DARKER

онлайн журнал ужасов и мистики

Анна Одинцова «Корни»

Замерзшие, разодранные до крови пальцы почти потеряли чувствительность, но Игорь продолжал ковыряться в сугробе. Грязный, подтаявший за день снег облепил рукава куртки, промочил джинсы на коленях, забился в ботинки холодной, растекающейся кашей. Игорь не обращал на это внимания. Руки лихорадочно шарили вокруг, вновь и вновь натыкаясь на подножие бетонного кольца и ветки куста, торчащего тут же. Ничего… Неужели ничего нет?.. Должно быть… Вот гараж, вот детская площадка, вот куст у кольца… Должно быть тут…

Время от времени Игорю казалось, что за спиной кто-то ходит, но, затравленно оглядываясь, он видел лишь пустой двор: детскую площадку, пару пестрых от граффити гаражей и несколько автомобилей, стоящих по краям неровной, залитой водой дороги между двухэтажными деревяшками. В пятне света от единственного фонаря слегка покачивались ветви поникшей березы. Никакого другого движения не было. А если б и было… Наплевать! Надо всего лишь найти эту гребаную…

Под онемевшими пальцами, раскопавшими снег едва ли не до земли, что-то хрустнуло. Господи, наконец-то!.. Дрожащими руками Игорь достал и расправил находку. Сигаретная пачка. Пустая. Выругавшись от разочарования и бессильной злости, он отшвырнул пачку в сторону.

— Вскрыли твою закладку, — произнес за спиной хриплый голос. Задохнувшись от испуга, Игорь попытался вскочить, но, поскользнувшись, шлепнулся на зад в только что разрытый сугроб, больно приложившись плечом о край бетонного кольца. Прямо перед ним стоял какой-то мужчина: тощие ноги в темных брюках, безразмерная куртка, руки убраны в карманы. Лица было не разглядеть.

— Да не боись, не менты. — Голос незнакомца звучал спокойно. — Я говорю, взяли уже твою закладку. Я когда выходил за куревом, тут двое пацанов ковырялись. А сейчас в окно тебя увидел. Че, прижало?

Игорь не нашелся, что ответить. Острая волна паники схлынула, и в отяжелевшей голове снова принялся бить молот, вторивший скачущему, болезненному биению сердца. Дурнота вернулась. Он с трудом поднялся на ноги. Казалось, все тело было чугунным, а мышцы атрофировались.

— Прижало, говорю? — Незнакомца, похоже, не смущал односторонний характер беседы. — Да вижу, что прижало. Пошли, у меня есть, — с этими словами он протянул руку. Тонкие и узловатые, похожие на сухие ветки пальцы неожиданно сильно сжали плечо Игоря, потянув за собой. По инерции сделав нетвердый шаг вперед, тот остановился.

Какой-то тощий мужик, провонявший дешевыми сигаретами, грязный дворик на отшибе… Какого хрена вообще… Промокшие джинсы холодными пиявками липли к телу, вызывая озноб. Ботинки пропитались растаявшим в них снегом. Кисти рук, покрытые чем-то липким, жгло и саднило. Господи, я становлюсь одним из них… Нет, нет, нет… Ведь я могу… Но на самом деле он ничего не мог. В один миг в голове Игоря пронеслись воспоминания о доме, о работе, об институте и друзьях, о Насте — пронеслись и померкли.

— Давай, не мнись. Угощаю. — Пальцы-ветки снова потянули его вперед.

Образы в голове были всего лишь воспоминаниями, эфемерными картинками. А вот дурнота и слабость, и трепыхающееся сердце, и дыра с зазубренными краями, ноющая прямо в центре груди, — вот что было действительно реально. Завтра не существовало. Игорь даже не был уверен, что наступит следующий час, следующие полчаса. Заглядывать так далеко в будущее было невыносимо. Сама идея будущего была невыносима. Провались оно в пекло… Наплевать…

— Я вон в том доме живу. Пошли, — продолжал увещевать хриплый голос.

По-прежнему не произнеся ни слова, Игорь двинулся следом за незнакомцем.

Оскальзываясь и шлепая по подмерзающим лужам, дошли до ближайшей деревяшки. Бетонный прямоугольник перед входом раскрошился, в металлической двери на месте кодового замка зияла дыра.

— Второй этаж, — зачем-то пояснил Тощий.

