— Ну-с, друзья, что вы об этом думаете? — Илья откинулся в кресле и картинно погладил свою щегольскую бородку. — Что, друзья, вы на это скажете?

Первой мыслью Сакуры было: «Это какой-то розыгрыш».

МЫ ЗАРАБОТАЛИ! — кричала надпись крупными, почти в полмонитора красными буквами. Другими цветами, составляющими цветовую палитру сайта, были лиловый и желтый — цвета бренда. Курсор в виде поварешки, мультяшный улыбающийся повар в левом верхнем углу, сложивший пальцы в знак «о’кей» — или «белиссимо»? — типичный сайт доставки еды. Если бы не название.

ТРАНСТЕМПОРАЛЬНАЯ СЛУЖБА ДОСТАВКИ ЕДЫ

Если бы не прямоугольные, напоминающие игральные карты иконки под «МЫ ЗАРАБОТАЛИ!»: 21, 22, 23, 24. Векá?

Не совсем то, что ожидаешь увидеть, собираясь заказать пиццу на дом. Сайт рвал шаблоны, и Сакура почувствовала себя сбитой с толку. Пришедшая ей на ум версия, несомненно, правдоподобная, имела легкий привкус лукавства.

Сакура не успела ее озвучить — опередил Серый.

— Я считаю, это как бы такой маркетинговый ход, — зачастил он, глотая окончания слов. Илья запрещал Серому материться в его присутствии, и постоянным «как бы» Серый заполнял пробелы на месте выпадающей нецензурщины. — Как бы оригинальный способ раскрутки, понимаете, как бы фишка.

— Дурной мальчишка, — откликнулся Илья. — Но, я думаю, ты прав, падаван. Ребята пытаются раскрутиться таким вот способом. Надо признать, весьма необычно.

Джек, самый немногословный из их четверки, высказался просто:

— Не взлетит.

— Ну? — Илья снова почесал бородку. — Больше ни у кого комментариев нет? — и, не дождавшись ответа Сакуры, заключил: — А мне вот любопытно.

Он навел поварешечный курсор на название сайта и кликнул мышкой. Поварешка наполнилась каким-то варевом, а повар, ожив, достал из-за границы монитора причудливое устройство (портативную машину времени, не иначе) и исчез в голубой вспышке, словно персонаж из «Рика и Морти». Открылась новая страница, и теснящаяся у стола компания увидела:

ДА-ДА, МЫ ОТКРЫЛИСЬ! ТЕПЕРЬ И В ВАШЕЙ ЭПОХЕ! ВАМ ОСТАЛОСЬ ЛИШЬ ВЫБРАТЬ ВЕК И ПОНРАВИВШИЕСЯ БЛЮДА, А МЫ ДОСТАВИМ ИХ В ТЕЧЕНИЕ ПЯТИ МИНУТ, ГДЕ БЫ ВЫ НИ НАХОДИЛИСЬ! ВАШЕ «ГДЕ» НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ, ВЕДЬ МЫ РАБОТАЕМ С «КОГДА»! ЛЮБОЙ СПОСОБ ОПЛАТЫ! ВЫГОДНАЯ КОНВЕРТАЦИЯ! ВНИМАТЕЛЬНО ЧИТАЙТЕ СОСТАВ! ОГРОМНЫЕ СКИДКИ В ЧЕСТЬ ОТКРЫТИЯ! ВКУСНО! НЕЗАБЫВАЕМО!

— А молодцы ребята, — восхитился Илья, возвращаясь на главную страницу. — С выдумкой.

— Мне кажется, фигня какая-то, — наконец высказалась Сакура. — Разводилово. Давай найдем сервис попроще.

— Сервис попроще… — Илья открыл поисковик с названиями сайтов служб доставки еды. — Я с этого и начал. Гляди, что.

Он кликнул на первую из предложенных ссылок. Компьютер ответил задумчивым мурчанием. За стенами дома, где-то в отдалении, пророкотал гром. Ворковал телевизор. Больше ничего не происходило. От нечего делать Сакура принялась рассматривать стоящую возле монитора фотографию, с которой улыбалась команда студенческого КВН во главе с Ильей — ее капитаном. Спустя год после снимка команда продует на вузовских играх и развалится, о чем никто из ее участников, конечно же, тогда знать не мог. У них не было машины времени из «транстемпоральной службы доставки еды».

Сакура успела пересчитать всех улыбающихся, когда картинка на мониторе продемонстрировала знакомую желто-лиловую палитру и надпись «МЫ ЗАРАБОТАЛИ!».

— Редиректит сюда, — сказал Илья. — Это уже в сороковой раз.

— Ты словил вирь. — Сакура дернула плечом. — Опять серфил прон?

— Да чего его серфить, у меня весь съемный хард им забит, — отшутился Илья. — Я, кстати, успел прогнать на вирус, пока вы там в пупках ковырялись. Ни вирей, ни шпионов. Мой комп — дитя невинное.

— Значит, какой-то новый, — не сдавалась Сакура.

— О, да хорош вам, давай уже закажем хавку! — не вытерпел Серый. — Я как бы с обеда без обеда. Тем более, быстро привозят.

Сакура закатила глаза:

— На окраину города за пять минут, конечно.

— Эти ребята — владыки времени! — провозгласил Илья. Голосом он владел великолепно. — Серьезно, Саки, давай поглядим, так ли они хороши в кулинарии, как в рекламных уловках.

— Лучший способ меня убедить — это назвать меня Саки.

— Саки-Псаки, — срифмовал Илья. Гром ударил снова, уже ближе. — Начнем с двадцать первого века или сразу переключимся на двадцать четвертый? Предлагаю быть последовательными.

И, не выслушав предложений, он кликнул по иконке с надписью 21.

Представленный в виде таблицы список блюд оказался внушительным. Каждый столбец соответствовал своему десятилетию: 2010, 2020, 2030 и так далее до 2090. Не раздумывая, Илья щелкнул на 2090, пробормотав: «А какие у них пельмени?»

Разбивка в новом окне оказалась более привычной: завтраки, салаты, супы… Илья принялся скроллить экран, останавливаясь в произвольных местах.

— Ого! — комментировал он каждую остановку, а потом спешил дальше. — Ого! Ого!

Сакура успевала лишь выхватывать названия отдельных блюд. Они действительно были «ого!».

«Кальмаровое мороженное». «Грибное рагу в кабаньем копыте». «Чизкейк по-алеутски». «Собачьи палочки». «Вкус пингвина». «Жвачка «Пикантный головастик»».

«В одной из соседних квартир сейчас сидит съемочная группа и снимает нас скрытой камерой», — подумала она. Другое объяснение творящемуся абсурду было просто невозможно.

