Иллюстрация Ольги Мальчиковой

Ольга повернулась перед зеркалом и лукаво подмигнула голой красотке, смотрящей на нее в отражении. Подтянутая попка, идеальный живот, упругая грудь.

Спортзал по восемь часов в неделю и диета, вкупе с богатым постельным опытом, сделали из тюменской провинциалки столичную королеву. Ольга улыбнулась, приоткрыла ротик, томно выдохнула.

Вадик таял от нее, как мороженое. Вечером он заедет, и Ольга отработает новогодний подарок по полной. Молодец, котик, заслужил. Квартира в Москве, пусть однушка и не в центре, — это вам не баран чихнул. Да и бригада Вадика в гору идет, глядишь, на Поклонной купит через годик-другой.

Ольга накинула полупрозрачный халатик, едва прикрывающий бедра, сунула ноги в пушистые тапочки с цифрами «1996» — довесок от Вадика — и пошла в ванную.

Санузел в ее новой обители был совмещенным, но большим. Вадик сделал хороший ремонт: заменил сантехнику, положил новый кафель, поменял проводку и мебель. Однушка превосходила люкс в приличной гостинице, коих Ольга навидалась немало.

Без штанов все мужики на один лад, будь ты Эдвард или Матвей. Но под своим, русским бандитом надежней. Во всех смыслах. А если бандит успешный и щедрый на зелень — ваще сказка.

Ольга скинула халатик, наклонилась — эх, Вадик не видит — и повернула барашек крана с красной ягодкой в центре. Из смесителя в виде дельфина полилась тугая струя, отдающая паром.

Зеркало над раковиной запотело. Ольга присела на краешек ванны, вбирая в себя тепло. Почти как в сауне, только не нужно кокетничать. Вода с шумом ударялась о финский пластик, капельки игриво подпрыгивали и стекали по стенкам.

Ольга приоткрыла холодную, попробовала наманикюренным пальчиком температуру, встала под душ и задёрнула штору с изображением тропического пляжа. Горячие потоки щекотали и гладили стройное тело.

Ольга зажмурилась и подставила мордашку под ласковую влагу, вода освежала, успокаивала. Над головой что-то утробно хрюкнуло, и Ольгу прошиб озноб. Она открыла глаза: из душа с сипением вырывался воздух.

Ольга ругнулась. Воду отключили! Она откинула мокрые волосы, отжала их и ступила на мягкий резиновый коврик. Завернула краны, заставив душ заткнуться, протянула руку за полотенцем и замерла.

На трубе висела старая красная тряпка, почти выцветшая, порванная посередине. Махровый диснеевский мышонок исчез.

— Вадим! — Ольга прошла к выходу, повернула дверную ручку и осеклась. — Что за шутки! — Снова дернула, снова крикнула. Дверь не открылась, никто не отозвался. — Эй! — Ольга хлопнула ладонью по дверному косяку.

Снаружи стояла тишина. Свет погас на пару секунд, Ольга вздрогнула. Сзади что-то прошуршало, словно в ванную влетела птичья стая, Ольга резко обернулась, и что-то большое, теплое и сырое бросилось на нее.

Истошно заорав, Ольга взметнула руками, отталкивая прочь непонятную тварь, и спустя секунду нервно расхохоталась. Под ногами валялась скомканная штора для душа. «Так, спокойно». Ольга надела халат, и он противно прилип к мокрому телу.

Просто заклинило замок. Ремонт новый, наверное, заело, вечером приедет Вадик и разберется. Придется ждать, пока соседи подадут признаки жизни. Вентиляция прекрасно проводит звук, можно попросить их позвонить Вадику — он вечно таскает с собой трубу, ворчит, что чертова игрушка жрет много лавэ, но без нее никуда.

Ольга представила, как плешивый толстяк в засаленной майке встанет над толчком, достанет свое хозяйство и начнет отливать, не потрудившись поднять стульчак, а тут принцесса, заточенная в башне, подаст голосок.

Его дружок набухнет, готовый к бою, и сосед сотрет руки до локтей, натирая свой инструмент, ведь он таких девочек лишь по телику видел. В порно. А тут прямо за стеной сладкая конфетка.

Ее спаситель, встречаясь у лифта, всякий раз будет глотать слюну, представляя Ольгу голой. Она усмехнулась, но ухмылка быстро померкла.

Полотенце.

Кто-то проник в ванную и подменил его. Замок не заклинило, он сломан. Сломан кем-то, кто притаился снаружи.

