Послание из тьмы (антология)

Составитель: Григорий Панченко

Перевод: С. Климовицкая, Г. Панченко, Г. Галич, А. Агеев, В. Женевский, Л. Минина, М. Маковецкая, М. Акимова, Е. Борко, А. Немирова, С. Удалин, К. Уринсон.

Год издания: 2016

Издательство: Книжный клуб «Клуб семейного досуга»

Похожие произведения:

• «Карета-призрак» (антология)
• «Дом с призраками» (антология)
• «Отель с привидениями и другие таинственные истории» (антология)

Составление антологии — дело рискованное и в чем-то даже неблагодарное, если учесть, насколько завышены запросы читателя по сравнению, скажем, с тринадцатым романом цикла от любимого автора. Читатель решился открыть книгу, где половина имен в оглавлении знакома очень смутно или незнакома вовсе? — взамен читатель ждет, что антология будет как алмаз.

Чтобы многогранная, но цельная; чтобы каждая рассказанная грань сверкала совершенством сюжета и стиля; чтобы каждая по-своему преломляла основную тему антологии.

Более того, после успеха «Не только Холмса», читатель, кажется, открыл для себя прелесть вступительных статей, кратких выразительных биографий и разъяснительных комментариев от переводчиков. К алмазу нужна оправа, которая продуманно и элегантно демонстрирует всю прелесть камня.

Учитывая, насколько трудно создать такое совершенство, неудивительно, что чаще всего антологии получаются не многогранными, а разномастными, как букет из остатков нераспроданного в круглосуточном цветочном ларьке.

Главный недостаток данной антологии почти неискореним, поскольку напрямую связан с ее сутью. Антология — подборка рассказов на одну тему от разных авторов. Значит, в числе этих авторов должны быть звезды/классики. Если не высыпать на обложку пригоршню знакомых имен, читатель не клюнет. Тираж не пойдет!

И, конечно, классики не писали ничего специально для публикации в 2016-м на тему «Послание из тьмы». В итоге, часть рассказов от мэтров или слабее работ второстепенных авторов, или за уши притянута к теме.

Хотя вот Конан Дойл — на него составители антологий всегда могут положиться. Даже юношеская поделка «Подлинная история о привидениях Горсторпской усадьбы» сработана довольно гладко, кроме того, как резонно подчеркивает составитель, забавно высматривать в ранних текстах А. К. Д. «тень великого человека». Что уж говорить про зрелые, мастерские работы — «Тайну замка Горсорп-Грэйндж» и «Задиру из Броукас-Корта».

В «Тайне замка» прелестный главный герой — тщеславный парвеню, который, купив замок, хочет купить в него и привидение, — и отличная сцена «кастинга» привидений.

«Задира» — вещь совсем в другом духе. Боксерский поединок в эпоху Регентства — неожиданный антураж для истории о призраках, но оттого вдвойне убедительный. Кстати, Конан Дойл и сам был неплохим боксером-любителем.

«Лондонское привидение» — рассказ, жуткий не столкновением со сверхъестественным, а искренней верой автора в эту встречу, и потому не лишенный интереса, — особенно для тех, кому любопытна биография Конан Дойля.

Герберт Уэллс тоже показал себя надежным автором. Прочитав «Косматый народ» и «Неопытное привидение», понимаешь, почему их взял в печать редактор какого-нибудь солидного викторианского журнала, и понимаешь, почему они присутствуют в современной антологии; ну а у «Косматого народа» есть свой, особый шарм — время придает его всем рассказам, написанным «в соответствии с последними научными данными».

Рассказ Диккенса «Таинственный случай в Гудвудском парке» мог бы напугать в старомодной, но действенной манере, но его очень портит прямолинейная назидательность… да и общая прямолинейность сюжета. В антологии присутствует и еще один рассказ Диккенса, «Сигнальщик», и это на самом деле классика жанра, где с диккенсовским гиперреализмом описан человек на грани нервного срыва, от которого зависят жизни сотен людей.

Рассказ Джека Лондона «Маленькая шутка махатмы» заслуживает почетного звания худшего рассказа антологии. Вместо махатмы можно автозаменой ставить «рояль в кустах». Именно таких вот работ классики, став классиками, очень стесняются и запрещают перепечатывать.

«Убийство, тайна и женитьба» и «Шаклефордское привидение» Марка Твена — это наброски рассказа и романа-буриме. Небезынтересно заглянуть в творческую лабораторию, особенно понимая, что пробирки расставлены, горелка включена, но лаборатория вморожена в вечность.

От Марка Твена на одном дыхании переходим к Джерому К. Джерому.

А Джером К. Джером для этой антологии — с одной стороны, отличный автор, берем, поехали! С другой, очень опасный участник. Он хулигански протыкает шины почтенного ретро-автомобиля производства «Стенания и Ко», и шофер-призрак с ругательствами строит домкрат из берцовых костей пассажиров. «Так нечестно!» — про себя бурчит он и повторяет про себя неизменный девиз фирмы: «Мы едем, чтобы пугать!». Увы, если рядом Дж. К. Дж, они едут, чтобы смешить. И другие рассказы, где авторы честно и с серьезным лицом пытались напугать читателя, от такого соседства вдруг начинают смотреться невыигрышно.