Илья считал иначе.

¬— Знаете, это что? — спросил он, оглядывая друзей глазами, светящимися диковатым энтузиазмом. — Молекулярная кухня!

— Всегда хотел попробовать, — сказал Джек, он же Дима. Сакура была знакома с ним еще со школы, в которой никто, кроме нее, не звал Джека-Диму иначе, чем Жабой, из-за крупной, похожей на зрелую клубнику родинки на подбородке, которая заметно портила его довольно приятное лицо. Сакура его жалела, порой поддерживала и потому оказалась единственной, кому стал доверять этот школьный изгой. В университете, где никто не знал о его прошлом, ему удалось спрятаться за придуманным им самим именем: Джек. Так с Жабой было покончено, а вот с родинкой — нет.

Отголоски прежней жалости заставили Сакуру не идти сейчас против Джека, предложив перейти в меню 2010-х и поискать там какой-нибудь картофель фри.

Хотя, если совсем честно, ей вообще ничего не хотелось пробовать с этого сомнительного сайта, где даже повар похож на чокнутого дока Рика.

— Отлично, друзья, мы определились! — воскликнул, не дожидаясь остальных, Илья и потер ладони. — «Он сказал: «Поехали» и махнул рукой».

После недолгого обсуждения и шутливого переругивания блюда были выбраны. Джек предпочел «Черничный холодец на пару». Серый заказал «Халяль-кебаб по традиционному русскому рецепту», прямиком из 2050-х. Илья долго колебался, пока, наконец, не заказал «Куриные сердечки под имбирным соусом, фаршированные нанотыквами».

— А ты чего молчишь, Саки?

— Да вот жду, когда ты спросишь, — съязвила она.

— А ты не стесняйся, — не растерялся Илья.

— Пельмени. Пельмени, которых нет в этом дурацком меню.

— Наверняка есть в разделах за начало века. Но нафига они тебе? Зачем упускать возможность познакомиться с молекулярной кухней будущего, еще и со скидкой?

— Да как-то не хочу пробовать «собачьи палочки».

— Порой ты такая зануда, Сакура.

— А ты порой такой весельчак, Илья. Пельмени — мой выбор. Или я пошла отсюда.

— Пельмени так пельмени… — Илья в два клика оформил заказ. — Карточки у всех с собой?

— Я дома оставил, — сказал Серый.

На карте Джека оказался нулевой баланс.

¬— Моя в неизвестно каком банке, ждет, когда я ее оформлю, — ответила Сакура.

— Что бы вы делали без меня? — Илья закатил глаза. — Ладно, будете мне должны.

И он отправил заказ.

— Пять минут. — Хозяин квартиры поднял руку с растопыренными пальцами, продемонстрировав темное пятно под мышкой. — Давайте проверим, так ли оперативно межвременное обслуживание.

Звонок раздался спустя четыре минуты и пятьдесят две секунды — Илья засекал. Хозяин квартиры с грохотом вскочил с кресла и поспешил открывать. Серый и Джек не отставали. Сакура, поколебавшись, отложила старый комикс о Бэтмене и последовала за остальными. В прихожей Илья как раз впускал курьера.

Им оказался долговязый мужчина средних лет, одетый в глянцевый плащ. Цвета плаща — желтый с лиловыми разводами — недвусмысленно указывали на принадлежность вошедшего к «Транстемпоральной службе». Под плащом виднелась растянутая майка с Робертом Плантом и несочетающейся надписью «Rolling Stones». В ушах курьера были тоннели, а на голове кепка все тех же фирменных цветов с загнутым, как петушиный клюв, козырьком.

И, конечно, пакеты в руках — большие красные пакеты, от которых шел будоражащий горячий запах незнакомой еды. Рот Сакуры предательски наполнился слюной. Розыгрыш или нет, но от запаха уносило крышу.

— Тыц, вьюноши! — дурковато улыбаясь, приветствовал курьер. — Патюху мутим, совсем как в дни моей молодости, ага? Наша доставка для вашей вписки!

— Что вы, мы ведем себя прилично. — Илья принял пакеты, оттолкнув локтем Серого, попытавшегося пролезть вперед.

Курьер понимающе подмигнул Илье.

— Два П: приятно позависать, вьюноши.

— Я просто коротко подстриглась, — буркнула Сакура, походя причисленная к вьюношам, на что курьер откликнулся: «Ага» и снова подмигнул.

— Просим оценить сервис на нашей страничке в транстемпоральной соцсети, которая теперь также доступна, — сказал он.

— О — обязательно, — заверил Илья. — Если еда настолько хороша, насколько оперативна ее доставка, ждите самых высоких оценок.

— Фуд — просто космос, — доверительным тоном сообщил курьер. «Тыцнув» на прощанье, он поскакал вниз по лестнице, насвистывая дайрстрейтовские Money for Nothing.

— Его попытки выглядеть современным столь же трогательны, сколь и провальны, — прокомментировал Илья. — Открывайте пивко, вьюноши. Тыц!

Пока вьюноши накрывали в зале стол, шурша пакетами и брякая бутылочными боками, Сакура пыталась разглядеть что-нибудь за кухонным окном. Стихия разошлась не на шутку, и ветер бросал горстями воду в стекло под аккомпанемент грома, который напоминал бурчание в животе колосса, бредущего к дому из дальнего далека. Одинокое дерево под чахло-желтым фонарем у входа в подъезд потрясало ветвями, негодуя, что его не пустили на вечеринку.

Ни курьера, ни машины.

Подошел Джек. Она заметила его отражение в стекле и обернулась.

— Его плащ был сухим. — Он точно читал ее мысли.

— И из парадной не вышел. Это розыгрыш, теперь вам ясно? В этом доме треть квартир пустует. Возможно, сейчас в одной из них сидят эти приколисты и подглядывают за нами.

— А смысл?

— Ну, это типа должно быть смешно. Знаешь ведь, какой юмор в зомбоящике. Может, нам подмешали пурген в еду. А то и вовсе конский возбудитель.

— Не уверен, что это смешно, ¬— подумав, согласился Джек. Он хотел еще что-то добавить, но тут из комнаты позвал Илья:

— Прекращайте целоваться! Налетай, пока все не съели!

— Только мало чет, — добавил Серый. Когда Сакура и Джек вошли в комнату, он придирчиво заглядывал под крышку одного из контейнеров.

— Серега хотел наесться от пуза за сто девяносто рублей, — фыркнул Илья. — Кстати, с остальных по столько же.

— А где мое-то? Я только как бы пельмени узнаю.