Ольга опустилась на корточки и прислушалась. Тихо. В ушах пульсирует кровь. Паркет в прихожей застелен ковром, пушистым, как сибирская кошка. По такому легко подобраться бесшумно.

Бред, этого не может быть, входная дверь заперта, она не в глухой деревне, а в Москве, на девятом этаже многоквартирного дома, с лифтом и природным газом.

Но полотенце...

Старая, замызганная красная (кровавая) тряпка убеждала в обратном. Пока она нежилась под душем, кто-то проник в квартиру и подменил полотенце. От незнакомца в те минуты ее отделяла лишь тонкая штора, которая сейчас лежит на полу.

Нарисованная чайка, раскинувшая крылья возле Ольгиных ног, казалась дохлой. Ольгу передернуло, как рыбака, осознавшего, что забрел на тонкий лед. Кстати, почему она сорвалась?

Ольга подняла взгляд и вскрикнула: кольца, на которых висела штора, были сломаны. Нет, не сломаны, перекушены!

— Эй! — Она стукнула костяшками пальцев по двери. — Вадя? Вадя, это не смешно!

Ванная погрузилась во тьму, Ольга вскочила, угодила мокрой пяткой в лужицу, оступилась и с визгом опрокинулась навзничь, ободрав локоть. Дверь содрогнулась от удара. Потом еще и еще.

Кто-то размеренно долбил по ней с другой стороны.

Ольга поджала колени к животу и тихонько скулила. Холодный, мокрый кафель чудился могильной плитой. Свет мигнул и снова загорелся, резанув по глазам. С ней играли. Маленькая беззащитная мышка в четырех стенах и бесшумный хищник снаружи.

— Кто ты... — Ольга привалилась к бортику ванны. — Чего хочешь...

— Я твоя смерть! — раздалось из-за двери.

Ольга всхлипнула и забилась в угол между стеной и раковиной.

— Ты сдохнешь, сука! — прохрипел незнакомец, прочистил горло и добавил: — Я позабочусь! — Очередной удар заставил дверь задрожать. Ольгу обдало жаром, словно она попала под струю кипятка.

— Что... — Пленница осеклась. — Чего вы хотите, кто вы?

Тишина. С душа стекают капельки, скомканная штора шуршит в ногах, ушибленная спина саднит, локоть сочится кровью. Снова моргнул свет. Зажегся, погас, зажегся.

— Кто ты, тварь?! — Ольга вскочила, оступилась, но удержала равновесие. — Ты в курсе, чья это хата, урод?!

Свет погас. Ольга замолчала, но ничего не происходило.

— Ты не жилец! — расхохоталась она.

— У него в кармане был портсигар, — послышалось из-за двери. — Дорогой, серебряный, лопатник с твоей фоткой, ключи от мерина, ствол. Будешь орать, я войду и вспорю тебе живот. — Чужак говорил буднично, и его тон подействовал на Ольгу как ведро ледяной воды.

Она отчетливо поняла свою уязвимость: хрупкая нагая девушка во власти какого-то подонка. Что с Вадиком, что ему надо от нее? И тут пришло понимание: дело не в ней. Вадим. Вот причина.

Врагов у него пол-Москвы, как-то ночью он сказал, что в его деле нет ни друзей, ни счастливой старости. Тогда это звучало брутально, и Ольга нежилась на плече сожителя, но сейчас... Сейчас она осознала, что Вадика, возможно, нет в живых и что она следующая. Ольга осмотрелась: вокруг темно, как... От воспоминаний защемило сердце.

***

Это случилось вечность назад. Тогда ветреная студентка Ольга и не помышляла о Белокаменной. Позади госэкзамены, впереди — долгая счастливая жизнь.

Костик был на два года моложе и только перешел на третий курс. Он занимался боксом, не курил и неплохо пел под гитару. Особенно ему нравились песни Цоя и Летова.

Ольга в те годы увлекалась Майклом Джексоном, но Костю могла слушать часами. Любимый закрывал глаза, пальцы порхали по ладам, на предплечьях набухали вены, гитара оживала, и мир вокруг замирал.

В тот день они поехали на озеро, за город. Пока Костик возился с палаткой, Ольга решила окунуться. Она вошла в воду и поплыла.

Костя что-то крикнул с берега, Ольга обернулась и помахала. Кто-то укусил ее за ногу. Икра вспыхнула болью, и Ольга провалилась, наглотавшись воды. Она тщетно била руками — ногу словно током обожгло, вода, прежде послушная, расступалась, и Ольга падала в бездну.

Она очнулась на берегу, закашлялась, чьи-то сильные руки перевернули ее на бок, и Ольгу стошнило. Противная теплая желчь выходила прочь, желудок больно сокращался, Ольга дышала, надрывно и глубоко.

