Оправдание (роман)

Автор: Дмитрий Быков

Жанр: исторический детектив, альтернативная история

Издательство: Вагриус

Год издания: 2001

Похожие произведения:

• Захар Прилепин «Обитель» (роман)
• Варлам Шаламов «Колымские рассказы» (сборник)
• Роберт Харрис «Фатерланд» (роман)

В наше время при обзоре исторических событий зачастую очень сложно бывает отделить правду от вымысла, миф от реальности. Что странно, это касается и тех периодов, которые произошли относительно недавно в контексте мировой истории. В частности, речь идет о такой трагической для постсоветских стран странице, как политические репрессии в СССР. Сколько раз вы слышали о том, как ни в чем не повинных людей арестовывали прямо на улице и расстреливали в ближайшей подворотне? Сколько было историй о том, что чуть ли не в каждом советском городе был свой лагерь ГУЛАГа, где томились сплошь одни интеллигенты и благородные воры, а в подвалах «чрезвычайки» были установлены гигантские мясорубки? Как Сталин и Берия самолично участвовали в пытках и казнях? Пили кровь невинных жертв, а последний еще и лишил невинности каждую вторую советскую пионерку, комсомолку, балерину и актрису Большого театра? До сих пор в сети можно найти разные оценочные данные о «точном» количестве жертв политического террора. От нескольких миллионов до полумиллиарда (при численности населения СССР около двухсот миллионов к началу Великой Отечественной Войны). Неизученность вопроса и безразличие к нему широких слоев населения дают благодатную почву для появления всякого рода мифов, спекуляций и «разоблачений».

Взять, к примеру, пожалуй, самый известный период репрессий — «Большой террор» конца тридцатых годов или по-народному «Ежовщину», названную так «в честь» тогдашнего наркома внутренних дел Николая Ежова. Репрессии не были спонтанными и стихийными. Они планировались долго и тщательно, со всей коммунистической самоотдачей и пролетарской логистикой. Заранее было известно, кто будет арестован, расстрелян и сослан. Были и те, кого нужно было показательно оправдать, дабы показать народу, что советский суд, как известно, «самый гуманный в мире». Серия знаменитых Московских процессов, на которых выносились приговоры самым отъявленным «врагам народа», к примеру, разыгрывалась по заранее разработанному сценарию, который был написан задолго до первой волны репрессий. Согласно рассекреченным документам спецслужб, за один только тридцать седьмой год было арестовано больше миллиона советских граждан, шестистам тысячам из которых был вынесен смертный приговор. Кстати, отдельным сотрудникам органов на Новый год даже выдавались благодарности и премии за перевыполнение плана по арестам. Такая вот сухая статистика, более похожая на новостной репортаж, чем на случившуюся когда-то реальность. Сухие цифры и факты не так страшны и показательно кровожадны, как выдумки и легенды отдельных «историков». Зло банально, как говорил на суде Адольф Эйхман. На фоне исторической мифологии зачастую теряются судьбы отдельных людей.

Роман Дмитрия Быкова «Оправдание», в первую очередь, как раз о людях. Один из его героев, ученый-агроном Иван Скалдин был арестован в конце тридцать восьмого. Его семья, жена Марина и маленькая дочка Катя, больше никогда его не увидели. Но однажды, через много лет, уже после войны в их коммунальной квартире раздается телефонный звонок. «Привет, Снегурка», — слышит девочка мужской голос. Это отец. Она узнала. Только он так ее называл. Мужчина просит девочку сказать маме, чтобы та ждала его сегодня возле Почтамта. Несчастная женщина идет в условленное место, но на встречу с ней никто не приходит…

Этот непонятный короткий эпизод, рассказанный уже повзрослевшей Катей своему сыну, навсегда меняет жизнь последнего. Внук исчезнувшего политзаключенного берется за собственное расследование с целью выяснить, что же именно произошло с его дедом в конце тридцатых. Постепенно от случайных знакомых Рогова (фамилия главного героя) начинают всплывать другие похожие случаи. Пропавшие жертвы репрессий уже неоднократно снова появлялись в жизни своих друзей и родственников. Встречи с ними были короткими, беспокойными. Люди, которых их любимые и друзья считали давно мертвыми, возвращались. И исчезали опять. Теперь уже навсегда. Свидетели этих возвращений в один голос отмечали только одну общую деталь. Вернувшиеся заключенные полностью изменились. Как будто перестали быть людьми, вернулись не из тюрем и лагерей, а как будто из самого ада, где их перековали заново, сделали другими. Бесчувственными, жестокими, бесчеловечными, абсолютно неприспособленными к «нормальной» жизни.