Илья предложил:

— Давайте пробовать все, — и подцепил пластиковой вилкой что-то тягучее и вязкое, как расплавленный сыр. В другой руке он держал бокал, наполненный до краев пивом. — Предлагаю тост. За «Транстемпоральную службу доставки еды»!

Не мешкая, он отправил в рот незнакомую снедь. Его и без того большие, слегка навыкате глаза раскрылись еще сильнее, а лицо приняло выражение «Н — недурно!».

— Земляника из мяса, — заключил Илья. — Я по-другому сказать не могу. Попробуйте сами. Сакура? Это правда вкусно.

— Нет уж. — Она адресовала ему кривую улыбку. — Я пас, я по пельменям. И чтоб никто их не трогал, о’кей?

Никто и не претендовал. Она съела их все еще до того, как компания отыграла партию в «Имаджинариум». Их было всего шесть — пельмешков, а не партий, — и Сакура не могла не признать, что они оказались действительно вкусными. Они только разожгли ее аппетит.

У ребят, видимо, были схожие ощущения — их контейнеры показали дно столь же быстро.

¬— Кто хочет еще? — озвучил общую мысль Илья. — Серьезно, у нас впереди замес на всю ночь: две новые колоды карт, двенадцать бутылок пиваса и ноль чего пожевать.

— Давай пиццу, — предложила Сакура без особой надежды.

— Пиццу, пиццу… — отмахнулся Илья, усаживаясь за комп. — У нас тут еда из будущего по акции, а ты вон чего советуешь… Вьюноши, кто со мной в двадцать второй век?

Серый поднял руку. Джек, избегая встречаться взглядом с Сакурой, кивнул.

— Большинство, ¬— констатировал Илья.

— Мужской мир такой мужской.

— Да возьму я тебе пельмени! — Илья уже скроллил страницу. — Вы гляньте только, что предлагают лихие две тысячи сто десятые: «Юумз, сплишированный в байруме». «Докстаг на тзифте», язык сломаешь. «Ма… маршпшошловото по-патазмагдийски». Я, между прочим, не уверен, что правильно это прочитал. — Он захихикал. — Нормально, креативчик!

Серый придвинулся к Сакуре и спросил вполголоса:

— А может, ты как бы попробуешь? Я за тебя заплачý.

— Сереж, меня не надо угощать. Мы это тему давно закрыли, о’кей?

Серый надулся.

— Я просто хотел тебя угостить. Как бы ничего такого.

— Не стóит… Илья, найди мне, я не знаю, роллы.

— Какие роллы в 2110-м году? Вот! Эврика, друзья. «Юлтуз в большом баскете», есть на четыре порции. «Баскет», корзинка, значит. Сакура, это почти как роллы, взгляни. — И он развернул монитор так, что стало видно всем.

Нет, решила Сакура, юлтуз совсем не был похож на роллы. Увиденное сильнее всего напоминало осьминожков, маленьких, розоватых и полупрозрачных… и сочных. Присыпанные зелеными пушистыми семенами, они нежились на тарелке в лужице янтарного масла.

Они выглядели заманчиво.

«А почему бы и нет?» — подумала Сакура.

И произнесла это вслух. Илья показал большой палец и сделал заказ.

Как и в первом случае, курьер продемонстрировал обещанную точность. Он позвонил в дверь на пятой минуте с того момента, как на мониторе высветилась пульсирующая, точно свежая рана, надпись «ВАШ ЗАКАЗ ПРИНЯТ! BON APPETIT!». За это время Сакура успела изучить надписи на пустых коробках из-под еды, те самые, которые обычно набирают мелким шрифтом. В состав продуктов входили такие незаменимые для организма элементы, как парафиновый белок, грибной микропротеин, углеродная мука и нефтяная эмульсия. Отозвав в сторонку Джека, Сакура показала ему одну из картонок, на что он флегматично пожал плечами: «Мы только что навернули пластмассы».

Курьер был неопределенного возраста, прямоуголен и лыс. На нем был длинный, до пят, плащ уже знакомых цветов — желтого и лилового. Своим застывшим, бледным, лишенным всякого выражения лицом курьер очень здорово изображал киборга или андроида, а заговорив, лишь усилил сходство.

— Калибровка. — Что за голос! Симфония сотен вращающихся жужжащих шестеренок, шелеста крыльев мертвых скарабеев под облетевшей ноябрьской листвой, потрескивания помех. Его губы почти не двигались, создавая эффект чревовещания. — Калибровка завершена. Соответствие девяносто и два десятых процента.

— Десять единорогов из десяти, — вырвалось у Сакуры, впечатленной такой самопрезентацией.

— П — пунктуальность, — похвалил Илья, пропуская курьера в квартиру. Тот шагнул в прихожую, попал в свет ламп, и Сакура увидела, что на плаще Мистера Киборга (так она успела окрестить гостя) нет ни капли неистовствующего снаружи дождя. Она оглянулась на Джека, поймала его взгляд и догадалась: Джек тоже заметил.

— Как там погодка, уважаемый? — спросила она как бы между прочим.

— Там. — Мистер Киборг склонил голову набок, и Сакура могла поклясться чем угодно, что услышала механический щелчок — поставила бы на кон свою коллекцию фигурок DC. — Уточнение. Уточнение завершено. Температур-скачки диапазон градус двадцать на три цикла. Атмосфер-электричество — уровень в норма-пределе. Вероятность плазмоидов — тридцать и шесть десятых процента. Гамма-уровень выше нормы на пять пунктов. Используйте протект. Протект. Ваш заказ. Заказ.

Он согнул руку в локте, строго под девяносто градусов, чтобы передать желтый пакет, от которого по прихожей разливался теплый, слегка дурманящий запах неизвестных пряностей, и Илья, разумеется, его принял. Выглядело это почти торжественно.

— Инспектор Гаджет с голосом гугл-переводчика, — отметил Илья, когда дверь за Мистером Киборгом захлопнулась. — Переигрывает парень. Впрочем, это не должно помешать нам заценить то, что он оставил, поэтому присоединяйтесь. — Он направился в зал, на ходу потроша пакет. Серый засеменил следом, а Джека Сакура придержала за руку в прихожей.

— Заметил, а?

— Сухой плащ, — произнес Джек безэмоционально, словно они говорили о погоде в Перу.

— Ну-ка! — Сакура открыла дверь и высунулась на лестничную площадку. Где-то на верхних этажах монотонно взмяукивала кошка, и это был единственный звук, нарушающий тишину — ни шагов, ни хлопка подъездной двери. И тогда, возвращаясь в квартиру, Сакура неожиданно для себя выдала:

— А если они и правда приходили из будущего?

