Если бы не было музыки, ее следовало бы выдумать как универсальный язык Вселенной. Однажды появившись, музыка наполнила мир особой магией ‒ магией звуков. И этой магии подвластны все живые существа. Музыкой мы побуждаем к действию и успокаиваем, под музыку мы радуемся и грустим. Она способна как вогнать нас в депрессивное состояние, так и вытащить из него, излечить душу или свести с ума. Каждый из нас сам выбирает и свою музыку, и цель, которой она служит.

Он родился в 1957 году в английском городке Тайдсвилль, графство Дербишир, получил образование визуального художника, пытался даже играть на музыкальных инструментах, но вовремя сообразил, что великим музыкантом ему таким образом не стать и даже вряд ли получится более-менее сносно играть на чем-нибудь. Но талантливый человек всегда найдет свою собственную нишу для реализации, а если возникнет необходимость, то придумает нечто новое и уж там-то точно развернется на всю катушку.

С образами Найджел Айерс начал экспериментировать, будучи подростком, используя для этого камеру своего отца формата Standart 8, в которой, благодаря техническим особенностям, была возможность пропускать две пленки через одно отверстие одновременно, таким образом накладывая изображения друг на друга. Он черпал вдохновение в черно-белых музыкальных клипах рок-музыкантов, довольно сюрреалистичных для своего времени, и шоу Монти Пайтона «Летающий цирк» с анимацией Терри Гиллиама. Он жадно впитывал эти приемы манипулирования с пленкой, чтобы однажды заявить о себе в весьма провокационном проекте Nocturnal Emissions.

Чуть позже, приобретя старый катушечный магнитофон, Найджел начал эксперименты со звуком, делая записи и проматывая их в обратном порядке и на разной скорости. Он будто пробовал мир на вкус, играя визуальными и слуховыми образами, собирал и архивировал их, записывая уже на кассетный магнитофон звуки вокруг: лай собак и крики играющих детей, отрывки из теле- и радиопередач.

Потом, после исключения из школы, в среду которой Найджел никак не вписывался, он попал на подготовительные курсы в художественной школе и понял, что это как раз то, что нужно. Там была оборудована студия для работы со светом и звуком, и это решило все. Айерс поступил на базовый курс по искусству и дизайну, чтобы продолжать свои эксперименты.

В Честерфилде была хорошая светозвуковая студия, где я экспериментировал с квадрофоническим звуком и многослайдовыми презентациями. Я всегда пытался сделать что-то подрывное или, по крайней мере, что-то странное. Что-то, чтобы морочить людям голову.

Однако обучение в школе искусств закончилось, а перспективы впереди маячили не шибко-то радужные. Сделать карьеру в искусстве и заработать достаточно денег в те времена было почти невозможно. А карьера скромного учителя рисования в планы Найджела никак не вписывалась. К счастью, получить студенческий грант в сфере искусства было не так сложно, и Айерс продолжил обучение в Уилтшире на скульптора. Вот тут-то его бунтарская натура показала себя во всей красе.

Я ходил на все бесплатные фестивали и ввязывался в драки с копами. У меня развился настоящий аутсайдерский менталитет. После получения диплома я подумал: «Как я смогу вписаться в нормальную жизнь, если у меня такой мозг?»

Правда, после окончания диплома бунтарю Найджелу пришлось поработать на бензоколонке в Дербишире, но очень недолго. Вскоре он познакомился с основоположниками жанра индастриал ‒ британским музыкальным коллективом Cabaret Voltaire из Шеффилда, и они любезно пригласили прийти и записать что-нибудь в их собственной студии, куда Найджел и заявился, прихватив с собой Korg MS10. Собственно говоря, с тех пор, как синтезатор попал к нему в руки, Айерс понял, какая музыка ему по душе.

Я был полным отстоем в игре на гитаре или на любом другом музыкальном инструменте, но я подумал: «Это современный мир. Машины могут сделать это за меня. Тебе не нужно тратить все эти годы на практику».

А заявившись в Лондон и повстречав там тех людей, с которыми он так или иначе пересекался за годы обучения, Найджел понял, что попал на верный путь. В Брикстоне (южная часть Лондона ‒ прим. авт.) парня ждала новая развеселая жизнь. Он переселялся из сквота в сквот (сквот ‒ самовольно занимаемое пустующее помещение ‒ прим. авт.), осваивая новые прикладные в быту профессии, ведь в заброшенных помещениях как-то хотя бы минимально нужно обустраивать быт, что-то налаживать и чинить. Зато у него появилось место для звукозаписи и экспериментов со звуком.

