Вы пугаете, а мне интересно

Судействовать в жюри конкурса страшных рассказов довелось впервые, поэтому первые прочитанные тексты волей-неволей рассматривала оптикой писателя-реалиста. Фантазия авторов меня восхищала, хромающая логика местами удручала… Я впадала в когнитивный диссонанс, отматывая назад цепочку событий в рассказе «Неспящий» и пыталась представить, каким образом главный герой Бессон, оказавшийся второй душой младшего подьячего Панихидного приказа Тишки (сонным бесом) и способный материализоваться только когда его альтер-эго спит, тем не менее в начале рассказа присутствовал вместе с бодрствующим Тишкой на отпевании и даже «вышел на порог и посмотрел ему вслед». Конечно, страх – вещь иррациональная, чуждая доводам разума, но все же когда что-то не складывается, и читатель оказывается в ситуации «я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я», предполагаемый ужас уступает место недоумению, что особенно досадно, ведь сама идея с общим телом занимательна, а диалоги в этом рассказе хороши. В рассказе «Цельное зерно, домашняя закваска…» увлек сюжетный замес и держал до самого финала, показавшегося непропечённым: не нашлось для меня художественной правды и убедительности в образе лицемерного священника отца Сергия, сбившего насмерть жену героя, ушедшего от ответственности на суде, простившего самого себя, ездящего на том же джипе с вмятиной и – самоотверженно бросающегося в огонь ради спасения собственной супруги.

После прочтения прекрасного, ладно скроенного рассказа «Вешки» с неожиданным поворотом в финале (на мой вкус, самое оригинальное решение и самая сильная концовка рассказа из всех финалистов) я всерьез задумалась над намерениями птицы-повторюшки: выходит, она не губила, а спасала попавших в беду альпинистов, а ложными вешками указывала путь к сухой и теплой пещере? Как говорится, автор имел ввиду одно, получилось второе, а читатель узрел третье Вот тут меня, наконец, осенило: жанр-то развлекательный. Значит, надо в первую очередь получать удовольствие, а не гипнотизировать строки в поисках глубинного смысла, причинно-следственных связей. И, надо сказать, большинство вышедших в финал рассказов удовольствие мне как читателю доставили, хотя – надо признаться – частенько возникала мысль: «Вы пугаете, а мне не страшно!». Увлекательно до желания перелистнуть страницу, умилительно кровожадно, но не страшно. Пожалуй, единственный рассказ, заставивший меня-читателя постоять на краю бездны и даже заглянуть в нее – «Куриная голова», и то благодаря отнюдь не сказочной своей подоплеке.

В целом все 13 работ-финалистов можно четко разделить на:

• рассказы о людях, попавших в экстремальные ситуации, когда и стихия против человека, и друг оказался вдруг… («Шуга», «Вешки», «Пробуждение») – все 3 рассказа отличаются вполне себе толстожурнального фасона повествованием, как и несколько рассказов из других категорий, это действительно качественная работа и я искренне рада за их авторов, умеющих работать со словом
• рассказы, в которых мистика срастается с реальностью, когда страшные если не для читателя, то для героя явления начинаются в «шаговой доступности» - ванной комнате съемной квартиры, за порогом знакомого с детства деревенского дома, в компьютерной игре, а то и просто становятся делом рук человеческих («Цельное зерно, домашняя закваска, замес вручную», «Многоколенчатый», «Под прахом», «Фантомы») – в этой группе стоит отметить рассказ «Под прахом», правда, у меня остались вопросы к появлению чрезмерного количества трупиков зверушек в крайней стадии разложения в фамильных владениях главного героя (если предположить, что зверюги ползли, скакали и летели к дому умирать, то когда они успели разложиться?) и финальный рояль в кустах в виде всего семейства, оказавшегося поклонниками лесного культа, но это нудные вопросы писателя-реалиста, так что не будем терзать ими автора мистического произведения
• рассказы со стилизацией под старину («Неспящий», «Медовое», «Секретарь») – выделю «Медовое» с оговоркой, что, к сожалению, в нем, на мой взгляд, отсутствует главное, что должно быть в страшном рассказе – напряжение, сюжетные ходы предсказуемы: когда герой в первый раз идет в лес стрелять куропаток уже совершенно ясно, что ничем хорошим это не кончится
• рассказы на историческом материале («Убить Упыря», «Куриная голова», «Вдоль села Кукуева») – последние два отмечу особо как созданные на основе реальных событий. При всей их несхожести, педантичной выверенности в деталях «Вдоль села» и досадной невычитанности автором на предмет очепяток зловещей цыганской Шахерезады, есть у них объединяющее начало в самом подходе авторов к рождению истории. Я бы даже назвала его отчасти журналистским: взять общеизвестный или малоизвестный исторический факт, событие – и вывернуть его наизнанку, вернее, придумать новую изнанку со зловеще-мистическим вторым дном. Корыстно и прагматично? Возможно. Но, на мой взгляд, работает. Я даже не буду цепляться к селедке, подмигивающей глазом Гиляровскому, в одном рассказе и некоторой небрежности описания героини в первых абзацах другого. Литературный эксперимент с мистической трактовкой печально известных событий кажется мне удачным именно потому что в одном случае я действительно почувствовала гнетущую тяжесть атмосферы в несущемся на верную гибель поезде, во втором – вместе с героиней вынырнула из внутренней душевной дремы и ужаснулась аду, сотворенному собственными руками. Все страшные детали в этих рассказах выдуманы от начала и до конца, но не выдумано главное – лежащая в их основе история. Реальность всегда страшнее вымысла, особенно если подойти к ней лицом к лицу и попытаться рассмотреть поближе.