Всем остальным сортам пива Джек предпочитал самые брутальные. Две «Охоты Крепкое», которые он успел употребить, сделали его задумчивость нескончаемой.

— Это ненаучно, — заключил он, отвиснув спустя почти минуту. — Давай поедим.

Коробка стояла в центре стола, раскрытая, как цветок. Дразнящий запах поднимался над ней, словно освободившийся джинн. Сакура могла возражать против дегустации неизвестной снеди сколько угодно, но ее желудок предательски заворочался, точно в нем и не было недавно съеденных пельменей.

— Братишки, я вам покушать принес. — С этими словами Илья, сидевший в позе йога возле столика, протянул вошедшим пару пластиковых вилок с двумя длинными и тонкими до прозрачности зубцами. Сакура взяла одну — машинально — и заглянула в коробку — исключительно из любопытства, ведь пробовать еду будущего она не собиралась.

Штуки в коробке напомнили Сакуре уже не осьминожков, а клубеньки или ягоды размером с крупные виноградины, но с мясистыми короткими лапками, растущими из розоватой мякоти без намека на симметричное расположение. Илья, вечно первый, вечно авантюрист, вонзил в одно из созданий вилку, и… оно закричало? На самой границе слышимости, там, где еще немного, и звук приобретает приставку «инфра»?

Юлтуз, вспомнила она. Так они называются, юлтуз в большом баскете.

Илья картинно прикусил юлтуз зубами. Остальные безотрывно наблюдали, каждый со своим чувством, и даже у Джека на лице отразилось подобие любопытства. Сакура увидела, как на кожице юлтузины, там, где зубы Ильи сдавили ее, выступили две капли густого, как клей, блестящего сока. Илья втянул клубенек в рот и заработал челюстями.

— Б — белиссимо! — вынес он вердикт. — Это по вкусу как камчатский краб. Нет, не так, вру. Эта хренюшка заставила меня вспомнить о том, как я впервые попробовал мясо камчатского краба. Я тогда совсем мелкий был. Родители привезли лапки и клешни с Шантара. Мясо камчатского краба — самая вкусная вещь на свете, я так всегда считал. До этого момента.

После таких слов Джек и Серый, как по команде, нацелились вилками на коробку.

— Знаешь, нет, ¬— отрезала Сакура, выставив перед собой ладонь, словно отгораживаясь от происходящего. — Нет-нет-нет, я в этом не участвую.

И все-таки, когда ребята набили рты юлтузом, когда Серый объявил, что это похоже на белые грибы, а Джек не сказал ничего, но съел больше остальных, она не устояла.

— Черт с вами. Дайте и мне!

— У-ху! — воскликнул Илья.

Всего одна юлтузина осталась в коробке, и Сакура подцепила ее на вилку. Ей снова послышался еле уловимый писк боли, на этот раз она ощутила его не ушами, он поднялся легчайшей вибрацией по вилке к ее пальцам, отчего Сакура едва не передумала.

А потом запретила себе думать.

Отправила в рот юлтуз, разжевала и проглотила.

Это было неописуемо.

Вкус был таким ярким и мощным, что пошла кругом голова, а в глазах пустились в пляс черные точки. Не камчатский краб и не грибы — она вспомнила вкус манго, которое впервые попробовала год назад в Таиланде, вкус, в который она влюбилась с первого укуса. Ее слюнные железы работали на полную мощность, но вкушала она не пищу. На ее языке таяло само воспоминание.

— Как тебе, Саки? — поинтересовался Илья. Его голос долетал до нее откуда-то с невидимой части Вселенной. — На что это похоже у тебя?

— На куру, — ответила она. Если отбросить эмоции — чего Сакура сделать не могла, — у юлтуза и впрямь был вкус вареной курицы, которую забыли посолить. Воспоминание исчезало огорчительно быстро, и Сакура разочарованно заглянула в коробку — вдруг проглядела что.

Увы, нет.

Похоже, все остальные разделяли ее разочарование. Илья с остекленевшим взором облизывался, как выползший на солнце геккон. Джек цедил пивцо. Серый понуро перебирал коробки с настольными играми. По телевизору шли «Унесенные призраками»: родители Тихиро уже уселись за колдовскую трапезу, и до превращения в свиней им оставалось минут пять.

«Совсем как время доставки в «Транстемпоральной», — подумала Сакура внезапно, и хотя юлтуз ей зашел — да еще как, глупо было отрицать, — холодок пробежал по ее плечам.

Илья продолжал облизываться, и она, чтобы стряхнуть нежданную тревогу, подколола:

— Губы не сотри языком.

— Разминаю перед поцелуями, — парировал Илья.

— С Серым собрался целоваться? ¬— отбила остроту Сакура.

— Его в эти дела не впутывай, — туманно ответил Илья и поднялся с пола. — Никто не против музыки?

Не встретив возражений, он дотопал до компьютера и запустил плейлист. Раздался «Имперский марш смерти» в одной из многочисленных электронных обработок, и с первыми нотами из колонок заструился фиолетовый свет, густой и пульсирующий, подобно вене на шее утомленного великана.

— Как ты это сделал? — изумилась Сакура.

— Я никак, — ответил Илья растерянно. — Оно само. — Он наклонился над колонками, словно свечение было неисправностью, которую следовало устранить, и тут до него дошло. — Стоп, ты тоже видишь?

Сакура оглянулась на ребят и по их остановившимся лицам поняла, что свет видят все. И что он — повсюду.

Люстра истекала вязким сиропом желтого, который падал в сочно-красную поверхность ковра и оставлял разбегающиеся концентрические круги. От экрана телевизора по комнате плыли паутинки синего и изумрудного, они перемешивались, как два разных сиропа в коктейле, когда его размешивают трубочкой. Стены облизывал серебристый, морозно искрящийся туман, который дышал в ритме с музыкой. В него вторгалась фиолетовая дымка из колонок, и эта диффузия выглядела неожиданно интимно, будто два цвета оказались живыми, ласкающими друг друга существами. Глядя на них, Сакура ощутила тепло в низу живота. Она поспешила скрестить руки на груди, чтобы никто не успел разглядеть сквозь майку, как затвердели ее крошечные соски.

«А у ребят там… тоже?» — подумала она взволнованно и чуточку испуганно. Ее сознание оставалось ясным, и ей совершенно не хотелось принимать участие в оргии, на которую провоцировал живой свет. Она встретилась взглядом с Джеком. Знала ли она прежде, что цвет его глаз — зеленый? Они переливались, как драгоценности, а стекла очков усиливали эффект — не Джек, а навороченный диджей за пультом, ни дать ни взять.