Семидесятые были на исходе, эти годы принесли много нового в музыкальной сфере. Синтезаторы завоевывают популярность у музыкантов, электронная музыка становится самостоятельным направлением. В радиоэфире в передачах Джона Пила впервые звучит панк-рок. В стенах очередного сквота возникает, записывает два релиза и почти сразу распадается группа The Pump ‒ предвестник Nocturnal Emissions. Там же, в стенах заброшенного особняка, появляется лейбл Steril Records, а к братьям Айерсам (Найджелу и Дэниелу) присоединяется давняя подруга ‒ художница Каролина Кей Уолтерс. Вот эта троица и являет миру первый альбом Nocturnal Emissions ‒ Tissue of Lies.

Найджел Айерс и его детище ‒ идеально вписываются в концепцию DIY. Первый альбом был записан в стенах очередного сквота на юге Лондона и сведен на паре арендованных катушечных магнитофонов. Небольшую партию кассет ‒ 500 экземпляров, продали в музыкальный магазин Rouge Trade, который чуть позже дорастет до довольно-таки крупного лейбла. Одна из кассет попала к Акита Масами (автору проекта Merzbow), который положительно отозвался о Tissue of Lies. В результате выпуск разлетелся неожиданно быстро, а Найджелу и его небольшой команде даже удалось на этом немного заработать. Нет, они не проснулись наутро знаменитыми и богатыми, и их своеобразное музыкальное искусство не стало мегапопулярным, но свой вклад в развитие индастриал- и электронной музыки Nocturnal Emissions несомненно внесли.

А потом с Айерсом связался итальянец Маурицио Бьянки, пожелавший издать свой музыкальный альбом на лейбле Найджела. Да только никакого лейбла на тот момент еще не существовало. Но был бесценный опыт создания звукозаписи. Вполне удачный опыт, а раз так, то почему бы не создать и лейбл? Альбом Бьянки Symphony for a Genocide вышел на только что созданном лейбле Айерса Steril Records.

Люди полагают, что, если у вас есть лейбл, значит, у вас есть деньги и есть офис. Но у нас не было даже транспорта. Пластинки приезжали к нам домой в фургоне.
А потом мы доставляли пластинки в магазины… У меня была такая тележка для покупок, как у старушек, знаете, с колесиками. И я ездил на метро или автобусе и развозил коробки с пластинками таким вот образом… Это был самый простой, грубый и самый дешевый способ управлять звукозаписывающим лейблом.

С того момента начинается весьма продуктивное время для Nocturnal Emissions и Найджела Айерса. Состав его команды постоянно меняется, но проект активно дает живые концерты, делает записи собственных выступлений, а на новоиспеченном лейбле выходят не только альбомы Nocturnal Emissions, но и записи Джона Баланса, Lustmord и много кого еще. В 1986 году лейбл был фактически распущен, когда Найджел основал другой ‒ Earthly Delights.

За годы существования проекта Nocturnal Emissions было записано немало коллабораций, отыграно множество живых концертов. Найджел по-прежнему придерживается мнения, что общение с людьми ‒ самое важное в искусстве. В начале 90-х Nocturnal Emissions сотрудничали с японским театром Буто, принимая участие в его танцевальных постановках.

Кроме того, Найджел не оставлял никогда экспериментов с визуальными образами, создавая различные плакаты и постеры на острополитические темы. Один из них, с портретом Тони Блера, заляпанный кровью, однажды засветился на весь мир, попав на футболку Диего Марадоны.

Словом, культурная деятельность Найджела Айерса распространяется далеко за пределы музыкальной сферы. Охватывает не только визуальное искусство, но и распространяется на ландшафт. Подробнее с его бурной деятельностью можно ознакомиться на сайте музыканта.

В настоящее время Найджел Айерс живет в Корнуолле, в городке Лостуитель. По-прежнему занимается любимым делом, экспериментируя с образами, увлекается оккультизмом и шаманизмом, пишет книги, выступает вживую, работает на здравоохранение в ИТ-сфере. И совсем не собирается останавливаться на достигнутом.

Я думаю, на каком-то этапе детям говорят, что им больше не нужно быть креативными, а нужно просто соответствовать ожиданиям. Но в музыке и креативности в целом есть исцеляющая сила. Это то, что нужно делать. Это то, что я должен делать в любом случае. Это поддерживает во мне жизнь.