DARKER

онлайн журнал ужасов и мистики

Мэнли Уэйд Уэллман «Наследство Джона Танстоуна»

Manly Wade Wellman

John Thunstone’s Inheritance, 1944

Отель был не из лучших, даже по меркам той части Манхэттена, где он располагался, но при этом гостиная Сабины Лоэль, находящаяся на седьмом этаже, выглядела уютной и светлой. Сама Сабина Лоэль была привлекательной зрелой женщиной – высокая, с роскошной и в то же время грациозной фигурой. У нее были темные глаза и изящные белые руки, до половины скрытые рукавами черного платья. Темные волосы, в которых особенно выделялась единственная седая прядь, были убраны назад, открывая лицо, чертами напоминавшее греческое, а губы Сабины Лоэль, хоть и угрюмо поджатые, казались теплыми и мягкими.

– Мистер Танстоун, – приветствовала она своего гостя с формальной вежливостью, за которой сквозила насмешка. – Не желаете ли присесть? Надеюсь, вы ко мне с дружеским визитом? Просто, помнится, в последнюю встречу вы были весьма недовольны моим подходом к оккультным практикам. Впрочем, – лукаво улыбнулась она, – при этом вы признались, что находите меня привлекательной.

Танстоун опустился в кресло по другую сторону письменного стола от женщины. Даже по сравнению с ней он выглядел очень крупным мужчиной. Прямоугольное лицо было задумчиво, а черные усы скорее подошли бы арабу. Глубоко посаженные яркие глаза не дрогнули под испытующим взглядом хозяйки.

– Я действительно нахожу вас привлекательной, — глубокомысленно согласился он, – особенно потому, что у вас есть тяга к опасностям, судя по тому, как вы относитесь к сверхъестественному и его изучению. Однако, я к вам по делу.

– По делу? – эхом отозвалась женщина, и ее глаза загорелись, когда Танстоун запустил свою большую левую руку во внутренний карман пиджака, где обычно держат бумажник.

Но вместо бумажника он извлек какие-то бумаги, по всей видимости, имевшие юридический характер. Документ был сильно помят и сложен пополам, так что виднелся лишь один машинописный абзац. Танстоун протянул его Сабине Лоэль, и та откинулась в кресле, чтобы поймать на бумагу свет.

…а Джону Танстоуну, за его успехи в исследовании паранормальных явлений, за которыми я с интересом наблюдал, я завещаю свой дом, известный как Бертрам Дауэр, расположенный в миле от города Даррингтон, графство…

– Мне известно о поместье Бертрам Дауэр, – сказала Сабина Лоэль. – Да и вряд ли найдется кто-то из исследователей оккультного, кто не слышал бы о нем. Конан Дойль утверждал, что сама атмосфера дома доказывает наличие в нем неких духовных сущностей. А Джон Малхолланд не был настолько скептичен, чтобы это отрицать. Дом принадлежал старику Джеймсу Гаррету, который никого не пускал к себе за порог. Ходили слухи, что внутри спрятаны сокровища… — Она замолчала и острым кончиком языка облизнула пухлые губы. – Но что это здесь на полях? Какие-то пометки, сделанные чернилами?

– Судя по всему, это для меня, – сказал Танстоун, – нечто загадочное. Что-то вроде: «Позови его дважды, и на третий раз он явится незваный». Читайте дальше.

Протянув длинную руку через стол, он указал на другой абзац.

…с условием того, что упомянутый Джон Танстоун проведет основательное и полное исследование феноменов, которые вызвали столько дискуссий…

Когда Сабина Лоэль закончила читать, Танстоун забрал у нее документ и вернул обратно в карман.

– Долг обязывает меня заняться изучением этого места, даже вопреки моему желанию. Но в одном Гаррет заблуждался – я вовсе не экстрасенс и не медиум. В отличие от вас. Поэтому я хочу, чтобы вы поехали вместе со мной.

Женщина ответила не сразу, но затем произнесла:

– Я не знала, что вы были знакомы с Джеймсом Гарретом, мистер Танстоун.

– Не был. Я знал лишь о его доме и тех странных слухах, которые ходили вокруг него. Похоже, сам Гаррет был наслышан о моей блестящей репутации. Но это не относится к делу. Так вы согласны?

Женщина загадочно улыбнулась.

– Почему бы вам не обратиться за помощью к вашему французскому другу – Жюлю де Грандену? Кажется, вы с ним весьма близки. Вижу, вы удивлены, что я слежу за вашими достижениями?

Танстоун ответил на ее вопросы по порядку.

– Я обращался к де Грандену, но он и доктор Троубридж сейчас заняты другими делами. И нет, я не удивлен, а скорее насторожен.

Сабина Лоэль медлила.

– Как-то вы публично обвинили меня в том, что я преследую нечестные намерения, обращаясь к миру духов.