— Космос, — вырвалось у нее.

— Юлтуз, — поправил Джек.

— В Амстердаме я пробовал грибы, — сказал Илья. Он осторожно переставлял ноги, вышагивая по комнате, и воздух вокруг них разбегался волнами. — Меня тогда накрыло на несколько часов. Но то, что сейчас, не идет ни в какое сравнение с тем, что тогда.

Он поднял руку и продемонстрировал всем, как кончики пальцев, словно призмы на картинах в учебниках физики, испускают крошечные радуги.

— Что видите? — спросил он, обращая ладонь к собравшимся.

— Пальцы искрят, — подтвердила Сакура. — Ты как гребаный император Палпатин.

— У нас одна галлюцинация на всех, — заключил Илья и хихикнул — или икнул, Сакура не поняла.

— А так бывает? — спросил Серый. Из его рта выкатилось несколько смоляных шариков, которые черной ртутью рассыпались по игровому полю «Имаджинариума».

Илья опять издал икающий смешок. Позже Сакура думала, что ей бы насторожиться еще в этот момент, но кто мог знать — они быстро привыкали к происходящему. И происходящее было… клевым. Ее возбуждение само собой перетекло в эйфорию.

— Что, если, — начала рассуждать она, — что, если это не галлюцинация? Что, если наши органы чувств обострились настолько, что мы стали видеть мир таким, каков он есть в действительности?

— Вроде как котейки? — поддакнул Илья и хохотнул. А почему бы и не хохотнуть — шутка ведь.

— Смотрите, — сказал Джек.

По столу между бокалов двигались разноцветные пушистые комочки — ни лапок, ни ушек, только глазки и улыбающиеся ротики. Сакура пришла в восторг.

— Уруру, какие няши!

— Это игральные фишки, — пояснил Джек. — Были только что.

Няши уставились на Сакуру и тонкими клоунскими голосами затянули японскую песню.

— Ты им понравилась.

— Хочу еще, — заявил Илья. Он дышал с открытым ртом, его щеки налились багрянцем.

— Юлтуз? — встрепенулась Сакура. — У нас сорвет крышу!

— Какой юлтуз? — отмахнулся Илья. — Юлтуз как-нибудь потом… У нас еще двадцать третий век не охвачен и двадцать четвертый.

Тут бы Сакуре и тормознуть его, но раскачивающиеся пушистики, выводящие песенку на японском, были настолько мимимишными, что она выпалила:

— Ахренсним!

Илья скакнул к компьютеру, Серый и Джек — за ним, оба в облаках искр, две несуразные и восхитительные кометы.

— Чет как-то скучно, — произнес Илья после непродолжительного кликанья мышкой. — «Комплект номер два», «Комплект номер пять», «Комплект номер шесть облегченный». Кто-нибудь из вас, друзья, хочет «Комплект номер шесть облегченный»?

— Ни о чем не говорит. — Сакура не отводила глаз от няш. Одна из них заползла на другую, образовав слипшийся комочек с четырьмя глазами. Комочек улиточно заскользил по столу к капельке пролитого пива. Добравшись до цели и не прекращая петь, няша выпустила из бока отросток, которым продегустировала напиток. По тельцу создания пробежала легкая рябь, песня споткнулась, но тут же зазвучала громче и быстрее, словно ее исполняли «Элвин и бурундуки». — Божечки, я залипла.

— Зато как дешево, Илюш. — Серый, советчик. — У этого облегченного какой состав?

Щелчок мышки. Затем:

¬— Ничего не понял, — ответил Илья. И икнул.

— Я возьму его, — решился Серый. — Мы и про юлтуз не знали, а оно вон как вышло.

— Тебе лишь бы подешевле, зато побольше, — проворчал Илья. — Джеки-бой, ты?

— «Комплект номер пять».

— Любимое число? — усмехнулся Илья. — Математическая кухня. Саки, радость моя, твое веское слово?

— На твой вкус, только нежирное.

— На мой вкус?.. Знаешь, я хочу приобщиться сразу к кухне века двадцать четвертого.

— Ты нам-то закажи да приобщайся себе, — сказал Серый.

— Э-эх, разоритесь, ребятки, — вздохнул Илья с притворным сожалением. — Курочка по зернышку клюет, а под конец как набежит…

— Илья, — произнес Джек медленно. — Я не улавливаю.

— А что тут улавливать? Вы нетерпеливые и нелюбопытные. «Я очень много-много лет мечтаю только о еде», вот направление ваших мыслей, а вы что, жрать пришли? Никто из вас не задумался, почему здешняя хронология ограничена двадцать четвертым веком? А вдруг у них там ядерная война? А вдруг люди эволюционировали настолько, что им вообще не нужна пища в нашем понимании, и люди питаются праной или радиацией? Вот, отправил ваш заказ, ждите.

— Ничего духовного, ужас, — откликнулась Сакура. Илья адресовал ей презрительный взгляд, который она, увлеченная няшами, пропустила.

— На тебя действует юлтуз, — сказал Серый.

— На меня действует эта песня. Эти штуки на столе. Что они такое? Господи, они что, спариваются?

— Ассимилируются, — возразила Сакура. Няш теперь осталось только две. Слившись друг с другом, они почему-то почти не увеличились в размерах.

— Как глупо звучит немецкий язык, — продолжал ворчать Илья.

— Это японский, и он прекрасен.

— Как будто я немецкий с японским спутаю, пф!

— Я думал, как бы, корейский, — встрял Серый.

— Все, идите встречайте посланца, а я отправляюсь в двадцать четвертый век. И бесконечность не предел! — И Илья воинственно икнул.

Сакура продолжала наблюдать за няшами. С потолка медленно и печально падали синие снежинки. Няши скользили под ними, как детишки на катке, не прекращая петь, и хотя зрелище было сказочным, Сакура не могла не признать: песня начинала утомлять своей безостановочностью.

— Пятюня минут, — сделал Илья уже ставший традиционным прогноз.

Он ошибся на две минуты. После звонка в дверь Серый с Джеком отправились открывать, и Сакура, подстегиваемая любопытством (и легкой тревогой, призналась она сама себе), последовала за ними. Илья остался в кресле — горгулья с поджатыми ногами, вытянутая рука с мышкой неподвижна, взгляд закаменел, и только язык слюнявит усишки.

В прихожей Сакура обнаружила, что полосы на обоях, некогда строго вертикальные, теперь повалились вкривь и вкось, как доски старого забора, и сделались кислотно-яркими, превратив комнату в гигантский калейдоскоп. Опять слегка закружилась голова, и Сакура пожаловалась:

— Сейчас меня стошнит радугой.