«Он словно смотрел на меня из такого ада, который только и есть настоящий ад, — говорит один из свидетелей. — Не с кострами и сковородками, а вот, простите за сравнение, одна огромная параша, из которой нету выхода, а если и есть, то он уже не нужен».

В ходе расследования Рогов приходит к открытию, что в сталинские времена существовала сеть особых лагерей, где из заключенных выковывалась новая порода человека. Формировались отряды советских сверхлюдей, супергероев, которые не остановятся ни перед чем ради общей цели. Которые не станут задавать вопросов, а будут выполнять приказ, чего бы им это не стоило. Одним из таких и стал дед Рогова. Такая привилегия давалась не каждому арестанту, а только тем, кто не сломался под пытками, допросами и издевательствами, кто остался верен себе, не оболгал никого из знакомых. Таким образом, репрессии представляются подобием естественного отбора, в ходе которого выявляются лучшие и сильнейшие члены общества. Из этих сверхлюдей формировали, к примеру, боевые группы, выполнявшие сложнейшие боевые задачи в ходе войны, после завершения которой спецотряды потеряли свою значимость. Таким образом, переделанные супергерои смогли вернуться домой.

Но в мирной жизни они не прижились. Созданные для борьбы и войны, они уже не могли спокойно существовать рядом с «обычными» людьми. Тот самый Иван Скалдин, дед Рогова, никак не может понять, зачем встреченная им молодая мать читает своему сыну сказки. Ведь он солдат. Он должен убивать и умирать. Зачем ему детские книжки? В данном случае роман является отражением нашей реальности. Часто люди, пережившие потрясения, свидетели катастроф и участники боевых действий уже не могут жить нормально, как раньше. Они не видят смысла в той жизни, которая была у них «до». Как и герои «Оправдания», они навсегда потеряны для близких и самих себя, не смотря на то, что формально до сих пор еще живы. Государственная идеология предстает здесь подобием религии, где во главе культа поставлено само государство.

Параллельно с расследованием Рогова идет сюжетная линия Исаака Бабеля, советского писателя, согласно официальной версии расстрелянного 27 января 1940 года. Бабель тоже проходил подготовку в спецлагерях, участвовал в войне, был диверсантом в рядах белорусских партизан. И вот он возвращается в Москву, встречается со своими бывшими товарищами и соратниками. Многие из них тоже стали жертвами репрессий, а остальные превратились в сломленных жизнью и несчастьями стариков. Илья Эренбург стал нервным параноиком, со дня на день ждущим ареста. Николай Заболоцкий после лагерного срока вообще редко появляется на людях. Юрий Олеша окончательно спился. Бабель понимает, что он лишний в этом мире и решает вернуться туда, где ему самое место. Решает найти своих бывших боевых товарищей и жить так, как умеет.

Рогов в своих поисках приходит к мысли, что до сих пор существуют поселения, где живут такие политзаключенные и их потомки. В конце концов он находит, как ему кажется, одно такое место. Глухая деревня в дремучих лесах, больше похожая на лагерные бараки. Общественный строй там напоминает секту или религиозный культ. Основой общества там является некий таинственный «Закон», трактовать который, по сути, каждый может по-своему. Закон включает в себя бессмысленные, абсолютно идиотские правила. Например, Ивану нельзя выбрасывать в пятницу окурки против ветра, тогда как Андрею запрещено делать это по средам за сараем. За любые проступки следует несопоставимые по тяжести наказания. Такие как массовые избиения, прилюдная порка, вырывание ноздрей и отсечение пальцев. Рогов живет в этом мире и постепенно начинает осознавать всю бессмысленность «Закона» и тщетность своего расследования. Роман в данном случае представляет собой метафору опять же на современность, когда законы, абсолютно противоположные человеческим ценностям, по идее должны служить на благо этих ценностей. «Оправдание» Дмитрия Быкова задает много вопросов, но предлагает читателю самому найти на них ответы.

История, как известно, не знает сослагательного наклонения. То, что случилось в прошлом, уже случилось, как это ни печально. У каждого народа и каждой страны есть страницы, о которых не особо приятно вспоминать. Но помнить о них надо. Потому что история — это люди. Несчастная Марина, жена пропавшего арестанта, все равно пошла на встречу с ним, хоть и не верила, что все это правда. Она помнила. Не смотря ни на что.