– Однако вы могли бы использовать свой дар и в честных целях. Разве брокер, торгующий поддельными акциями, не может измениться и начать продавать настоящие? Я тоже держал вас в поле зрения. И могу сказать, что сейчас вы очень нуждаетесь в деньгах.

Танстоун вновь опустил руку во внутренний карман.

На этот раз он вынул из него бумажник, из которого извлек несколько купюр. Женщина приняла их серьезно, но с готовностью, стиснув между бледных пальцев.

– Когда мы начнем? – спросила она.

– Давайте выпьем чаю, а потом я пригоню свою машину. Надвигается буря, но мы можем успеть добраться до Даррингтона прежде, чем она разразится.

– Я подготовлю нужные вещи, – сказала женщина.

Даррингтон они проехали уже в сумерках. Ориентируясь по обведенному отрезку карты, Танстоун добрался до поворота на бетонную дорогу, круто поднимавшуюся по склону холма, где был вынужден переключиться на вторую передачу. По обеим сторонам проезда теснились деревья, чьи облысевшие за зиму ветви образовывали узоры, причудливо смотревшиеся на фоне неба, освещенного последними отблесками дневного света. Почти на вершине подъема Танстоун свернул на узкую и неровную грунтовую дорогу, которая наконец привела их к Бертрам Дауэр. Дом выглядел высоким и крепким и представлял собой удивительное сооружение, напоминающее форт. Они уже въехали во двор, когда с неба посыпал мокрый снег.

– Уверена, – с усмешкой прошептала Сабина Лоэль, – отправляясь сюда, вы заранее заготовили аконит и святую воду.

– Сезон аконита уже прошел, – ответил Танстоун, загоняя машину в полуразрушенный сарай за домом. – И я не священник, поэтому не держу при себе ничего освященного. Разве не существует других способов противостоять сверхъестественному?

Заглушив двигатель, он выключил свет в салоне. Сабина Лоэль отвернулась от Танстоуна. Ее лицо сияло снежной белизной на фоне темных мехов.

– Ваше наследство… – начало было она, но тут же прервалась. – Помочь вам с багажом?

– Если хотите.

Танстоун протянул ей две упакованные в обертку бутылки. Сам он взял другой, большего размера, сверток, выскользнул из машины и придержал для женщины дверцу, после чего выключил свет. В непривычном полумраке они обошли дом и подошли к крыльцу. Танстоун вынул ключ, и замок протестующе заскулил, когда тот провернулся. Они ступили в плотную темноту.

– Что это за белая штука? – ахнула Сабина Лоэль, внезапно отпрянув назад.

– Кресло в муслиновом чехле, – успокоил ее Танстоун, ощупью добравшись до стола, на который переместил свою ношу.

Оглядевшись, мужчина заметил прямо напротив камин. Приблизившись, Танстоун обнаружил поленья и растопку. Он тут же развел огонь. Поначалу слабое, пламя вскоре разгорелось ярко. Мокрый снег барабанил в окна, как настырные крохотные пальчики.

Огонь камина осветил просторную комнату, занимавшую всю ширину фасада. В ее дальнем конце виднелась открытая дверь, сбоку располагалась ведущая наверх лестница. Стены помещения были обшиты дубовыми панелями, пустые книжные шкафы казались голыми, а вся мебель была надежно укрыта защищавшими от пыли чехлами.

Неожиданно сами собой на ум Танстоуну пришли строки старой поминальной песни:

Вот так ночь! Ночь из ночей!

Вечная ночь за могилой.

Град, и огонь…

Пламя в очаге уже разгорелось вовсю, обдавая комнату благодатным теплом. Сабина Лоэль придвинулась к нему ближе. От жара ее бледное лицо покрылось румянцем, приобретя более здоровый вид.

– Любопытно, где спрятано сокровище? – задумчиво произнесла она.

– Никто не знает наверняка, существует ли оно вообще, – ответил ей Танстоун. – Согласно слухам, во время Гражданской войны его спрятал здесь некий мародер. И тот факт, что вокруг сокровища скопилось много беспокойных духов, говорит нам, что мародер тот был весьма скверным человеком.

Танстоун вынул из свертка толстую каретную свечу и поднес спичку. После чего накапал немного воска на край стола и закрепил свечу.

…Град, и огонь, и мерцанье свечей,

И Господь твою душу помилуй!

У Танстоуна не было желания отдавать свою душу на милость Господа ни этой ночью, ни в течение многих последующих ночей. Однако воспоминание о причудливых древних строках показалось ему хорошим предзнаменованием.

«"История ведьм" епископа Питера Бинфеля, – размышлял Танстоун, – указывает на то, что святые имена могут защитить от злой магии».