Ее реплика осталась без внимания — Серый открывал дверь.

Курьеров оказалось двое. Они выплыли из темноты лестничной клетки, подобно лишенным пигмента глубоководным рыбам, что безмолвно и плавно возникают в иллюминаторе батискафа. Сакура подумала, что от них даже пахнет рыбой. Одинаковые, долговязые и большеглазые, без признаков растительности на лицах, как Тру-ля-ля и Тра-ля-ля, изнуренные химиотерапией. Их синегубые рты конвульсивно дергались, что вызывало у Сакуры плохо сдерживаемое омерзение, сродни тому, что она испытала, когда в прошлом семестре, открывая дверь в студенческую столовую, вляпалась в чью-то харкотину на дверной ручке. Что за дары можно было ожидать от таких созданий? В ее сознании, в том его отделе, который отвечал за интуицию, загорелся красный сигнал, делая очевидным: Илья не просто совершил ошибку, заказав еду из двадцать третьего века. Возможно, заказывать еду на сайте «Темпоральной службы доставки» не следовало с самого начала.

Она представила, как в этот самый момент он зачарованно выбирает из меню века двадцать четвертого. Может, уже кликнул на прямоугольной иконке «Оплатить», красной, как беда.

— А можно отказаться от доставки?.. ¬— начала Сакура. Игнорируя ее вопрос, курьеры синхронно шагнули вперед и расступились, каждый к своему клиенту. В руках курьеров были черные ребристые футляры неизвестного назначения. Они напоминали реквизит из какой-нибудь антиутопии про будущее… только реквизитом не являлись.

— Эй, — предостерегающе воскликнула Сакура, пятясь. — Мы отменяем доставку! Все! Вы это…

— Они говорят, — сонно произнес Джек и поднес палец к своему виску, точно собираясь застрелиться из воображаемого пистолета. — Здесь.

— Я тоже их слышу! — поддакнул Серый. Его обычно скорая речь замедлилась. — Это как бы телепатия. Я хочу попробовать. Я как бы должен. Мы заплатили.

— Так… необычно… — Джек опустил руку и, словно в трансе, направился вглубь квартиры. Тру-ля-ля с футляром наперевес не отставал от него ни на шаг.

— Джек! — напрасно крикнула Сакура. — Джек!

Тут она некстати вспомнила мультик «Медвежуть», который смотрела в детстве — слишком психоделический, чтобы быть детским, — где звери сначала наелись всяких лакомств из загадочного черного ящика, а после сами в него провалились и оказались в мезозойской эре, где их схарчили динозавры.

— Можно на кухне, — ответил Серый на незаданный вслух вопрос Тра-ля-ля. Сакура схватила Серого за плечо, но тот небрежно стряхнул ее руку.

— Перестань, Саки. Вечно ты… Это как бы безопасно. — И скрылся за кухонной дверью, а Тра-ля-ля двуногим червем произвивался за ним.

Сакура побежала в зал.

— Илюха! Они хозяйничают у тебя в квартире, курьеры! Их двое, и они читают мысли. Тебе лучше пойти и сделать что-нибудь с этим! Они увели мальчиков… Илья, ты чего?

Илья сидел, высунув язык почти до подбородка. На его розовых щеках выступила испарина.

— Жарковато стало, ты не считаешь? — прошамкал он, не убирая язык. «Фаркофафофалонефыфаэшь»? — Что-то мне нехорошо. — «Фтотофне неховошо».

Он захихикал. Полетели слюни.

Ее осенила догадка, от которой похолодело сердце. Боком, с поднятым плечом, чтобы не попасть под брызги, Сакура прошмыгнула мимо Ильи к столу и схватила коробку из-под юлтуза.

Так и есть, все самое важное опять набрано мелким шрифтом: «В редких случаях возможны аллергические реакции. Для устранения применить сатимаркат тагот или интерфейсируйте по стреле +LL<0LL| в течение тридцати стандартных циклов».

Из комнаты словно выкачали весь воздух.

— Супрастин есть? — сумела выдавить Сакура. Не сатимаркат тагот, но вдруг сгодится? Илья откликнулся новым приступом хихиканья. Слюни полетели сильнее. Их сопровождал не самый приятный запах. — В ванной? В холодильнике?

— В фанно! — каркнул Илья. — В хофофифифе!

Сакура ринулась в фанну и к хофофифифу, по пути пнув подвернувшихся няш. Те разлетелись с кошачьим шипением, а когда запели снова, ей вслед, это было минорно и зло, как у давней рок-группы «Агата Кристи».

У входа в ванную Сакура едва не столкнулась с вышедшим из-за двери Тру-ля-ля. В руках он нес футляр, открытый и пустой. Сакура вырвала его, при этом случайно коснувшись пальцев курьера. Ей не удалось сдержать возглас омерзения: пальцы оказались обжигающе горячими и бескостными, как черви — липкие черви, приклеившиеся к футляру, отчего Сакуре пришлось приложить некоторое усилие, чтобы завладеть им. Она отпрыгнула, прижимая футляр к груди и готовясь защищаться, но Тру-ля-ля потерял к нему всякий интерес. Он невозмутимо миновал Сакуру и поструился к выходу по своим делам. Сакуре больше ничто не мешало отправиться по своим.

Джек сидел на опущенной крышке унитаза, придавленный жестким излучением светодиодных ламп. Его рубашка была расстегнута и приспущена, открывая плечо, по которому расплывался розовый след, словно от укуса насекомого.

— Это… укол? — На мгновение Сакура забыла, зачем сюда явилась.

— Чувство сильное, но непонятное, — промолвил Джек. Подумав, добавил: — Чешется.

— У Ильи аллергия на то дерьмо, которое мы ели! — выпалила Сакура. — Юлтуз или как там его. О чем вы вообще думали?!

Она бросилась к полкам у раковины и принялась выворачивать их одну за другой в поисках супрастина. Под ноги посыпались салфетки, расчески, бигуди, зубные щетки, пачка прокладок, туалетная бумага — но никаких лекарств, даже пластыря. Джек заторможено наблюдал за бардаком.

— Джек. Джек! Джек, иди в зал, присмотри за Ильей, если ему стало хуже, вызови «скорую»! — Безрезультатно. — О господи! О господи!

Джек встал и снова опустился на крышку.

— В ушах звенит, — пожаловался он, но Сакура уже его не слышала — неслась на кухню.

Которую как раз покидал сделавший дело Тра-ля-ля. На этот раз она не стала выхватывать у того футляр, и курьер беспрепятственно просочился мимо Сакуры. Растворился во тьме за квартирной дверью, как глубоководная рыба.