Поднялись наверх по скрипучей, перекосившейся лестнице. Истертые сотнями ног ступени прогибались посередине, и только по краям и на перилах сохранилась бордовая краска. Игоря слегка пошатывало, но к перилам он не прикоснулся. Я только узнаю, что там у него… На верхней площадке между двумя обшарпанными дверями были выставлены несколько потемневших банок с бычками и засушенный цветок в ведре из-под майонеза. Пахло сигаретным дымом, затхлостью, сыростью. В свете единственной блеклой лампочки казалось, что облупившиеся стены имеют цвет гнилого мяса, как будто… Как будто в желудке у трупа…

Поковырявшись с замком, Тощий открыл правую дверь.

— Заходи.

Следом за незнакомцем Игорь втиснулся в узкую прихожую. Мысленно он уже видел убожество и запустение бич-хаты — а как еще могло выглядеть жилище этого типа в прохудившейся куртке? — однако на деле квартира оказалась ухоженной.

— Ты разуйся токо. — Стащив с себя куртку и пухлую шерстяную шапку, Тощий как будто сделался еще тщедушнее — А то баба моя ругается, если натопчут. Она к сестре сейчас уехала.

Исполнив просьбу хозяина, Игорь проследовал за ним вглубь квартиры. Миновав поворот в тесную кухоньку, вошли в комнату. Тощий щелкнул выключателем. Ворсистый бежевый ковер, новенькая дешевая мебель, на стенах несколько пасторальных пейзажей в простых рамках…

— Садись, — обернувшись, Тощий махнул рукой в сторону кресла. Игорь впервые сумел рассмотреть его лицо: впалые щеки, тонкая линия рта, тяжелые мешки под глазами, бритый череп. В каждой черточке этого лица сквозила усталость. И только серые глаза, напротив, блестели лихорадочной решимостью. Так мог бы глядеть человек, которого отделяет от цели последний, самый трудный шаг. Но только что это за цель? Зачем он меня вообще позвал? И зачем я…

В руках у Тощего появился прозрачный пакетик с россыпью мелких светлых кристаллов. Все остальное, включая разросшееся было беспокойство, теперь стало неважно. Не обманул…

— Это соль? — наконец нарушил молчание Игорь. Собственный голос показался сухим и слабым.

— Типа того. Токо лучше. — Тощий продолжал рыться в верхнем ящике тумбочки, откуда только что достал пакет. — Знакомый привез… Издалека… Угостил… — и тихо, желчно прибавил: — Падла…

Курили по очереди, через пипетку. Тощий больше не пытался завести диалог. Вместо этого он то и дело ощупывал живот — скользящим движением ладони, как будто невзначай. После этого рука тянулась к левому плечу, угловатым бугром проступавшему через ткань толстого свитера. Или все дело было в его позе, в игре света и тени? Наверное, травма была… Пару раз Игорю показалось, что Тощий словно наблюдает за его реакцией, но уверенности не было. Он все равно курит то же самое, так что…

Дурнота тем временем отступала. Но прилива сил, напряженного тонуса, краткого прояснения и затем скачки мыслей в голове — ничего это не было.

Черт, это не соль…

По обмякшему в кресле телу разливалось тепло. Контуры мебели обозначились резче, но при этом стало трудно определить, что где стоит. Ковер то отодвигался назад, повисая где-то в пространстве, то придвигался совсем близко, так что можно было различить каждую ворсинку. Волнистый орнамент на обоях приобрел невиданную яркость, но Игорь почему-то никак не мог вспомнить названия этих чудесных цветов и оттенков. Нечто подобное он испытывал лишь однажды, когда Пашка угостил его настойкой каких-то грибов на спирту. Но в тот раз…

Это все из-за Пашки…

Цвета и формы продолжали множиться. Игорь перестал чувствовать веки — перестал понимать, закрыты ли они, моргает ли он. Кресло ухнуло вниз…

*

Он все-таки зажмурился. Показалось, что может стошнить, однако вскоре движение прекратилось. Тело утопало в мягком. Пипетка, зажатая в правой руке, тоже почему-то казалась мягкой. Взгляд постепенно сфокусировался. Что за… Между пальцами вился мясистый, влажно поблескивающий отросток, своими изгибами напоминающий древесный корень. Нижняя часть его, утолщаясь, спускалась вниз и обвивала предплечье. Противоположный конец, более тонкий, тянулся ко рту Игоря и исчезал между губами. Руки пришли в движение медленно, словно во сне. Корень сминался и растягивался, однако постепенно, сантиметр за сантиметром, все же покидал тело Игоря. Он чувствовал, как что-то шевелится в желудке, в пищеводе, в горле. Тошноты, как ни странно, не было. Чувство легкого отвращения мешалось с удовлетворением — как будто выдавливаешь прыщ или сдираешь корочку с ранки.

