Как писать книги / On Writing (документальное произведение)
Автор: Стивен Кинг
Жанр: нон-фикшн
Издательство: АСТ
Год издания: 2001 (в оригинале — 2000)
Перевод: М. Левин
Похожие произведения:
- Стивен Кинг «Пляска смерти» (нон-фикшн)
- Лайза Роугек «Сердце, в котором живет страх. Стивен Кинг: жизнь и творчество» (нон-фикшн)
- Вадим Эрлихман «Стивен Кинг: Король Темной Стороны» (нон-фикшн)
После поверхностного и наспех сделанного исследования о жанре ужаса «Пляска смерти» Кинг не обращался к крупной документальной форме шестнадцать лет. В 1997 году, преодолев значимый возрастной рубеж в 50 лет, писатель отложил остросюжетную беллетристку, чтобы создать необычное произведение — гибрид автобиографии и мастер-класса. Он назвал его «Как писать книги. Мемуары о ремесле».
Формально автобиографическая часть охватывает годы Кинга от первых сознательных впечатлений в трехлетнем возрасте до момента написания мемуаров. На деле Кинг обращается в основном к детству, юношеству и первым годам после женитьбы. В тексте можно вычленить две основные темы: любовь к творчеству и к матери. О своем становлении как литератора Кинг пишет открыто, отмечая, что к сочинительству его подтолкнули комиксы и совет матери, а также интерес к дешевым фильмам ужасов. О чувствах к матери писатель пишет более сдержанно, но в мемуарной части она — фактически главная героиня. Как известно, отец Кинга бросил семью, мать воспитывала его в тяжелых условиях и умерла от рака, когда Стивену было 26 лет. Очевидно, что писатель перенес эмоциональную травму. Он обращается к ее образу очень часто, причем не только напрямую, но и в завуалированном виде. Например, в первом написанном им оригинальном рассказе присутствует великовозрастный балбес Роджер, готовый до порозовения языка облизывать и наклеивать талоны, чтобы купить для мамы «тюдоровский особняк». Зачем особняк Роджеру — непонятно, но можно предположить, для чего недвижимость премиум-класса понадобилась малышу Стивену. Несколько ранее писатель упоминает, что из-за безденежья родственники предложили его матери жить в их доме и вместо работы ухаживать за престарелыми родителями, получая в обмен консервы и старую одежду. Уход за больными, как вспоминал Кинг, подкосил мать. Поэтому мечты сына о респектабельном и независимом существовании, прорывающиеся сквозь рассказ, произошли, очевидно, отсюда.
Сам Стивен предстает в мемуарной части одиноким бойцом литературы ужаса. Хоррор в конце 60-х уже начал пробиваться в авангард поп-культуры, но о полном расцвете жанра, который возник в США и Европе в 80-х, говорить не приходилось. Кингу было непросто. Он учился, писал рассказы, получал отказы. Когда он стал бакалавром английской литературы, работу найти не получалось; когда удалось — зарплата была маленькой, приходилось подрабатывать в прачечной. Здесь требуются пояснения: Кинг пишет так, словно хорошей работы в системе образования не было, но правда и в том, что он не подходил для нее.
В характере писателя, по его собственному признанию, «отвязность и консерватизм переплетены, как волосы в косе». Некоторые эпизоды, связанные с прядью отвязности, приведены в мемуарах. Это и высмеивание учителей в самопальной газете «Деревенская отрыжка», и школьная экскурсия, во время которой Кинг до помрачения напился виски, протрезвел и напился снова. Однако это далеко не полная картина. В университете Кинг продолжал вести себя эксцентрично. Он скептически относился к классике, утверждая, что Джон Макдональд не хуже, экспериментировал с наркотиками и пикетировал против войны во Вьетнаме. Студенту с таким послужным списком будет сложно сделать карьеру в академической сфере, где ценится не талант и оригинальность, а традиционализм и хорошие манеры. Никто не знает, какие произведения мог бы создать Кинг, стань он профессором филологии. Однако некоторые поздние запальчивые высказывания выдают в нем комплекс непризнанного литературным истеблишментом самоучки. Так, отвечая на вопрос, почему он не напишет серьезный роман, Кинг парировал: «А что это? Какая-нибудь нудятина про профессора с плохой эрекцией?»