Холод и мгла — больше она ничего не помнила. Костик массировал ей ногу, сведенную судорогой, успокаивал, Ольга дрожала и слушала, не разбирая слов.

Родной голос прогонял страх. Домой они не поехали, но купаться больше не ходили. Вечером Костик сделал ей предложение, и Ольга сказала «да». Они занимались любовью, потом Костик пел что-то про мотылька, догорающего на свечке.

Через месяц его зарезал таксист на железнодорожном вокзале. Костя поехал встречать брата и осмелился оставить машину на вокзальной стоянке. Местные бомбилы приняли его за конкурента. Слово за слово — и выкидной нож пробил печень. Не довезли.

Тогда Ольга перестала спать в темноте. Едва вечерние тени выползали из углов, она зажигала свет и засыпала лишь при включенном ночнике. Тьма чудилась ей глубокой холодной водой. Стены давили, Ольга задыхалась.

Врачи объясняли подобное состояние паническими атаками, утешали, выписывали рецепты. Ольга жила как игрушка с севшей батарейкой: на короткое время проблеск эмоций, улыбка и снова ступор.

Когда подруга предложила махнуть в столицу, Ольга кивнула и взяла только зубную щетку и паспорт. Как водится, тюменские золушки не стали принцессами.

Подруга однажды не вернулась с дискотеки, пополнив ряды пропавших без вести, а Ольга прошла тернистый путь от стояния у дверей гостиниц до валютчицы. Возможно, она тоже сгинула бы, зарытая невесть кем в дремучих подмосковных лесах, но Вадик оказался не хуже принца.

Знакомство с ним началось с перелома носа. Удар был прямым, коротким и сильным. Сутенер Горген, волосатый, низкорослый и жирный, хрюкнул, согнувшись пополам. Вадик решал вопросы быстро и жестко.

Ольга перестала «работать», изредка ложась под нужных людей. Вскоре Вадик и вовсе отстранил ее от дел. Прошлое позабылось, жизнь заиграла всеми цветами радуги. И вот теперь она снова испугалась темноты.

***

Сисястые блондинки в голливудских боевиках способны собрать огнемет из бигуди и тампонов. В распоряжении Ольги имелся только ершик для унитаза.

Каратистка Синтия Ротрок из обожаемых Вадиком голливудских боевиков вышибла бы дверь с ноги и прочистила этим ершиком горло оппоненту. Бывшая валютная проститутка Ольга может затрахать себя этим ершиком. До смерти.

— Выпусти меня, — голос предательски дрожал. — Чего ты хочешь? Я сделаю все!

— Шалава! — Свет снова вспыхнул. — Я всегда знал, что ты шлюха! Знал, но не хотел верить, там, в Грозном... Я имя твое писал на стенах: «Таня плюс!..»

— Постой! — Ольга подскочила и прижалась щекой к двери. — Ты ошибся, я не Таня, я вообще не знаю, кто ты, я из Тюмени! Ты слышишь, ты понял?! Эй!

Шорох. Скрип. Кто-то тяжело опустился на пол. Бормотание. Ольга вслушивалась, она зажмурилась, пытаясь разобрать слова. А когда расслышала, застонала, прикусив губу.

— Головы! — исступленный, жаркий шепот. — Они резали нашим пацанам головы! Их заворачивали в красные флаги... А вы... в иномарках да в гостиницах...

Всхлип. Ольга снова прильнула к двери. Он плачет!

— Я не понимаю, о чем ты. Выпусти меня, и мы все обсудим, все решим!

— Как тебе полотенце?

— А? — Ольга посмотрела на тряпку, с которой все началось.

— Твой хахаль дебил, я знаю тут каждый угол. У вас, у шлюх, просто все: возьмешь в рот и получишь тачку. Раздвинешь ноги — жилплощадь. Правда, Танюх?

— Это безумие... Я не Таня… — Ольга глотала слезы. — Отпусти меня.

Ручка двери дернулась, хрустнула и повернулась.

— Выходи.

Ольга застыла.

— Бери полотенце и выходи. — Свет мигнул и снова погас. — Если не выйдешь... Если не выйдешь, войду я. Будет хуже и гораздо больнее. Даю минуту.

Ольга обхватила руками плечи. Ванная комната больше не казалась темницей, стены не вызывали страх, а вот мир за порогом... Ольга покосилась на тряпку.