Наконец истончившийся шнур полностью вышел наружу. Пальцы, двигаясь уже быстрее, отскребли его от предплечья. Только сейчас Игорь обратил внимание, что корень тянулся из… подлокотника? Нечто, смутно напоминающее очертаниями кресло, было полностью увито такими же красновато-розовыми отростками разной толщины — а может, и полностью состояло из них. Именно в этом «кресле» из осклизлой, податливой плоти он и сидел.

Поднявшись на ноги так быстро, как только смог, Игорь огляделся. Корни были повсюду. Мягким ковром всех оттенков красного и розового они покрывали пол, образуя покатые бугры в тех местах, где прежде находились предметы мебели, ползли по стенам и потолку, свисали по краям узкого округлого проема, оставшегося на месте окна. Именно оттуда в комнату и поступал слабый свет.

А где же… Тощего нигде не было.

Осторожно переступая босыми ногами, Игорь двинулся к выходу из комнаты. Задел головой толстый пучок корней, свисающих на месте люстры. Путь на ощупь через темный коридор, превратившийся теперь в узкий органический тоннель, закончился довольно быстро. Руки, цеплявшиеся прежде за склизкие отростки и выпуклости, провалились в пустоту. Дальше тоннель сворачивал влево, а затем по спирали уходил вниз. Путаясь в змеившихся повсюду корнях и спотыкаясь о более плотные выступы, Игорь продолжал двигаться в кромешной тьме. Страха не было, только… Наконец впереди забрезжил свет. Извиваясь ужом среди уплотнившихся изгибов чуждой плоти, Игорь выбрался наружу.

С дымчатого неба цвета красной икры лился неестественный розовый свет. Ни солнца, ни облаков. А на «земле», сколько хватало глаз — большие, сплошь оплетенные корнями холмы. У подножия одного из них и сидел сейчас Игорь. Отверстие, из которого он выполз, еще сохраняло влажный блеск по краям, но по мере удаления от него переплетенные корни толстели и темнели, утрачивая слой слизи и становясь более плотными.

— Я привел вам его… — откуда-то доносился слабый голос Тощего, но Игорь не видел его самого. — Отпустите меня… Возьмите его…

Никто не отвечал. Кажется, Тощий продолжал говорить что-то еще, но слова становились неразборчивыми и постепенно стихали. Игорь начал проваливаться в дрему. Не было места для отдыха лучше этого: мясистые корни поддерживали его, в точности повторяя изгибы тела, а под щекой набухло что-то упругое и бархатистое, не давая склоненной голове упасть. Засыпая, он чувствовал, как оно дышит — то живое, что простиралось повсюду вокруг, расползаясь до горизонта, укореняясь и давая жизнь тысячам и тысячам продолжений себя.

Убаюканный этим медленным, тягучим ритмом, Игорь в последний раз приоткрыл глаза, но отяжелевшие веки вновь опустились. Сияние красноватого неба померкло.

*

Слипшиеся веки с трудом разошлись, впуская яркий свет. Постепенно обрисовались очертания комнаты, повернутой под углом. Где я… Шея и поясница заныли при попытке пошевелиться. Игорь заснул, завалившись набок, в чужом кресле, в незнакомой квартире. А теперь… Медленно выпрямившись, он огляделся. Похоже, теперь наступило утро. Люстра по-прежнему освещала комнату, но сквозь цветастый тюль на окне проникал дневной свет.

Тощий лежал на полу у подножия второго кресла в позе эмбриона, спиной к Игорю. Одна рука была вытянута, ладонь со скрюченными пальцами напоминала дохлого краба. Он ведь не… От стремительно промелькнувшей, даже не оформившейся окончательно мысли по телу пробежали мурашки. Первым порывом было подойти к Тощему, потрясти за плечо, но Игорь не смог заставить себя сделать это. Он просто спит… Я ведь тоже спал…