Серый восседал на мойке и рассматривал свою правую руку — очень сосредоточенно. На Сакуру он даже не взглянул.

— Тебя тоже укололи? — бросила Сакура по пути к холодильнику.

— Никто меня не колол, — вяло отреагировал Серый. Рука всецело приковала его внимание, точно он безуспешно силился постичь суть гипотезы Ходжа. Где-то за окном, далеко, на темной стороне Луны, с юга на север провыла сирена — копы или «неотложка». Сакура едва отметила это событие. — Он дал мне подышать.

— Очень хорошо, — бросила Сакура, ничего не поняв из сказанного. Она распахнула холодильник и наполовину скрылась в нем. Полки в дверце были заставлены упаковками с лекарствами, прочитав названия которых в правильном порядке можно было призвать Вельзевула. Попытавшись найти среди них супрастин, Сакура уронила черный футляр, который продолжала сжимать в ладони. Она нагнулась за ним, коснулась подушечками пальцев его верхнего края там, где на поверхности футляра ребристые складки пластика образовывали узор, и… что-то произошло. Узор содержал информацию, которую мгновенно впитало ее сознание. Говорят, некоторые люди могут решить уравнение, не делая долгих вычислений, а лишь взглянув на него — подобное случилось и с Сакурой. Не буквы в голове, не телепатия — озарение. Она резко распрямилась и врезалась головой в дверцу холодильника. Несколько коробочек вывалились на пол. Супрастина среди них не было.

Сакура схватилась за затылок больше от удивления. Ей было все равно на боль. Увиденное — понятое — шокировало. Сакура и прежде знала, что некоторые продукты не следует мешать с другими, дабы не навредить здоровью. «Комплект номер пять» относился как раз к таким продуктам. Его строго запрещалось употреблять вместе с алкоголем, а Джек по части последнего этим вечером особенно отличился. Она повернулась, чтобы рассказать об этом Серому. Открыла рот, но он заговорил первым:

— Как бы почему бы и нет? Один раз живем, и надо все попробовать.

Озвучив эту сентенцию небывалой для него философской глубины, Серый совершил поступок, который Сакура осознала не сразу, несмотря на то, что вечер становился все страньше и страньше.

Серый поднес руку совсем близко к лицу и широко распахнул рот. Обнажились крупные крепкие, с желтизной, зубы. Привычным жестом, словно делал так всегда, он сунул в рот пятерню, захлопнул челюсти и резко рванул. Пальцы отделились от кисти легко, как кусок мяса от вареной курицы. Крови не было. Вместо нее по подбородку Серого потекла густая пена, розовая, с серыми нитяными прожилками. Сакура успела увидеть, как обрубки пальцев исчезают за его зубами. Он принялся усиленно жевать, и пока это длилось, менялось выражение его лица — с задумчивого на восхищенное.

Сакура уставилась на его изувеченную руку. Грязно-розовая пена, покрывавшая культю, пузырилась, вздувалась и застывала, принимая форму вновь прорастающих сквозь плоть пальцев.

— Ошень вкушно, — сказал Серый. — Кроме ногшей. — И сплюнул в раковину шершавый обмусоленный ноготь. Судя по размеру — большого пальца.

Сакура выскочила из кухни.

Комната, в которой она оставила Илью, неуловимо, но существенно изменилась. Желтый свет сгустился и стекал с настенной лампы по обоям, точно старый жир, оставляя на стене полосу морщинистой, с бляшками, шкуры. «Унесенные призраками» исчезли со вздувшегося, как живот беременной, экрана, уступив место диктору местных новостей. Тот торопливо шевелил губами, выпуская слова-рыбехи — скользкие и с вареными злыми глазами. За его спиной фоном шло какое-то ночное мельтешение, полное фиолетовых сполохов и снующих спецмашин с мигалками. Илья лежал на полу навзничь, хватая себя то за грудь, то за горло. Он выглядел словно человек, который никак не может вспомнить, в какой из карманов сунул кошелек. Возле его дергающегося плеча сидели и наблюдали за возней няши, вот только в них не осталось ничего мимимишного. Даже петь они прекратили, а лишь шипели, пуча гляделки и выворачивая губы цвета пены, которая вытекала из ран Серого. Еще одним звуком, наполнявшим комнату, было скрипучее поскуливание — то Илья судорожно елозил ногами по ламинату.

Сакура кинулась к нему, шлепнулась рядом на задницу. Она боялась до него дотронуться, но Илья приподнял голову, и Сакура через страх помогла удержать ее. Влажный затылок Ильи обжигал ладони. Его глаза нашли глаза Сакуры, и хотя она не ожидала этого — Илья не выглядел как человек, способный произнести нечто осмысленное, — он заговорил:

— Аллергиа, — просипел Илья. — Никогша раньше не быо. У машери быа. На орэххи.

— Звоню врачу. Сейчас. — Ее мобильник остался на столике, возле которого как раз уселись няши. Она замахнулась на них, и те, бурча, откатились в сторону… но не сразу, как бы демонстрируя Сакуре свое пренебрежение. Она дотянулась до телефона и набрала номер «скорой».

После переливов набора в трубке повисла плотная тишина, словно сигнал наглухо затерялся в пространстве, так и не превратившись в звук. Когда трубка ожила, спустя вечность, Сакура услышала:

— Вы находитесь в режиме ожидания. Пожалуйста, оставайтесь на связи, вам ответит первый освободившийся оператор. Ваш номер в очереди семнадцатый…

Хотя Сакуре и нечасто приходилось вызывать неотложку, она никогда прежде не сталкивалась с подобными автоматическими ответами и сомневалась, что они вообще предусмотрены при звонках в «скорую». Ужас сжал ее горло, как аллергия — горло Ильи, и тут Джек, про которого Сакура успела забыть, начал кричать. Она выронила мобильник. Джек кричал и кричал, прерываясь только затем, чтобы глотнуть воздуха.

Она не хотела, но побежала на его нарастающий — с «А-а, а-а-а!» до «АААА!!!» — рев. Вынуждена была.

Лучше бы она не делала этого.

Шатаясь, Джек брел по коридору. Сакура не сразу сообразила, что происходит с его лицом. Какая-то черная, похожая на сочного тарантула штука присосалась к его подбородку, и из-под ее «лапок» обильно сочилась кровь. Обжигающие брызги попадали на стены, отмечая путь Джека от ванной. Тарантул или нет, оно поедало лицо Джека. И, поедая, росло.