– Здесь становится уютно, – сказала Сабина Лоэль, опускаясь в укутанное муслином кресло, которое поначалу ее так напугало. – Волнуетесь? Пытаетесь припомнить все эти замшелые басни и поверья?

Женщина рассмеялась, словно бы радуясь, что ей отчасти удалось прочитать мысли Танстоуна.

Ничуть не обидевшись, тот ответил улыбкой, продолжая разбирать содержимое пакета. Там были еще свечи, несколько бумажных салфеток, бутерброды в промасленной бумаге, фрукты и два бокала. Развернув одну из бутылок, он умело выдавил из нее пробку и разлил красное вино.

– Ужин? – предложил он, и Сабина Лоэль радостно захлопала в ладоши.

Выдвинув два стула с прямой спинкой, Танстоун придержал один, когда женщина подошла к столу.

Но едва опустившись, Сабина Лоэль замерла на полусогнутых коленях, приподняв голову. Это выглядело так, будто бы женщина оцепенела.

– Там! – взывала она. – У двери!

Танстоун не мог видеть, о чем она говорит: взгляд ему застило пламя свечи. С скоростью, исключительной для мужчин подобного телосложения, он стремительно двинулся вокруг стола к двери, а сквозь нее – к следующей, ведущей в заднюю часть дома. За последней деврью царила густая тьма, неприступная для тусклой полоски света у мужчины за спиной.

– Не бросайте меня одну, – умоляюще произнесла Сабина Лоэль, и Танстоун быстро вернулся к столу, но только затем, чтобы зажечь еще одну свечу.

Держа свечу высоко над собой, он протиснулся в дальнюю комнату. Она была огромной, пропахшей плесенью и заставленной мебелью. Танстоун увидел еще одну дверь, запертую. Но едва коснувшись ручки, вздрогнул. Кто-то крался за спиной.

– Мне стало страшно оставаться там одной, – проговорила Сабина Лоэль, дыша ему в ухо. – Можно мне пойти с вами?

– Идем, – коротко согласился он и заглянул в открытую дверь. – Очевидно, здесь находится кухня. А там, справа, кладовая. Нужно подняться наверх. Вы в деле?

– Я еще не рассказала вам, что увидела, – вполголоса произнесла она.

– Верно. Я не успел предоставить вам такую возможность. Это был человек?

– Да. Точнее, нечто человекоподобное — ростом со взрослого мужчину, с головой и вытянутым телом. – Они вместе вернулись в переднюю комнату. – Но это существо было не из плоти. Оно словно бы состояло из тумана, так что нельзя было рассмотреть ни четких очертаний, ни лица.

Женщина тяжело глотнула воздуха и поежилась.

– В любом случае, в задней части дома никого нет. Как и на первом этаже. Хотите подняться наверх вместе со мной?

Танстоун направился к лестнице.

Женщина устремилась за ним почти бегом.

– Что вы станете делать, если встретите его?

– Идите за мной и увидите сами.

Мужчина ступал по лестнице тяжелым и уверенным шагом. Высоко подняв свечу, он осветил узкое пространство верхнего коридора, из которого открывался проход в несколько комнат.

– Здесь, – произнес он, заглянув в первую, – спальня. Только посмотрите на это прекрасное старинное бюро из орехового дерева. За ней – ванная комната. Светильники древние, но вполне исправные. Дальше – еще одна спальня. Больше ничего нет. Никаких призраков, готовых оказать нам теплый прием. По крайней мере, никого из тех, кто хотел бы себя проявить.

Тяжелый снег громко бился в скат крыши, когда они спускались вниз.

– Вы не очень-то внимательно все осмотрели, — сказала Сабина Лоэль, и теперь ее голос звучал достаточно спокойно. – Боитесь, как бы не наткнуться на что-нибудь?

Танстоун покачал головой.

– Если чего и следует бояться, то только того, что видели вы. При условии, что вы и вправду что-то видели.

Остаток пути вниз они прошли молча.

Тяжелой кочергой из кованого железа Танстоун разворошил угли в камине, и языки пламени потянулись вверх. После этого они снова вернулись к столу, и на этот раз ничего не произошло. Сабина Лоэль заняла свое прежнее место напротив внутренней двери, а Танстоун расположился к двери спиной, всего лишь на расстоянии вытянутой руки от темного прямоугольного проема. Несмотря на смутное ощущение тревоги, руки Танстоуна не дрожали, когда он поднимал бокал.

– Тост, – произнесла Сабина Лоэль, сделав ответный жест и при этом даже ничего не расплескав. – Я хочу выпить за реальность!

– За реальность, – отозвался Танстоун. – Которая порой оказывается более причудливой, чем фантазии!

Они выпили, и Сабина Лоэль негромко рассмеялась. Блестящие глаза были устремлены в темноту за спиной спутника, но мужчина делал вид, что не замечает этого.