Игорь вспомнил, что вчера Тощий говорил то ли про жену, то ли про сожительницу. Надо сваливать… Столкнуться в чужой квартире с незнакомой теткой, пока ее муж лежит в отключке, хотелось меньше всего. Затекшие ноги плохо слушались, пришлось опереться на подлокотник кресла. Взгляд Игоря упал на тумбочку. Пакетик с остатками кристаллов по-прежнему лежал сверху — совершенно неуместная деталь рядом с перламутровой вазочкой и сувенирной шкатулкой. А тут еще много… Ладони вспотели. Игорь взглянул на лежащего неподвижно мужчину, потом снова на пакетик. Господи, я же не вор… Мысленно он увидел задние двери магазина, в который устроился грузчиком, погрузочную платформу, подъезжающий фургон… Как долго он там не был? А деньги? Сколько их осталось? Мне просто нужно пережить это время… Просто пережить первое время, и все… А он меня никогда не найдет… Он даже не знает, как меня зовут… Пальцы смяли пакетик и затолкали в карман джинсов. Не глядя больше на Тощего, Игорь вышел из комнаты, второпях обулся и поспешил прочь.

Снаружи был унылый, пасмурный день. Ни холодно, ни тепло. Под ногами — подмокшее снежное месиво, с бесцветного неба сыплется мокрый снег. Часы на телефоне показывали начало десятого. Пришлось некоторое время поблуждать по незнакомому району, прежде чем удалось найти автобусную остановку. Игорь не помнил, как именно добрался в тот двор вчера — было уже совсем темно, да и само его состояние… Вспомнив вчерашнюю ломку (разумеется, не настоящую — та бывает только у конченых наркоманов), Игорь поежился. Подъехал заляпанный грязью пазик, и он, перескочив через лужу, забрался в заднюю дверь и сел на освободившееся место у окна.

За окном сменяли друг друга одинаково серые городские пейзажи. Зима уже отступала, но до весеннего тепла и зелени было еще далеко. Мысли вновь и вновь возвращались ко вчерашнему вечеру. В памяти против воли всплывали образы: вот он роется в снегу в поисках закладки. Как бродячий пес на помойке… Вот идет неизвестно куда с незнакомым мужиком. Ведь там могло быть все что угодно, могли и на органы разобрать… Вот курит неизвестное вещество — просто потому что незнакомец сказал, что вещь стоящая. А ведь я мог бы и ширнуться… Если бы он предложил и по-другому было никак… Черт… Нет! Нет, по вене — это уже слишком. Нет, никогда… Уставившись в окно невидящим взором, Игорь чувствовал, как бесплотные тиски сдавливают грудь, плечи, руки, все тело… Впервые пришло осознание того, как легко на самом деле оказаться на дне. Зависимость глубоко пустила корни… Фраза, прочитанная когда-то то ли в книге, то ли в интернете, вдруг вспыхнула в сознании — будто иглой пронзила.

Это еще не зависимость… Автобус свернул в недавно отстроенный район. Всего один раз, урок на будущее… Дорога от остановки вела через просторные дворы с новенькими, яркими детскими площадками. Все, я ведь уже завязал! Если бы не Пашка… Говнюк… Я же говорил ему про Настю… Металлическая дверь бесшумно отворилась, впустив Игоря в чистый подъезд. Теперь точно все. Больше никогда. К черту…

Усталость навалилась резко — как будто вытащили аккумулятор. Игорь прошаркал от лифта до квартиры, чуть подрагивающей рукой отпер дверь и вошел внутрь. Следовало бы принять душ, смыть с себя всю грязь прошлого вечера и ночи, но сил уже не было. Мокрые ботинки остались валяться посреди прихожей. Куртка неровно повисла на краю вешалки. Последним усилием стянув с ног грязные джинсы, Игорь повалился на кровать.

*

Он проспал больше двух суток. Пару раз вставал, наспех принял душ, смел все полуфабрикаты из морозилки, снова лег. Снились плавные изгибы багровой плоти, нежные, скользящие прикосновения чего-то чуждого, крепнущие объятия нерастительных корней… Движение… Дыхание…

Сон отпускал неохотно, медленно. Ощущение ползущих по коже корней, внушающее одновременно отвращение и трепет, не исчезало. Они продолжали двигаться, сплетаться и расплетаться, скользить по телу — все теснее, все плотнее, и уже непонятно было, находятся ли они на поверхности или уже под кожей. Вскоре стало казаться, что именно там они и есть — под кожей, среди мышц — и продолжают ворочаться, медленно буравя плоть и погружаясь все глубже…

Зависимость глубоко пустила корни.