Только «Человек науки» отчасти исправляет положение: смотрите, Дж. К.Дж тоже написал рассказ по стандартным готическим лекалам, и без самомалейшего подвоха, без тени иронии!                                                  

«Рахиль спорит с Богом» — отличный рассказ, хотя далеко не лучший у Цвейга. И, конечно, история библейских персонажей как живых людей, поданная ярко и эмоционально на фоне грядущего локального апокалипсиса, может быть хоррором. Но насколько правомерно втискивать на хоррорную полочку текст, автор которого точно не замышлял напугать читателя? Встряхнуть, задеть за живое, заставить задуматься о прощении, терпении, смирении и любви — да; но не испугать.

Второй «хороший неуместный автор» антологии — это Честертон. Г. К. Ч.  умел создавать тьму, мог сгустить ее до подлинной экзистенциальной жути… но только для того, чтобы в конце туннеля радостно воссиял свет!

«Рождер Додсворт, воскресший англичанин» Мэри Шелли намеренно лишен динамики, но имеет что предложить взамен: за ходом мысли умного человека всегда интересно понаблюдать. А что, если? — задается он вопросом и ведет за собой. А что, если человек, замороженный в горах, воскреснет? — спрашивает Мэри Шелли; на наших глазах одевает вымысел в плоть и вынуждает к сопереживанию, а заодно оживляет для читателя часть истории Англии.

Рассказы лорда Дансени, как всегда, захватывают своей атмосферой, но много бы утратили в читательском понимании, если бы не отличное предисловие от составителя.

У Брэма Стокера репутация глубоко второстепенного автора, которому почти случайно повезло воплотить архетип. Однако «Крысиные похороны» — рассказ мастерский, причудливый, очень атмосферный, абсолютно современный по своему драйву, где беззаботность сменяется подозрением, подозрение — страшной уверенностью и вынужденным спокойствием — а затем отчаянной погоней на пределе сил. Определенно, лучший рассказ антологии.

Итак, классики в «Послании» выступили несколько вразнобой, зато менее известные авторы все, как один, представлены очень удачными работами.

Самый атмосферный рассказ антологии —  «Рыбоголовый» Ирвина Кобба — не отличается замысловатым сюжетом, но зато прекрасно написан и переведен. Такое впечатление, что автору при описании мрачного болота и его несчастного обитателя удалось задействовать все пять чувств читателя, а не только зрение.

Три рассказа Элинор Тисайд похожи на отличную стилизацию старинных гобеленов. Особенно хороша (и лучше всего вписывается в контекст антологии) «Ирландская арфа»: финал, когда пара уходит по дорожке, обсаженной цветущими розами, действительно вызывает в памяти картины прерафаэлитов, с их драматически-яркой красотой.

Литературоцентричный детектив Грегори Сквайрза обрел новое измерение и даже толику ужаса (или, скорее, трепета перед историей?), когда библиотекарь взялся за анализ Книги Книг.

В «Заутрене в Ландсберге» Георга Теодора Гессе на удивление легко для такой временной дистанции угадывается первотолчок, основа замысла: однажды автор заснул не вовремя, проснулся не вовремя и перепутал яркую лунную ночь с неярким ранним утром… И к этому тягостному замешательству от вывихнутого мира, который очень похож на настоящий, но все же какой-то не такой, полная мертвецов церковь, в общем-то, ничего не прибавляет…

«Призрак куклы» Мэриона Ф. Кроуфорда, во-первых, просто хороший, добротно написанный рассказ c любопытным сочетанием сентиментальности и страха; а во-вторых, время сыграло с ним еще более интересную шутку, чем с «Косматым народом». Рассказ написан, когда поджанр «кукольный хоррор» еще толком не сформировался, а потому сейчас производит впечатление намеренной ломки стереотипов.

«Что это было?» Фитц Джеймса О'Брайена заслуженно ставит в центр событий не столько свежеизобретенного монстра, сколько переживания людей, которые в собственной размеренной жизни, прямо в своей уютной квартире столкнулись с чем-то отвратительным и неведомым.

«Руки судьбы» Лафкадио Хирна — короткая, но яркая зарисовка, прекрасно демонстрирующая инаковость японского ужаса.

«Во дворе дракона» Роберта У. Чемберса отлично передает ощущение кошмара, когда время и пространство то застывают, то растягиваются, то непредсказуемо меняются, а преследователь все ближе и ближе…

«Рог ужаса» Э. Ф. Бенсона — еще один кошмар преследования, но без гипнотического обаяния сна; напротив, он довольно удачно выдает себя за жуткое приключение заурядного туриста, который больше на Рог Ужаса ни ногой.

«Слезы на мече» Катулла Мендеса можно рассматривать с двух разных точек зрения. Во-первых, как фэнтези-рассказ о подвиге Роланда, наподобие рассказа об очередном подвиге Конана-варвара, — и тогда это слабо и малоинтересно. Во-вторых, как поэму в прозе, где важно не то, что Роланд победил, а то, что он заплакал — и тогда поневоле проникаешься красотой образа.

В целом же, если вернуться к сравнению антологии с алмазом, сам камень не лишен изъянов, но оправа (работа составителя и переводчиков)  выше всяких похвал. Вполне достойное украшение книжной полки.