Грязная, рваная и вонючая — возможно, когда-то она и была полотенцем. Обернуться этой дрянью? Господи, да хоть по кругу пусть пустит, позовет своих приятелей и пусть резвятся неделю, только бы отпустил.

Пару лет назад, еще до встречи с Вадиком, подружка Ольги угодила к кавказцам. Томка, смешливая и смазливая, за одну ночь стала инвалидом: ей порезали лицо и выбили глаз. Ольга тогда поклялась, что лучше под поезд, чем под хачей. А тут вроде наш. Она нервно хихикнула.

Стоп. От осознания, что можно спастись, Ольга едва не рассмеялась: он бредил про отрезанные головы. Чечня! Он был там. Надо попросить его рассказать, поделиться, сблизиться! Дверь распахнулась, с грохотом ударившись о стену.

— Время вышло!

Ольга поперхнулась криком. Кто-то высокий, худой и невероятно быстрый кинулся на нее, сбил с ног, прижал к полу, схватил за руку, заломил. Холодное и узкое обожгло щеку.

— Будешь дергаться, глаза вырежу! — Сухие обветренные губы коснулись уха.

— Конечно, милый. — Ольга развела ноги.

В ее прошлой жизни это шутя называли профессиональным риском, случайным изнасилованием. Она потерпит. Ольга зажмурилась. Пальцы на ее ладони разжались, давление на грудь ослабло, вжихнула молния на ширинке.

Ольга выгнулась, прижимаясь к насильнику. О, мастерица любовных утех приложит такие усилия, что он забудет про свой нож и неоднократно улетит в нирвану.

— Да, милый, — выдохнула она.

— Мразь! — Он бил не замахиваясь.

Рот наполнился горячим и соленым, Ольга машинально сплюнула, ощутив языком пустоту на месте зуба, кровь текла по подбородку.

— На письма мои не отвечала, коза! — Второй удар пришелся по печени, и Ольга скорчилась от боли.

— Думала, загнусь там?! — Сильные тонкие пальцы сжали груди, незнакомец наклонился и заглянул в глаза жертве. — Хер тебе, солнышко, я выжил! Я ради тебя выжил! — Он схватил Ольгу за волосы и приложил затылком о кафель. — А ты, ты... — Голос парня задрожал, он встал на колени, рывком поднял Ольгу и обернул вокруг шеи шланг для душа.

Перед ее глазами заплясали солнечные зайчики. Ольга хрипела, язык набух и не помещался во рту, легкие конвульсивно сжимались, грудь распирало.

Ольга мерзла, она снова проваливалась в стылую глубину, пожирающую свет. Где-то далеко, на поверхности, раздались голоса. Кто-то шумел и возился, удавка соскользнула, содрав кожу. Ольга вынырнула и закашлялась…

***

Она пришла в себя, сидя на кухне, на плечах малиновый пиджак Вадика, в руках дрожит чашка с водой. Вадик спорит с лысым качком, прижимая к затылку платок, испачканный красным. Высокий худой парень съежился в углу, его лицо разбито, он баюкает правую руку, два пальца на которой неестественно вывернуты.

— Я тебе говорил! — Лысый ткнул Вадика в грудь. — Говорил, что он чокнутый! — Лысый постучал себя по лбу. — Два осколка, два! Полгода в яме!

Ольга вспомнила бритого. Этот мужик несколько раз отвозил ее к Вадику, молчаливый бирюк с глазами змеи.

— А ты боса врубил! — наседал змееглазый. — За Рафу с меня спросят и с тебя тоже! Что мы горцам скажем?!

— Вышел.

— Че?

— За дверь вышел, тут женщина голая! И этого забери!

— Ну-ну... — Лысый рывком поднял застонавшего парня и поволок в прихожую, оттуда слышались приглушенные голоса.

— Все, зая, все. — Вадик обнял Ольгу. — Все позади.

— Кто это? — просипела Ольга. Слова царапали горло, она поморщилась.

— Никто. — Вадим с грохотом придвинул табурет и сел рядом. — Тебя в этом городе пальцем никто не тронет, это случайность.

— Случайность?! — Ольга горько усмехнулась и тут же скривилась от боли.

— Случайность! Пацан молодой, горячий, в ростовском госпитале чуть не зажмурился. Пластина в голове, терминатор, блин! Невеста его не дождалась, видать, переклинило, хату эту он подбирал. — Вадик покосился на выход из кухни. — Гнида...

— Мне нужно одеться. — Ольга закинула ногу на ногу и скрестила на груди руки.

— Конечно, сейчас! — Вадик проворно вышел, прикрыв дверь.

Из прихожей донеслась трель радиотелефона. Ольга прислушалась.