Игорь невнятно застонал, заворочался в постели и, наконец, распахнул глаза. Одеяло перекрутилось, обвившись вокруг ног. Игорь с отвращением отпихнул его и оглядел собственное тело — образы из сна все еще стояли перед глазами. Но вскоре все прочие чувства затмил зверский, всепоглощающий голод. Так всегда и происходило после соли, особенно после марафона. Сон и голод. Голод и сон.

В холодильнике не осталось ничего, кроме двух яиц, меда и консервированной скумбрии. Мед и скумбрию Игорь не любил, но сейчас было все равно. Консервную банку опустошил в первую очередь. После, пока яйца скворчали на сковороде, ел мед, ложка за ложкой, запивая водой из-под крана. Чайник еще только собирался закипеть.

Наконец, прикончив яичницу и выпив две кружки чая с медом, Игорь ощутил хоть какое-то облегчение. Посмотрел в кухонное окно — впервые за все утро. Было солнечно, в посвежевшем небе плыли обрывки облаков, по наполовину оттаявшему тротуару прогуливались две женщины с колясками, за ними брела бабулька с тростью. Так, а сколько времени-то? Настенные часы показывали половину второго.

Едва слышно зазвенел телефон, оставшийся в кармане куртки. Игорь встал и поплелся в прихожую.

— Привет. — Знакомый голос в трубке звучал напряженно, вынужденно. — Ты как?

— Ничего. — В горле запершило, пришлось прокашляться. — Я ничего. А ты как?

— Ты будешь сегодня вечером дома, часов в семь? — Настя проигнорировала его вопрос, и что-то болезненно кольнуло внутри. — Я хотела бы забрать оставшиеся вещи и отдать ключи.

В смысле отдать ключи?.. Она ведь не хочет сказать, что…

— Д-да, я буду дома. — Сердце застучало быстрее. — Приходи.

Ты только приди, и мы поговорим, мы во всем разберемся, мы…

— Хорошо. Пока. — В трубке воцарилась тишина.

— Настя, я… — Не успев закончить предложение, Игорь понял, что она отключилась. Рука с телефоном опустилась и безвольно повисла. А потом появился зуд. Непривычный, немного болезненный, как будто…

Оно у меня под кожей!

Поперхнувшись так и не прозвучавшим вскриком, Игорь резко тряхнул рукой, словно мог отбросить ее, как ящерица хвост. Смартфон полетел на пол. Господи, оно только что… Игорь пристально рассматривал полусогнутую, с опаской отведенную правую руку. Он мог поклясться, что еще секунду назад под кожей предплечья змеился… Паразит? Червь? Сосуд? Пожалуй, это и правда мог быть сосуд, разбухшая вена. Сосуды не могут двигаться под кожей. Рука была в напряжении, и сосуд проступил, так бывает. Рука не была в напряжении, ты всего лишь держал мобильник. Убедившись, что все в порядке, Игорь поднял с пола телефон, положил его на обувную полку, еще раз осмотрел предплечье и замер в нерешительности.

Сходить в магаз… Есть-то нечего… Он пошарил по карманам куртки, извлек тощее портмоне. Пара карточек, две помятые сотки, какие-то чеки, маленькая фотография Насти. Так, а на картах… Снова взял телефон, открыл приложение банка. Полторы на обычной и три на кредитке. Ептвою… Скоро за квартиру платить… Может, у Насти есть… И без того отрывочный поток мыслей замер, сменившись наконец мрачным прозрением. Настя вряд ли даст денег. Потому что она больше не собирается жить в этой квартире. Не собирается жить с ним. И этим вечером в семь часов она придет забрать оставшиеся вещи. У него больше нет девушки. И больше нет денег. И работы, скорее всего, тоже больше нет. А скоро не станет и этой квартиры.