В предисловии Кинг пишет, что, за вычетом краткого пособия Уильяма Странка и Элвина Уайта «Элементы стиля», книги о писательстве набиты враньем. Следуя примеру этих стилистов, Кинг обещает сделать свой мастер-класс как можно короче. Намерение похвальное, но писатель лукавит. Помимо «Элементов стиля», в США публиковалось масса других популярных руководств по писательству, например, известный российскому читателю и небольшой по объему бестселлер Уильяма Зинсера «Как писать хорошо». Он главным образом ориентирован на создание нехудожественной прозы, но если сопоставить часть «Принципы» с теми советами, которые приводит в своей книге Кинг, то можно выявить множество параллелей. Здесь и рекомендации неуверенному автору прибегать к коротким предложениям вместо длинных, не употреблять пассивный залог и наречия, разбивать текст на абзацы, а главное — сокращать.
Что есть у Кинга, но чего нет у Зинсера, так это теории про «окаменелость» да мантры «много читать, много писать». Кинг утверждает, что ненаписанная история представляет своего рода ископаемое, которое надо аккуратно извлечь наружу. Заслуживает внимания то, с каким пафосом Кинг оркеструет эту мысль: тут и сам Кинг, и интервьюер издания «Нью-Йоркер», не верящий его словам, и метафора, разжеванная с дотошными уточнениями: «чтобы извлечь ее (окаменелость)…, лопату придется заменить более деликатным инструментами: воздуходувным шлангом, палочкой, даже зубной щеткой». На самом деле мысль эта так же стара, как и писательство, аналогов ей много. Например, задолго до Кинга Владимир Набоков сравнивал ненаписанную книгу с неясной картиной, которую необходимо высветить фонарем. Что касается совета «много читать», то он, безусловно, хорош и действенен, однако не слишком оригинален и, так сказать, подразумевается сам собой. Много ли Кинг может назвать стоящих поэтов и писателей, которые пренебрегали чтением? В карманах Перси Шелли после кораблекрушения нашли разбухшие от воды экземпляры «Эндимиона» Китса и пьес Софокла. Любимый Кингом Сомерсет Моэм во время вояжей таскал с собой книги в огромном мешке. Даже Дмитрий Быков, когда не пишет и не выступает с лекциями, — читает.
По мастер-классу тут и там рассыпаны критические шпильки. Томас Клэнси, как считает Кинг, злоупотребляет техническими подробностями — но если подумать, это как раз то, чего не хватает самому Кингу, когда он оказывается вне круга знакомых ему реалий: быта известных писателей и безвестных подростков. Достается и Томасу Харрису — он мало пишет. Кинг пишет много — и что с того? «Молчание ягнят» превзойдет пару-тройку поздних кинговских опусов. Встречаются и глобальные рассуждения. В частности, писатель говорит об обязанности быть правдивым. Забавно, но судя по количеству отведенных на обсуждение темы страниц, правда по Кингу — это использовать мат или нет. Если персонаж «белое отребье» — использовать; если представитель высшего класса — нет.
Кроме этих сомнительных рекомендаций, вызывают вопросы и заявления Кинга, что бестселлер нельзя спланировать и что он никогда не писал ради денег. Это требует комментария. Никто, конечно, не упрекнет писателя, что он скрупулезно просчитывал коммерческий потенциал своих произведений в 70-е и 80-е, но потом ситуация изменилась. Вадим Эрлихман указывает, что с начала 90-х Кинг в ряде романов («Игра Джералда», «Зеленая миля» и др.) стал сознательно использовать модные и репутационно выгодные темы феминизма и расовой лояльности. Читатель в свою очередь отметит, что Кинг, уснащавший свои классические книги гомофобными выпадами, в «нулевые», на волне сексуальной толерантности, создал рассказ «Взаперти», в котором обаятельный гей наказывает «противного» натурала, раздеваясь догола и пытаясь утопить его в ванне. Чем не конъюнктура?