Когда они покончили с едой и опустошили одну из бутылок, оба перебрались к камину.

– Кажется, он дымит, – заметила женщина.

– Возможно, засорился дымоход.

Танстоун снова взялся за кочергу и хорошенько прошелся ей по каменному каналу. Вниз хлынул поток сажи, и он отскочил в сторону, чтобы не испачкаться. В это же мгновение Сабина Лоэль вскрикнула, успев подхватить что-то, сорвавшееся с уступа внутри дымохода.

– Шкатулка с сокровищем! – ликующе объявила она. – Нет, постойте. Это книга. Грязный гроссбух, обмотанный шнурком.

Быстрым движением она разорвала шнурок и раскрыла книгу.

– Смотрите, на первой странице. Здесь написано имя Джеймса Гаррета и какое-то предупреждение: «Исключительно для моих глаз».

Женщина перевернула страницу.

– Только не говорите мне, что он тоже занимался исследованием паранормальных явлений, – сказала она.

– Дайте мне ее, пожалуйста, – попросил Танстоун.

– Я хочу посмотреть, – возразила Сабина Лоэль.

– Дайте сюда, – повторил мужчина. – Я владелец этого дома, и будет лучше, если я первым изучу этот документ.

С этими словами он забрал книгу – не грубо, но и не дожидаясь, пока женщина сама сделает первый жест. Она сурово посмотрела на него и вытерла перепачканные сажей пальцы бумажной салфеткой.

– Прошу меня простить, – произнес Танстоун.

Он придвинул кресло ближе к камину и при свете очага стал вчитываться в неряшливый почерк. Записи Джеймса Гаррета начинались тяжеловесным вступлением.

Думаю, лучшим решением будет предать все мои рассуждения и выводы бумаге. Пусть эти записки и не предназначены для того, чтобы произвести впечатление на других, они, по крайней мере, смогут придать мне немного спокойствия и, возможно, укрепят меня против безумств воображения.

Люди ошибаются, полагая, будто я занимаюсь колдовством. А все лишь потому, что я приобрел этот старый дом, который имеет недобрую репутацию. Местные считают этот дом проклятым, и я верю им. Так же, как верю в то, что в подвале дома спрятано сокровище, к которому я никогда не подпущу никого из своих родных во имя их же блага.

Глаза Танстоуна расширились.

– Так вот почему он завещал этот дом мне, – произнес он вслух.

– Могу я налить себе еще вина? – спросила Сабина Лоэль, стоя у стола.

Мужчина кивнул и продолжил читать.

Копая, я подобрался уже очень близко, и страж сокровища, должно быть, это знает. Стоит мне приняться за дело с киркой или лопатой, как он тут же гонит меня прочь. Из любопытства я сам дважды призывал его, а на третий раз…

Громко и отчаянно вскрикнув, Сабина Лоэль выронила бокал. Тот вдребезги разбился об стол.

Удобно устроившись в кресле, будто довольный кот, Танстоун с той же кошачьей проворностью мигом вскочил с места. Книга выпала из рук и отлетела в камин. Вооружившись кочергой, Танстоун вытянул ее обратно.

Лицо Сабины Лоэль было обращено к лестнице.

Не сводя взгляда с темноты верхней площадки, она даже не обернулась к мужчине, когда тот подошел.

– Что-то собиралось спуститься вниз, – хрипло прошептала она, поперхнувшись.

Схватив одну из свечей, Танстоун вновь отправился по лестнице наверх, перепрыгивая по две-три ступеньки за раз. Сабина Лоэль осталась стоять у стола, опираясь на него бледной тонкой рукой. На лице женщины запечатлелся тревожный ужас.

Добравшись до верхней площадки, Танстоун поднял свечу выше, и на мгновение ему почудилось, что темнота почти поглотила этот крохотный и одинокий источник света. Танстоуну пришлось напрячь зрение, чтобы хоть что-то разглядеть, хотя в первый раз он видел все отлично. Несмотря на свое неизменное врожденное мужество, он все же недолго колебался. Но после заставил себя войти в ближайшую спальню.

Когда он переступил порог, ему показалось, что кто-то шагнул из темноты ему навстречу, но это оказалась всего лишь тень, которую отбрасывало на стену дрожащее пламя свечи. Холодный воздух внутри помещения был тих и неподвижен. На ум Танстоуну пришла одна из острот Скотта Фицжеральда, гласившая, что если в комнате есть призрак, то он наверняка прячется под кроватью. В этом был смысл, пусть и не буквальный, и Танстоуну очень захотелось, чтобы все те остряки, которые потешаются над опасностью сверхъестественного, в данный момент оказались вместе с ним в этой комнате. Наклонившись, он пошевелил кочергой под кроватью. И в ответ оттуда что-то вырвалось – облако пыли.