А ведь все шло так гладко: учеба в институте, знакомство с Настей, совместная жизнь… И потом откуда ни возьмись появился Пашка, бывший одноклассник, свой в доску пацан и душа компании. Воспоминания о школе, встречи, возрождение старой дружбы... Он-то и уговорил попробовать сначала гашиш, потом бутират, потом соль. И соль оказалась лучше всего. Собственно, ничего страшного и не происходило. Так — встречи, тусовки, выезды за город дня на три-четыре. Настя поначалу даже не знала. А потом он пропал на неделю. Закрутило как-то. Тогда с учебой начались проблемы, и хотелось забить на все, вырваться из замкнутого круга. Настя заявила: либо она, либо соль. Тут и Пашку взяли за хранение. Игорь и без него легко мог заказать через Телеграм, но он ведь пообещал Насте. Вспоминал, конечно, но… Пашке тем временем дали условку, обязали проходить лечение в наркологии. Месяца три-четыре он сидел тише воды, ниже травы, потом снова расслабился, начал зазывать в гости. Игорь поначалу отнекивался, ссылался то на необходимость наверстывать учебу (слишком много пропусков случилось, пришлось в итоге взять академ), то на усталость после работы (стипендии больше не было, устроился грузчиком в супермаркет у дома). Но недавно Пашка пригласил на свой день рождения. Отказываться было совсем неудобно. Отмечали по традиции на турбазе. Из прежней компании — только половина, остальные все незнакомые. И какой-то тип с бегающим взглядом. Угощал бесплатно. Хотелось покурить всего один раз, за день рождения, по старой памяти… Так прошло восемь дней. В середине этого срока Игорь заходил домой за кредиткой — смутно помнились разборки с Настей, крики и слезы. Может, он и остался бы дома, если бы она так не истерила. Может быть…

*

Несмотря на яркое солнце, улица встретила Игоря пронизывающим ветром. Придерживая воротник куртки, чтоб не дуло в шею, он низко опустил голову и двинулся вперед на автопилоте. Остановился уже у дверей с бело-красной эмблемой. Да ну нафиг… Заходить в магазин, где раньше (раньше?) работал, не хотелось. Конечно, однажды придется прийти туда, объясниться, попросить остаток зарплаты, но… Не сегодня. Игорь свернул в сторону, миновал крохотную площадь, сплошь заставленную лотками и палатками уличных торговцев, и зашел в соседний супермаркет.

Он появился, когда Игорь протянул руку к холодильнику с пельменями. Зуд. А потом — ползущий по тыльной стороне ладони жгут, не толще пасты от шариковой ручки. Прямо под кожей. О господи… Этого не может быть… Грохнув об пол пустую корзину, Игорь зажмурился и прикрыл ладонь другой рукой. Мысленно сосчитал до трех. Открыл глаза. Рядом с первым жгутом змеился второй, поменьше. Игорь медленно сдвинул рукав куртки. Отростки, утолщаясь, тянулись вверх по предплечью и дальше.

Так же медленно Игорь поправил рукав и огляделся. Никаких иных видимых перемен реальности не было. Просто магазин. Разве что бабка в другом конце прохода подозрительно оглядывает его. И та кассирша смотрит как-то странно… Веду себя как псих… Подняв корзину, Игорь поспешил укрыться от взглядов в глубине магазина, но, как назло, повсюду между полками сновали люди. Да хватит уже пялиться… Игорь никак не мог сосредоточиться на покупках. Наименования продуктов вылетели из головы. Да еще эти люди… Буравящие взгляды… Руки, готовые ухватить… Кажется, они специально преследовали его, теснили. Увидели, что ли?.. Натянув рукав по самые костяшки, Игорь поспешил к выходу из магазина.

Уже на крыльце выбросил корзину. Несколько лиц повернулось в его сторону. То же самое — взгляды, взгляды, взгляды… Он кожей чувствовал их намерения: поймать, схватить, утащить… Почти бегом пролетел между палатками и ларьками, потом через двор… Лишь бы подальше от этих…

Щелкнули оба замка на входной двери. Игорь поспешно стянул куртку, потом футболку. Извивающиеся, ветвящиеся жгуты тянулись вдоль всей правой руки и, утолщаясь, исчезали в глубине подмышечной впадины. Еще несколько бугрились под кожей живота и на боку справа. Все еще не веря своим глазам, Игорь осторожно коснулся одного их них. Надавил чуть сильнее. Упругий отросток шевельнулся под кожей. Боли не было, но все тело Игоря покрылось липким потом. Бросило в жар. Он почувствовал, как оно шевельнулось внутри, и это ощущение было гораздо глубже кожи.

Береги нас…

Игорь не сразу понял, что это за странная мысль пронеслась в его голове.

Неси нас дальше…

Пульс участился. Собственная квартира стала казаться не таким уж уютным и безопасным местом.