Если взглянуть на книгу обобщенно, то можно заметить, что все три части взаимодействуют. В первой, «Жизнеописание», представлен, так сказать, «портрет художника в юности». Во второй, «Что такое писательство», — общие представления Кинга о ремесле и писательских инструментах. Третья часть, «Как писать книги», как бы суммирует и то и другое: состоявшийся автор апеллирует к собственному опыту. Структура книги продумана также и в частностях. Кинг протягивает через текст связующие нити, повторяя и развивая удачные метафоры («ядовитый плющ», например) и колоритных персонажей (дядя Орен и другие). Бывает и обратное: в третьей части писателю не нравится Джеймс Каан, в первой — ему выкалывают глаза. Кроме того, автобиографический нарратив отличается нетипичным для позднего Кинга напором и лаконизмом, абзацы так насыщены, что превзойдут по событийности некоторые главы написанного в то же время романа «Сердца в Атлантиде».
Однако во второй и третей части, где содержится мастер-класс, динамика и удовольствие от чтения спадают. Юмор, метафоры, почти беллетристическая манера подачи учебного материала не могут замаскировать тот факт, что наставления Кинга о том, как писать книги, по преимуществу, вторичны. А иногда спорны. Центральные положения об «окаменелости», примате персонажей над волей автора, каждодневной норме в тысячу слов могут вызвать нарекания. Рационалист скажет, что стихийность в сочинительстве часто заканчивается потерями в стройности архитектоники; тот, кто верит во вдохновение, — что работа в режиме печатного станка может превратить текст в макулатуру. Поэтому «Как писать книги» вызывает смешанное отношение. С одной стороны — краткая, немного лукавая, но блестяще написанная автобиография, плодородная почва для филологических изысканий и ключ для раскрытия и интерпретации многих, в том числе и спорных, черт писателя. С другой — избитые рекомендации, субъективные представления Кинга о писательстве, попытка утвердить свой творческий метод, оставляя в тени другие, не менее действенные подходы. В целом же — наполовину функциональный гибрид, еще раз показавший, что Кинг — это в первую очередь феноменальный мастер литературы ужаса. И только потом литературовед, способный объективно писать на сложные темы творчества и искусства.
1 Друг 06-07-2018 12:50
>в «нулевые», на волне сексуальной толерантности, создал рассказ «Взаперти», в котором обаятельный гей наказывает «противного» натурала, раздеваясь догола и пытаясь утопить его в ванне.
Обожаю подмену понятий. Автор как-то мило обходит тему того, что героя-гея пытался убить гомофоб. Ну да, надо же поныть об ущемлении "натуралов". Да и во всем массивном творчестве всего один главный герой-гей: да, Кинг толераст еще тот!
2 Парфенов М. С. 06-07-2018 17:47
Друг, ну вообще не один. Была и глава в "Оно" про нападение на парочку геев, и из крайних сборников был рассказ про гея, емнип. Кроме того, Кинг с годами стал ярым ультра-либералом, и это тоже факт, и по части толерантности у него явно крен появился в ту самую сторону.
3 Иван Русских 20-06-2018 17:19
Запомнил из этой книги пример с обручальным кольцом и каким-то мистером со скверным характером.
По части писательства у Паланика есть неплохое эссэ "как писать книги". Вроде бы так называется.
4 pifir 20-06-2018 12:00
Благодарен Михаилу Кажавину за прекрасный разбор книги Стивена Кинга "Как писать книгу".
Книга мне не понравилась своей нечестной игрой с читателем на доверие к писателю, что он откроет внутреннюю кухню своего творчества.
vladimir
5 Парфенов М. С. 26-06-2018 11:33
pifir, во-первых, "Как писать книги", а во-вторых, и это-то - лишь перевод, в оригинале on writing, то есть что-то типа "в процессе написания".
Рецензия покоробила немного хамским отношением к мэтру.