Чихая, Танстоун по очереди обошел все оставшиеся комнаты. Но единственным движением в них были дрожащие от света тени, а единственным звуком – стук мокрого снега в стекла и крышу. И все же, когда спустился обратно вниз, Танстоун чувствовал себя утомившимся.

Сабина Лоэль стояла там же, где он ее оставил. Она вопросительно посмотрела на него встревоженным взглядом, но Танстоун лишь покачал головой.

– Я ничего не нашел, – сказал он.

В ответ женщина печально улыбнулась.

– Вы должны простить меня, мистер Танстоун. Отправляясь с вами, я сама не понимала, для чего это делаю. Мои видения могут быть ошибочными. Но ведь вы сами сказали, что верите в мои экстрасенсорные способности.

– Я действительно верю в них, – заверил ее мужчина. – Вы часто не использовали их с необходимой мудростью или для благих дел, но вы ими обладаете.

Танстоун положил кочергу на стол и поставил свою свечу рядом с другой, после чего направился к очагу. И едва сумел сдержать крик.

Книга, в которой Джеймс Гаррет заключил сведения о своих тайнах и сокровищах, пылала в огне.

– Как это случилось? – воскликнул мужчина и тут же мыском ботинка вытолкнул ее из камина. Но было уже слишком поздно. Книга была уничтожена безвозвратно.

– В чем дело? – донесся до Танстоуна голос Сабины Лоэль, но мужчина был слишком занят, чтобы ответить.

Опустившись на колени, он сбил остатки огня с книги. Сохранилось лишь несколько фрагментов внутри. Танстоун сложил друг с другом три из них, составив вместе, словно части головоломки. Часть предложений стала разборчивой.

…воплощенное, оно способно причинить вред, но и само может быть поражено…

Танстоун обернулся к очагу, чтобы поискать, не уцелели ли еще какие-то фрагменты. В тот же миг в его голове словно что-то взорвалось, а помещение наполнили вспышки молний и грохот грома. Ничего не видя и не слыша, он повалился вперед и лишился чувств.

Сознание вернулось к нему не сразу, а постепенно, как человек, с опаской вступающий в незнакомое и подозрительное помещение. В затылке пульсировала жгучая боль, нос был расплющен: скорее всего, Танстоун ударился лицом о теплые камни у очага. Танстоун понимал, что лежит ничком, но боялся пошевелиться из-за чувства нависшей над ним опасности.

– Кто меня ударил? – неразборчиво пробормотал он.

Сабина Лоэль не отозвалась, и Танстоун, потряхивая головой, точно оглушенный боксер, попытался подняться, опираясь на руки и одно колено. Тускло освещенная комната была пуста: женщина пропала. Когда Танстоун выпрямился, что-то скользнуло по его спине и с железным грохотом упало на пол – это оказалась кочерга, которая до того лежала поперек его тела.

Неуверенно поднявшись на ноги, Танстоун снова тряхнул головой. Та все еще болела, но силы понемногу возвращались к нему.

Меховое пальто Сабины Лоэль по-прежнему висело на спинке стула — там же, где было оставлено на время ужина. Одна из свечей со стола исчезла. Пошатываясь, Танстоун добрел до стола и ухватился за него, после чего наклонил голову и посмотрел на пол. На одной из досок, примерно на полпути к двери, ведущей в заброшенную часть дома, он заметил каплю свечного жира.

Танстоун потянулся было, чтобы взять оставшуюся свечу, но передумал. Слабость ушла из коленей. Мгновение спустя он вновь пошевелился, ощущая, как тело наполняется прежней силой. Дальняя комната была плохо освещена, но Танстоун сумел разглядеть, что дверь на кухню теперь открыта. Ощупью он двинулся сквозь темноту.

Большая часть напольного покрытия кухни была приподнята и сдвинута в сторону, как крышка люка. Снизу пробивалось тусклое, еле заметное сияние. Танстоун опустился на одно колено рядом с краем отверстия и заглянул внутрь.

Подвал Бертрам-Дауэр-хауса был большой угловатой ямой, вырытой в твердой почве и окруженной земляными стенами. Грубые, основательные ступени, почти такие же крутые, как приставная лестница, спускались вниз на добрую дюжину футов. Танстоун погрузил в проем все еще ноющую голову так, чтобы она оказалась ниже уровня пола, и посмотрел в направлении передней части дома.

В той стороне виднелся свет; горела взятая со стола свеча. Сейчас она была прикреплена к какому-то камню или комку земли, освещая желтым светом похожее на пещеру отверстие в передней стене. Внутри пещеры орудовала лопатой темная сгорбленная фигура. Танстоун мельком увидел бледное лицо, на котором была написана почти убийственная решимость: это была Сабина Лоэль.