Его чертова родинка. Несмотря на трансформацию, Сакура узнала ее — ну просто вечер озарений. Окружающие считали эту родинку отталкивающей. Видели бы они ее сейчас.

— АААОХ! — голосил Джек, мотая головой с тяжелеющей, теряющей форму щекой. Еще больше крови брызнуло на стену. Он сделал усилие, чтобы посмотреть на Сакуру, и в его глазах за пеленой агонии она разглядела узнавание. Это было хуже всего. Она попятилась, не в силах оторваться от зрелища, загипнотизированная им.

Прогрызая кожу, родинка ухватила Джека за губу одним из своих отростков и запустила его в рот. Джек остановился. Его руки взметнулись вверх, коснулись черной твари и беспомощно опали. Затем Джек закашлялся. Его щека растворялась под родимым пятном, а оно все разрасталось и разрасталось. Волосы на виске Джека зашевелились, когда тварь пустила корни в его шевелюру. Как жидкий пластилин, тварь растекалась, облепляла правую сторону его лица, раздвигала отмеченные кровью границы здоровой плоти, и из центра вязкой пульсирующей опухоли, как из жерла вулкана, на Сакуру вытаращился выпученный, уцелевший — пока что — глаз.

Глаз, из которого так и не уходило узнавание.

Она попятилась, и Джек двинулся к ней, отвечая на каждый ее шаг своим.

— Вика, — сумел произнести он. Затем его горло наполнилось свистом, как слив в раковине, когда в него уходит вода, и изо рта выплеснулась тугая струя крови — на пол, на его рубашку. Но, по крайней мере, он перестал кричать. И говорить.

Гипноз спал. Сакура развернулась, чтобы бежать, не желая видеть, как Джек окончательно исчезнет под складками этой черной вязкой дряни, — и врезалась в Серого, который все это время наблюдал за происходящим. Ничего осмысленного не было в выражении его лица, словно мозг Серого находился на каком-то спутнике Юпитера, а то, что Серый не прекращал жевать, только усиливало впечатление.

— Тебе бы тож попробовать, — сказал он, чавкая. — Это как бы не больно. Тебе понравится.

И он протянул ей свою культю с вечно отрастающими, как у Дэдпула, пальцами.

Сакура оттолкнула его с дороги и вбежала в зал, где Илья на полу отплясывал лежачую чечетку.

— Это все твоя идея, Илья! — заорала она, чувствуя ярость, слепящую, как ядерный взрыв. — Это что, по-твоему, весело?! — Забыв, что поначалу действительно было весело — в том числе и ей. — Что мне со всем этим делать?!

Шея Ильи превратилась в перекачанный футбольный мяч. Заостренный язык, точно дразнясь, вывалился из мокрого рта на длину, которую в иной ситуации Сакура сочла бы невероятной. В его хрипе ей почудились слова.

— Да? — наклонилась она к нему. Из ее глаз хлынули непрошенные слезы. — Что?!

— Ф — физдетс, — просипел Илья последнее осмысленное слово, сказанное им на планете Земля. Чечетка ускорилась. Он принялся колотиться головой об пол, с каждым ударом выкашливая шершавые стоны. Няши, которые прятались под столом, поползли к нему, оставляя на полу болотистые полосы. Сакура отпрянула, замахнулась на них, но те ответили шипением и не подумали остановиться. Они почти добрались до него, когда Илья вскинул руку. Не конвульсия — осознанный жест, побуждающий Сакуру обернуться.

Илья указывал на компьютер. Буквы на странице сайта «Транстемпоральной службы» были достаточно крупными, чтобы Сакура со своего места могла прочесть последний заказ Ильи.

Ох, ей бы заметить это раньше!

ОСОБАЯ ДОСТАВКА ДЛЯ ВСЕЙ КОМПАНИИ! — кричала надпись на экране. Над буквами был год, и тут она сощурилась, чтобы разобрать. 2317-й. Последний год из списка доступных. И в нижней части экрана — ОПЛАЧЕНО. ВАШ ЗАКАЗ ПРИНЯТ! BON APPETIT! Алыми буквами.

На возникшей перед ее мысленным взором картинке — которая была ничем иным, как воспоминанием — Илья растопыривал пальцы и выкрикивал: «Пять минут».

Когда был сделан заказ?

И сколько времени у нее в запасе?

Неизвестно, но его явно не стоило тратить на то, чтобы торчать тут и гадать. Она рванула из комнаты, в которой затихал Илья, в которой две гадины воссели на его груди пучеглазыми, причмокивающими комками грязи.

По коридору, необъяснимо растянувшемуся и превратившемуся в подобие «рукава», по которому пассажиры покидают самолет, сгорбившись, брел Джек. Сакура узнала его по рубашке. Все, что ниже плеч, было Джеком. Выше плеч торчал пучок длинных черных отростков, напоминающих изломанные корни. С их концов капала кровь, усеивая пол алыми монетами. Отростки шевелились; их соприкосновение друг с другом сопровождалось пощелкивающим шуршанием. Пощелкивающим шуршанием. С похожим звуком Илья не так давно потирал свою бородку. Хуже всего было то, что шевеление выглядело осмысленным. Один из отростков нащупал фотографию, из тех, что украшали стены коридора — с Эйфелевой башней, — подцепил ее, сорвал и швырнул к ногам Джека. Стекло, прикрывающее фотографию, лопнуло. Сердце Сакуры устремилось так быстро, что его удары слились в одно вибрирующее трепетание. Глазам стало больно — так они расширились. Джек напоминал Грута, человека-дерево, и ей захотелось смеяться и кричать. Смеяться и кричать.

Она решила, что сделает это потом. Как только покинет вечеринку.

Она развернулась с чувством дежавю, ожидая, что опять натолкнется на Серого. Путь был свободен. Электрический импульс, побуждающий ее бежать, еще опускался к ногам, когда раздался звонок в дверь и пригвоздил ее к месту.

Время замерло.

«Уходи, — прошептал голос в ее голове. — Уходи, оставь заказ себе».

Звонок повторился, настойчиво и сердито. Сакура вспомнила, что никто не запер дверь, когда курьеры покинули квартиру.

«Уходи», — повторила она, как заклинание. Она успела поверить, что оно сработает. Затем дверная ручка плавно повернулась, и дверь беззвучно, будто во сне, начала открываться, впуская темноту… и что-то еще. Желто-лиловое, фирменных цветов «Транстемпоральной службы».

Курьер вошел внутрь, чтобы вручить особую доставку для всей компании.

Теперь Сакура могла сделать то, что ей хотелось. Она принялась смеяться и кричать, смеяться и кричать.

А потом — только кричать.

Вечеринка продолжалась.