— Вадос, тебя, — судя по голосу, это лысый, он громко прошептал что-то.

— Слушаю! — в голосе Вадика металл. — Это случайность! — Пауза. Ольга затаила дыхание. — Я знаю, что накосарезил! Давай... Где? Это недострой? Знаю, базар окончен! Шар, собирай всех!

— С контуженым что?

— Басмачам отдадим в компенсацию за Рафу! Двигай, Матюху с моей оставь, я через полчаса подтянусь.

Послышался шорох, затем что-то упало, глухие удары, матюки, стоны. Хлопнула входная дверь. Ольга подошла к окну и отворила его. Свежий воздух ворвался внутрь вместе со звуками улицы. Там кипела жизнь.

Ольга снова казалась себе мышью, угодившей в ловушку. Окружающая роскошь померкла, сползла содранной кожей, обнажив сухожилия и мышцы. Что будет с этим парнем?

Она знала ответ, она знала, что за человек Вадик и чем он занимается. «Кто он по жизни» — так они говорят. В ушах звенели слова лысого: «Полгода в яме!»

Сквозняк щекотал ребра, и Ольга покрылась гусиной кожей. Пряничный домик рассыпался, и нечто жуткое копошилось в руинах. «Глупый мотылек догорал на свечке» — вспомнилась песня, которую пел на озере Костя. «Я этот мотылек», — подумалось ей.

— Ольча, держи! — Вадик вошел, держа в руках спортивные штаны и футболку. — Я скоро буду, человечка с тобой оставлю.

— Здесь? — Ольга приняла одежду, она хотела спросить: «У нас?», но промолчала.

Не было никаких «нас». Никогда. Мотылек сгорел. Давно, миллион лет назад. Сгорел на тюменском кладбище, уступив место бездушному телу, красивой кукле.

— Да нет же, в подъезде! — Вадик улыбнулся, по-своему поняв ее вопрос.

— Отпустите его. — Ольга присела на стул, держа вещи.

— Окно закрой, простудишься. — Вадик посмотрел ей в глаза, и Ольгу взяла оторопь. — Я вечером заеду.

Ольга кивнула.

Вадик ушел. Щелкнул дверной замок, капкан захлопнулся, оставив мышку наедине с куском сыра. Стены смыкались озерной водой. Все эти годы она барахталась, думая, что жила.

Героиня своего времени, живой прототип для фильмов а-ля «Красотка». Через что прошел тот парень? Ольга осознала, что не знает его имени. Ради кого его предала невеста? Таня, кажется? Так и не одевшись, Ольга снова подошла к окну. Чужая улица чужого города умещалась в ладони.

Что случилось бы с Костиком, если бы она утонула? Если бы он не поехал встречать брата? Наверное, погоревал бы, а потом встретил кого-нибудь. Нянчил бы сейчас детей. Дочь...

Как бы любимый назвал свою девочку? Может быть, Оля? Или Таня? Сегодня Вадик убьет человека. Отдаст его на растерзание каким-то горцам. В компенсацию. Раньше он не занимался делами при ней: всегда выходил или перезванивал.

Вопросы не отпускали: а если она ему наскучит? Не лучше ли решить все сейчас? Она встала и нагая прошла в комнату, вышла на открытый балкон, посмотрела вниз, облокотилась на край. Фонари с высоты девятого этажа казались не больше спичек.

Скоро они загорятся, и в их свете будут искриться новогодние снежинки, совсем как мотыльки вокруг свечи. «Глупый мотылек», — прошептала Ольга и закрыла глаза. Ледяной пол обжигал босые ступни, от холодного воздуха першило в горле.

— Вау! — раздалось откуда-то сбоку.

Ольга машинально повернула голову. Невысокий грузный мужичок застыл с тазиком белья на соседнем балконе. Тот самый дурачок, который должен был вызволить принцессу, да так и не удосужился поссать.

Ольга шмыгнула в дом, в тепло комнаты, перечеркнуть все не хватило сил. И что дальше? Ждать Вадика? При мысли, что нужно будет ходить в ванную, Ольгу едва не стошнило.

Она оделась, взяла паспорт и подошла к телефону.

— Девушка, мне такси до аэропорта... Любого... Любого это значит любого! Плачу вдвойне!

Выйдя на лестничную клетку, она остановилась: возле окна курил невысокий коротко стриженный крепыш. Парень окинул ее плотоядным взглядом.

Ольга закрыла дверь. На что она надеялась? Вернувшись в комнату, она разделась и легла на кровать. Надо поспать и привести себя в порядок до приезда Вадика.