На его глазах она опустилась на колени и погрузила одну руку в разрытую почву. Какое-то мгновение она шарила на ощупь, после чего издала приглушенный победный крик. Женщина подняла ладонь, полную блестящего вещества — желтее и ярче, чем пламя свечи. Золото.

Она снова взялась за лопату и начала копать, быстро, но немного неловко. Ее голова и плечи упирались в потолок маленькой пещерки, прямо под двумя серыми выступами у самого края раскопа. Танстоун напряг зрение, но не смог понять, что именно это было.

Однако он увидел, как эти штуки зашевелились.

Растянувшись во весь рост на полу, Танстоун свесился в проем еще ниюе. Фитиль свечи в подвале на мгновение вспыхнул ярким голубоватым светом, осветив всю дальнюю часть подвала. И Танстоун наконец смог отчетливо различить, чем были те две серые штуки.

Голова и рука! Смутные, нечетких форм, но безошибочно опознаваемые. И они двигались, медленно и украдкой.

Танстоун разомкнул губы, но не издал ни звука. Меньшая часть — та, что была рукой — целеустремленно перебралась через край насыпи и свесилась вниз, остановившись над напряженными плечами Сабины Лоэль. Призрачная ладонь напоминала округлый, полуоформленный сгусток туманного вещества, а сама рука выглядела тонкой, как ветка, и лишенной суставов. Всё вместе производило впечатление странного серого паука с толстыми короткими лапами, который опускался на необычайно толстой нити паутины. Но вот ладонь раскрылась, и пальцы задрожали, словно бы паук приготовился вцепиться в свою жертву.

Они коснулись шеи Сабины Лоэль. Женщина подняла взгляд и истошно закричала, как загнанный в ловушку зверь.

Уцепившись за край пола, Джон Танстоун нырнул в проем. Перевернувшись в воздухе, он пролетел несколько футов и приземлился на ноги.

В ноздри ударил сырой затхлый запах, а голубое пламя свечи задрожало от его тяжелого удара о земляной пол. Все эти мелочи Танстоун успел заметить на ходу.

Остальная часть серого существа уже перевалила через край раскопа и опускалась к Сабине Лоэль. Стремительно и неотвратимо оно сползало вниз, как облако густого пара в менее плотном воздухе. То ли под тяжестью существа, то ли лишившись чувств, Сабина Лоэль начала оседать. У Танстоуна не было времени на раздумья. В три гигантских прыжка он одолел разделявшее их расстояние.

Вырастая больше и больше, существо обернулось к Танстоуну.

Уродливое тело твари словно состояло из плотного, непроницаемого для взгляда пара или клубов дыма, которые перетекали и вращались внутри четко обозначенных границ. Голова крепилась к туловищу без каких-либо признаков шеи или плеч. На ней помещались толстые губы и раззявленная пасть, а сверху торчали острые, как у нетопыря, уши – и при этом никаких признаков глаз. Кисти тощих, лишенных суставов рук потянулись в сторону Танстоуна, точно намереваясь вцепиться ему в горло. Мужчину охватило чувство беспредельного отвращения, но он не отступил и не дрогнул. Его огромный правый кулак устремился к каплеобразной голове существа.

Но удара не последовало, лишь пар взвихрился и расступился в том месте, куда проник кулак мужчины. Туманная фигура подалась назад, точно дым от дуновения вентилятора. Застыв в виде серого пятна на фоне раскопа, существо вдруг стало меняться: оно превращалось в нечто влажное и склизкое. Субстанция его тела больше не напоминала пар, а, скорее, стала чем-то близким к содержимому застоявшейся лужи. Тварь опять двинулась на мужчину.

Тощие конечности вновь потянулись к его лицу.

Танстоун почувствовал прикосновение, словно ветер бросил ему на щеку капли зловонного дождя. Несмотря на решимость, он отступил от этой мерзости. И едва не споткнулся о скрюченное тело Сабины Лоэль. Быстро наклонившись, он подхватил ее под мышки и потащил за собой к лестнице. Его взгляд не отрывался от преследовавшей их сущности.

Та вновь изменилась: обрела твердость.

Это по-прежнему была та же уродливая горгулья, с недоразвитой головой, крепящейся к бесформенному телу, и большими кистями на тощих ручонках. Только сейчас она обрела плоть и стала не менее материальна, чем сам Танстоун. Каждая ее отвратительная черта сделалась еще отчетливее. Плоские губы разошлись в стороны, обнажив черноту беззубой пасти. Пальцы на громадных ладонях изогнулись, будто крючья, и каждый из них был увенчан черным заостренным когтем, напоминавшим кристаллы застывшей слизи.

Внезапно в напряженном мозгу Танстоуна всплыло воспоминание о тех строках, которые он прочел на сохранившихся обрывках записей Джеймса Гаррета.

