер: попсово, то есть не понимает вовсе. Но, с другой стороны, этого и Чарльз Стросс не избежал.) Наконец, к недостаткам можно отнести и труднодоступность, и речь не только об отсутствии перевода: в силу известных событий прошли времена, когда оригинальные тексты Подлевского можно было вполне легально добыть на «Литресе». А некоторые из примыкающих к циклу рассказов, кажется, и вовсе не были оцифрованы.

И все же огрехи с лихвой уравновешиваются достоинствами. Тетралогия написана хорошим языком, мир продуман, сюжет, при всей закрученности, логичен и закономерен, а разгадки тайн не разочаровывают. Любители научной фантастики наверняка оценят, что едва ли хоть одно допущение является чисто декоративным: практически все они так или иначе влияют на сюжет. Персонажи отлично проработаны, и едва ли не каждый так или иначе удивит вас на каком-то этапе: автор явно любит каждого из них, включая второстепенных антагонистов. Впрочем, любовь вовсе не значит, что он будет с ними церемониться. Готовьтесь к тому, что герои будут страдать, сходить с ума и загибаться от неизлечимых болезней. Их будут ассимилировать безумные постчеловеческие секты, чужеродные инопланетяне и еще кое-что похуже. Не все доберутся до финала, и уж совершенно точно никто не доберется до него прежним.

Завершение романа-эпопеи вполне достойно кульминаций трех первых томов — и, более того, действительно расставляет все точки над i, а оставшиеся заряженными ружья дают слаженный залп, обеспечивая выстраданную потом и кровью эвкатастрофу. И все же, по очень большому счету, финал все равно до некоторой степени остается открытым. Ведь сменятся еще многие эоны, и из бездны снова прозвучит:

«Во славу Бледного Короля. Во славу Бледного Короля».