Салюты на той стороне (роман)

Автор: Александра Шалашова

Жанр: антиутопия

Издательство: Альпина. Проза

Год издания: 2023

Похожие произведения:

• Джош Малерман «Птичий короб» (роман)
• Уильям Голдинг «Повелитель мух» (роман)
• Лю Цысинь «Эпоха Сверхновой» (роман)

Если попытаться выделить чувство, которым в наибольшей степени пропитана современность, то, наверное, это будет тревога. Можно придерживаться разных идеологических взглядов, но пандемия и ее последствия, экономические кризисы, военные действия неизбежно вызывают тревогу — за себя, за близких, за мир в целом. Она неумолимо впивается в сознание, у одних оставаясь маленькой и гложущей, а у других разрастаясь до огромной и всепожирающей. Этой дискомфортной и разъедающей тревожностью пронизан роман Александры Шалашовой «Салюты на той стороне». Впрочем, достоинство этой книги заключается вовсе не в перекличке с актуальными стрессами — обстоятельное погружение в глубинные слои тревоги самоценно и без привязки к реалиям времени.

В основе по-настоящему изничтожающей тревоги всегда лежит неизвестность, неопределенность. Именно этот параметр Шалашова в своей книге старается довести до максимума. Главные действующие лица — это дети и подростки с нарушениями зрения. В целях безопасности — до города вот-вот докатится война — их вывезли в санаторий за рекой. Связи с окружающим миром нет, поставки еды прекратились, немногочисленные сотрудники либо разбежались, либо умерли, а со стороны родных домов доносятся взрывы — вестники приближающейся войны, которые так хочется принять за салют к какому-то новому, неизвестному празднику. Незрелый возраст персонажей и их проблемы со зрением дополнительно размывают и без того нечеткую, непостижимую реальность.

Ориентиры сбиваются и у читателя. Судя по приметам времени, действие разворачивается в конце «нулевых», но война, дошедшая до Сухоны, реки в Вологодской области, явно уводит в какую-то альтернативную историю. Да и с боевыми действиями нет полной ясности — непонятно, кто находится по ту сторону линии фронта. Те немногие, кто располагает хоть какой-то информацией, говорят, что у врагов обожженные лица, как у Фредди Крюгера, и белые безжизненные глаза, а их язык «похожий на наш, звучит так, как будто нарочно искажает, смеется, а только все равно ничего не понятно». По скудным сведениям, они больше напоминают инопланетных пришельцев, сверхъестественных чудовищ или каких-нибудь мутантов, но, впрочем, ни одна война не обходится без расчеловечивания противника, без иносказательного превращения его в монстра. Шалашова сплавляет реальность с метафорой до полной неразделимости, что только усиливает гнетущую неопределенность.

В каждой главе Шалашова меняет героя-повествователя — все получают возможность высказаться только по одному разу. Писатели, прибегая к такому приему, обычно стремятся превратить картины мира персонажей в кусочки пазла и собрать из них — отрывочных, разрозненных, невнятных — нечто цельное, масштабное и упорядоченное. В «Салютах на той стороне» сплошь и рядом действуют ненадежные рассказчики — детям вообще свойственно врать, преувеличивать, фантазировать. Они умышленно искажают ход событий, предаются самообману, упиваются фантазиями, замалчивают факты или вовсе пребывают в состоянии полной потерянности между жизнью и смертью. В результате цельная картина вроде бы и возникает, но стоит в нее вглядеться, как по гладкой поверхности пробегает потусторонняя рябь, а мнимая плоская двухмерность вдруг оборачивается провалом в непостижимое иномирье со множеством измерений.

Оставшиеся без взрослых дети и подростки вынуждены самоорганизовываться, налаживать быт, решать возникающие конфликты. С такой сюжетной линией книга Шалашовой просто обречена на постоянные сравнения с «Повелителем мух» Уильяма Голдинга. И все же в «Салютах на той стороне» прикрытая тонким слоем цивилизованности дикость не вырывается наружу. Конечно, затаившееся варварство присутствует даже в самом начале — уже первая сцена изрядно триггерна и провокационна. Но по мере ухудшения ситуации нарастающий хаос удается взять под контроль. Тут уместнее параллель с романом «Эпоха сверхновой» китайского фантаста Лю Цысиня, где оставшиеся без взрослых дети создают новую цивилизацию — в чем-то более жестокую, в чем-то более справедливую, но живущую совсем не по старым взрослым порядкам.

У ребят во главе с Ником, самым взрослым из обитателей санатория, получается создать упорядоченную систему. Местами она нелепа, а иногда даже отдает каким-то подобием карго-культа, но в целом оказывается довольно жизнеспособной. Возникший микромир в чем-то пародирует порядки взрослых, в чем-то произрастает исключительно из детских практик, и все же в санатории устанавливаются и соблюдаются правила: вершится относительно справедливый суд, нарушители получают наказание, а даже самые слабые, неприспособленные и отвергнутые не обделяются пайком. Конечно, порядок оказывается довольно шатким — тревожность, конфликты, непослушание время от времени его нарушают. К тому же в жизнь детей вмешиваются мертвые — и далеко не сразу приходит понимание, что это не происки вышедшей из зеркала Акулины (эдакой местной «пиковой дамы»), а добросердечная помощь погибших сотрудников санатория.

Проза поколения тридцатилетних, к которому принадлежит и Шалашова, подчеркнуто интровертна, направлена не на внешний мир, а на саморефлексию. «Салюты на той стороне» сосредоточены на переживаниях каждого персонажа, которые могут не вполне соответствовать вызвавшим их обстоятельствам реального мира. Внутренняя жизнь героев кажется шатким полуразрушенным мостом, по которому предлагается пройти читателю, в то время как сам ход событий напоминает реку, которая находится где-то внизу и напоминает о себе лишь холодными брызгами да риском свалиться в мутные воды. Книга Шалашовой производит впечатление очень дерганой, шаткой, неуютной, но именно этой своей дискомфортностью она и завораживает.

Нагнетание тревожной неопределенности неумолимо подталкивает «Салюты на той стороне» к открытому финалу. Любые уточнения относительно природы загадочных противников или истинных масштабов развернувшегося бедствия внесут некую ясность и развеют непроглядно-туманную атмосферу беспокойства. Похожим образом, например, устроен некогда нашумевший хоррор Джоша Малермана «Птичий короб», где люди по всему миру лишаются рассудка, увидев неких неведомых чудовищ, но читателю лицезреть их или узнать что-либо о них не дозволено, иначе эффект будет разрушен. За размытыми контурами неизвестности в «Салютах на той стороне» проступают вполне четкие очертания обреченности. Но эта обреченность неокончательна, недаром в финальной сцене романа вместо смолкших голосов маленьких личных треволнений раздается зловещий сигнал боевой тревоги…