…воплощенное, оно способно причинить вред, но и само может быть поражено…

Он осторожно опустил обмякшее тело Сабины Лоэль на землю и встал впереди, заслоняя его. Если бы глаза женщины были открыты, она могла бы увидеть, как внезапно лицо Джона Танстоуна просветлело и в нем появилась целеустремленность. Его плечи, словно налившись силой, напряглись. В третий раз он приготовился держать бой с призрачным стражем.

Тонкие руки вновь устремились к нему. Левая рука мужчины была выставлена вперед, на боксерский манер, и уродливые пальцы твари сомкнулись на ней, впрочем, не причинив вреда, а лишь впившись в плотную ткань рукава пальто. Танстоун ощутил каменную хватку когтистых конечностей, но не предпринял попытки освободиться. Вместо этого, чуть изменив позу, он со всей возможной силой нанес удар свободной рукой по гримасничающему рту.

Костяшки кулака размазали рыхлые губы обо что-то твердое – по всей видимости, у твари все-таки были зубы, если и не из кости, то из чего-то вроде мела. Бессмысленная голова отскочила от удара, увлекая за собой остальное тело. Ткань рукава с хрустом разорвалась, освобождаясь от когтистой хватки, и теперь уже левой рукой Танстоун нанес длинный, техничный джеб. Послышался стон – похоже, существо все же было способно испытывать боль. Пригнувшись, Танстоун шагнул вперед. Когти твари, не добравшись до лица, запутались у него в волосах. Он ударил сначала правой, а затем левой, целясь в середину тела противника, после чего нанес мощный апперкот туда, где у обычных людей должен располагаться подбородок.

За этим последовало неуклюжее падение, а перед лицом Танстоуна мелькнули две брыкающиеся конечности, которые, судя по всему, были ногами.

Танстоун с силой пнул распростертое перед ним тело, на секунду подумав о том, есть ли внутри существа ребра, которые могли бы сломаться. Он продолжал пинать и подталкивать уродливую фигуру, которая попыталась откатиться в сторону и подняться. Но, зацепив носком ботинка за сгиб руки, Танстоун снова швырнул существо на землю. Последний удар ноги откинул тварь в ту пещерку, где не так давно трудилась Сабина Лоэль.

Оказавшись там, противник Танстоуна как будто немного очухался. Сгруппировавшись, он попытался подняться еще раз. Но, подхватив лежавшую на земле лопату, мужчина встал над ним и угрожающе занес орудие.

Хотя серое лицо существа было лишено глаз или какого-либо их подобия, его выражение отчетливо говорило о том, что оно осознает нависшую над ним опасность. В свете свечи стало видно, как его тело вновь принялось истаивать в жидкое состояние. Похоже, тварь надеялась просочиться сквозь землю, чтобы немного восстановиться и приготовиться к новой атаке.

Танстоун рубанул лопатой, но его удар пришелся не по яме, а над ней.

Вниз повалился поток земли, моментально засыпав скорчившуюся внутри фигуру. Превращение существа было завершено уже наполовину, и падающая земля смешивалась с его водянистой субстанцией, разбивая тело на бесформенные части. И Танстоун закидывал их в яму полными лопатами.

– Что?.. Что происходит?

Голос принадлежал Сабине Лоэль. Похоже, шум борьбы заставил ее очнуться. Она была уже на ногах и приближалась к Танстоуну. На бледном красивом лице не было испуга, лишь некая озадаченность и смущение. Должно быть, она только отчасти помнила о том ужасе, который буквально заставил ее лишиться чувств.

Не обратив на нее внимания, Танстоун продолжил закапывать яму. Сквозь верхний слой просочилось немного темной влаги, и он накинул сверху еще свежей земли. После чего сделал передышку.

– Думаю, этого будет достаточно, – сказал он, переведя дух. – Даже если тварь снова превратится в пар, хотя бы на эту ночь насыпь ее задержит. А завтра я вернусь сюда с рабочими. Подвал нужно полностью залить бетоном и разметить защитными символами.

Сабина Лоэль стояла рядом с мужчиной. Внезапно она все вспомнила. Глаза наполнились ужасом. Она вытянула вперед дрожащую руку, в которой все еще сжимала полдюжины больших золотых монет.

– Я нашла это… – начала она.

Грубо выхватив монеты из ее руки, Танстоун швырнул их в яму и хорошенько присыпал сверху. Женщина вскрикнула, приложив руку ко лбу, на который упала одинокая седая прядь.

– Теперь вы на своей шкуре испытали, что такое грязные деньги, – сурово произнес Танстоун. – Сокровище и его страж, по всей видимости, неразделимы. Это то, что едва не сгубило сперва Джеймса Гаррета, а затем нас. Кто-то мог бы назвать это золото проклятым. Я же считаю его бесполезным. – Он подбросил в яму еще земли. – Пусть эта тварь остается запертой здесь вместе со своим сокровищем.