Передай нас…

Это был его внутренний голос, но мысли, озвученные им… Они были чужие. Чьи-то, но не его. Игорь вцепился пальцами в дверной косяк. Такого не может быть… Он знал и про шизу, и про психи, возникающие у тех, кто курил слишком много соли, но ведь он-то не был одним из них! Или все же был? Нет, нет, нет, нет… Прикрыл глаза. Слушая грохот сердца, постарался дышать спокойно, размеренно. Не получилось. Страх по-прежнему пронзал тело насквозь. Желание убежать, спрятаться лишь усилилось. Но куда бежать, где прятаться? Если бы удалось успокоиться…

Взгляд резко распахнувшихся глаз упал на замаранные джинсы, до сих пор комом лежащие посреди комнаты. А если будет еще хуже?.. К панике постепенно примешивалось уже знакомое муторное чувство то ли голода, то ли жажды. То самое ощущение, которое тогда заставило его поехать на другой конец города, за закладкой. Все равно больше ничего нет… Игорь извлек из кармана джинсов пакетик с россыпью кристаллов. В шкафчике на кухне нашлась пластиковая бутылка, в прихожей — пачка с последней сигаретой.

Курил, сидя на полу в комнате, привалившись спиной к шкафу. Рассматривал руку, живот. Галлюцинация продолжалась. Периодически жгуты исчезали, кожа над ними выравнивалась, но Игорь чувствовал: они все еще там, внутри. Просто ушли поглубже. Туда, где тепло и влажно.

Неси нас дальше…

И он нес. Смутные картины сменяли друг друга: замусоренные дороги, пустые улицы, какие-то коридоры… Игорь все шел и шел вперед, поддерживая разбухший живот тощими, перевитыми жилами руками. Очередная дверь распахнулась, выпустив его посреди травянистой пустоши. Ослабевшие ноги подкосились, и он упал на четвереньки. Отвисший живот вспучился еще сильнее, а затем разошелся надвое, выпустив наружу алое месиво извивающихся корней. Половина из них сразу ушла в землю. Разбухая на глазах, они потянулись в разные стороны, взрыхляя почву и отдавая новые побеги и новые корни, рождая новую плоть, создавая новую жизнь... И источником этой новой жизни был сам Игорь, распластавшийся в эпицентре. Его собственная плоть разделялась на лоскуты под натиском все утолщающихся корней, но боли не было. Он ощущал себя распускающимся цветком. Он…

*

— Игорь… — Все тело сотрясалось. — Игорь, очнись, пожалуйста! — От тряски к горлу подступала тошнота — Игорь!

Пышный ореол рыжих волос, аккуратная голубая блузка. Над ним склонилась Настя. Она-то и трясла его за плечи.

— Ммм… — Сморщившись, Игорь вяло оттолкнул ее руки. Она понятия не имела, что сейчас разрушила! Он только-только начал понимать… Приблизился к чему-то настоящему…

— Ты как? — Любимый прежде голос продолжал жужжать над ухом, разгоняя остатки видения. — Может, скорую вызвать?

— Нет. Бери вещи и уходи. — Тихие слова прозвучали неожиданно твердо. Игорь подобрал ноги, чтобы подняться.

— Боже, Игорь, что ты с собой делаешь? — Неподдельные усталость и разочарование, сквозившие в голосе Насти, не вызывали ничего, кроме глухого раздражения.

Передай нас…

Он стоял на четвереньках, прямо как во сне. Настя повернулась спиной к нему, вытаскивая из комода вещи и складывая их в пакет.

Передай нас дальше…

В груди что-то болезненно зашевелилось. Плечо, а затем и вся рука вспухли тугими подвижными буграми. Кожа между пальцев лопнула под давлением стремящихся наружу корней. Крови — как и боли — почти не было. Только сжирающее изнутри желание, сравнимое разве что с тягой к наркотику. Желание прикоснуться.

*

Господи, господи, господи, господи…

Таксист лихо срезал путь по незнакомым улочкам, но Игорю все равно казалось, что машина едет слишком медленно. Хорошо хоть сумел выудить из памяти адрес Тощего. Он все знал… Странная опухоль под одеждой Тощего стояла перед мысленным взором. У него то же самое… В куртке, надетой на голое тело, было неуютно. Руку — пучок слабо шевелящихся отростков — Игорь обернул широким Настиным шарфом и теперь прижимал к животу. Убегая из дома, он даже не взглянул на Настю. Кажется, и дверь не закрыл…

Автомобиль медленно прополз по колдобинам двора и остановился возле дома Тощего. Игорь сунул водителю последние смятые купюры и, не дожидаясь сдачи, выскочил из машины. По скрипучей деревянной лестнице взбежал на второй этаж. Пальцы замерли в воздухе напротив кнопки звонка. Между косяком и обитой фанерой дверью зияла щель в пару сантиметров. Игорь осторожно толкнул незапертую дверь, шагнул в полутемную прихожую. Свет горел только в комнате.