– Но там спрятано целое состояние, – в отчаянии запротестовала Сабина Лоэль. – Я зачерпнула едва с самого верха. Здесь достаточно денег, чтобы…

– Согласно воле Джеймса Гаррета, дом и все, что находится в нем, принадлежит мне, – вновь взявшись за работу, произнес Танстоун. – Я был почти уверен, что случится что-то подобное. Вы со своими способностями и коварством были как раз тем самым, в чем я нуждался, чтобы выманить существо и затем обезвредить. Как я и планировал, вы прочитали записи Гаррета, пока я поднимался наверх.

– Но… зачем?

Набирая лопатой землю, Танстоун улыбнулся.

– Я заплатил вам, чтобы вы помогли мне в охоте на призраков. И поэтому за ужином вы стали притворяться – всего лишь притворяться, – что что-то видите.

Женщина не стала отрицать. Она поникла.

– Поначалу это было всего лишь баловство с вашей стороны. Но после того, как мы обнаружили книгу Джеймса Гаррета, вы вновь сделали вид, что увидели что-то на лестнице. Вам нужно было выманить меня из комнаты, чтобы получить возможность изучить записи. За это время вы успели прочитать, где Гаррет спрятал свой клад. А затем бросили книгу в огонь, чтобы скрыть эту информацию от меня. Я в чем-то ошибаюсь?

Женщина по-прежнему пристыженно молчала. Улыбка Танстоуна стала еще шире.

– А затем вы ударили меня кочергой по голове. Вы рассчитывали, что я проваляюсь без сознания достаточно долго, чтобы вы смогли добраться до денег. Но, на вашу удачу, я очнулся раньше и смог защитить вас от той твари, которую вы сами же и призвали.

– Я? Призвала? – воскликнула Сабина Лоэль, наконец вновь обретя голос.

– Вы были настолько поглощены своими алчными мыслями, что совсем позабыли о том послании, которое оставил мне на полях завещания Джеймс Гаррет. Позови его дважды, и на третий раз он явится незваным. Это именно то, что вы сделали. Дважды, чтобы обмануть меня, вы прикидывались, что видите-то что-то пугающее. А на третий раз все произошло на самом деле. Страж сокровища покинул свое убежище, чтобы разобраться с вами.

Лицо Сабины Лоэль оставалось бледным, но при этом хранило спокойствие.

– Послушайте, – взмолилась она. – Будьте благоразумны. Здесь слишком много денег, чтобы оставить их просто так лежать в земле.

– Нет, – ответил мужчина, – здесь не так уж много, чтобы их не оставить.

Наклонившись, он посмотрел на участок земли перед собой, над которым поднимался серый завиток наподобие струйки сигаретного дыма. Танстоун утрамбовал это место лопатой, и дымный завиток пропал.

– Мы оба могли бы разбогатеть, – продолжала настаивать Сабина Лоэль. – Можно вернуться сюда завтра, в дневное время. Взять с собой распятие, притащить сюда священника – любое средство защиты, какое только пожелаете.

– Мы не станем этого делать, – отрезал Танстоун.

– Мы обязаны. – Она почти что всхлипывала. Ее бледная рука вцепилась мужчине в рукав, тот самый, который разодрали черные когти твари. – Просто послушайте. Вы признаете, что я привлекательна. Одно слово, и я стану вашей. Я посвящу свою жизнь тому, чтобы доставлять вам удовольствие. Я смогу. Вы получите и золото, и меня.

Танстоун ничего ей не ответил, даже не взглянул в ее сторону.

Она приблизила прекрасную бледную маску своего лица к его лицу, искательно заглянув в глаза.

– Неужели мужчине так легко пренебречь мной? – негромко проворковала она.

– Нет, – честно признался Джон Танстоун. – Это вовсе не так просто. И все же я откажусь. Сейчас я зарою эту яму. А завтра залью весь подвал цементом так, что его можно будет вскрыть лишь при помощи динамита. Но если вам так нужны эти деньги, вы можете остаться здесь после того, как я уйду. Взять лопату и вырыть все то, что я закопал.

После этих слов Сабина Лоэль отступила назад и вновь поникла головой. На этот раз она приняла свое поражение.

Джон Танстоун продолжил свою работу.

Weird Tales, Jul., 1944

Комментариев: 0 RSS

Оставьте комментарий!
  • Анон
  • Юзер

Войдите на сайт, если Вы уже зарегистрированы, или пройдите регистрацию-подписку на "DARKER", чтобы оставлять комментарии без модерации.

Вы можете войти под своим логином или зарегистрироваться на сайте.

(обязательно)