Крадучись, он двинулся вперед. Мысль подать голос или постучать промелькнула и исчезла. Выдавать свое присутствие отчего-то не хотелось. Что-то было не так. Тишина и полумрак сами по себе могли еще ничего не значить, но запах… В воздухе висел влажный, удушливый смрад. По мере продвижения дышать становилось все труднее. Шагнув в комнату, Игорь застыл на месте.

Тощий лежал на полу — точно там же, где и утром три дня назад. Только теперь на спине, с раскинутыми руками и неестественно вывернутыми ногами. Голова свесилась набок, на зеленоватом лице — помутневшие глаза и искривленный в немом крике рот. Из разорванного живота вперемежку с буровато-синюшными внутренностями вывалился толстый пучок корней. Большая часть их, вялых и потемневших, распласталась на полу по сторонам от тела, но несколько наиболее живучих зашевелились при появлении Игоря, потянулись в его сторону.

Откуда-то слева послышалось влажное чавканье. Декоративная штора, закрывавшая проход в соседнюю комнату, была наполовину сорвана. Через образовавшийся проем Игорь увидел полную женщину, лежащую в изножье двуспальной кровати. Светлое покрывало под ней было густо испятнано бурым. Над ней склонился лысый мужчина, голый по пояс. Его мускулистые руки, по локоть окровавленные, были погружены в распоротый живот женщины. Он что-то искал, с тем самым чавкающим звуком раздвигая внутренности и всматриваясь в них.

Под ногой Игоря, сделавшего торопливый шаг назад, скрипнула половица. Лысый повернул голову и посмотрел на него. Игорь инстинктивно вскинул руки для защиты, и размотавшийся шарф Насти сполз вниз, обнажив сплетение подвижных алых отростков на месте предплечья. Обрюзгшее лицо убийцы осветилось торжеством.

—Ты принял Их! — От его голоса, неожиданно сильного и глубокого, все тело Игоря покрылось мурашками. — Ты Их принял… — уже спокойнее повторил мужчина и повернулся обратно к своей жертве. Игорь, оцепенев, глядел, как он продолжает ковыряться в брюшной полости трупа.

— Она пуста. — Странные слова прозвучали с сожалением. Вытащив руки наружу, мужчина кое-как обтер их чистым краем покрывала.

— Откуда Они родом и кем принесены на Землю — никто не знает. — Лысый вновь смотрел на Игоря в упор, и не было сил оторвать взгляд от его расширенных зрачков. — Кристаллы — Их сок, Их семя. Принявший Их становится сосудом. Несущий Их становится богом. Дающий Им почву становится в один ряд с Ними…

Голос звучал отовсюду. Накатывал волнами, погружал в себя, увлекал следом… Тело Игоря сделалось легким, голова — ясной. Наконец-то свободен… Страх, дурнота, жажда — все отступило. Вновь пришло понимание — то самое, которого его лишила Настя, так резко вторгнувшись в его грезы, в его беседу с Ними. Но теперь ничто не мешает. Теперь он ничего не упустит…

Лысый тем временем направился в большую комнату. Игорь посторонился, пропуская его. Опустившись на колени возле Тощего, мужчина аккуратно извлек из гниющего трупа комок квелых, полуживых щупалец. Только сейчас Игорь обратил внимание, что выступающий живот лысого разделен вертикальным щелевидным рубцом. В следующий миг края рубца разошлись в стороны, и багровое нутро, кишащее влажными бугристыми жгутами, приняло в себя Их собратьев.

Поднявшись на ноги, мужчина надел оставленную в кресле толстовку.

— Ты передал Их кому-то еще?

Игорь подумал о Насте, оставшейся дома. Она корчилась на полу, пытаясь содрать с себя вздувшиеся мускулами отростки, облепившие ее шею и лицо. Тогда-то он и убежал, даже не взглянув, чем все закончится.

— Да.

— Тогда нам нужно поспешить.

Игорь шагнул в прихожую следом за Жрецом. За Учителем.

Комментариев: 0 RSS

Оставьте комментарий!
  • Анон
  • Юзер

Войдите на сайт, если Вы уже зарегистрированы, или пройдите регистрацию-подписку на "DARKER", чтобы оставлять комментарии без модерации.

Вы можете войти под своим логином или зарегистрироваться на сайте.

(обязательно)